Игорь Латышев - Япония, японцы и японоведы

• Название: Япония, японцы и японоведы
• Автор: Игорь Латышев
• Жанр: Путешествия и география

---

Тангэ улыбнулся, и я смотрел на него с недоумением: ведь с точки зрения "нормального" японца сочетание европейской мебели с татами - это полнейшая несуразица и безвкусица, противоречащая национальным обычаям. Мелькнула даже мысль: а не показное это чудачество знаменитости, рассчитанное на то, чтобы вызвать побольше толков о себе? Но нет, упомянул он об этой чуждой национальным традициям детали своего личного быта, видимо, лишь из присущего ему желания быть во всем предельно правдивым.

Потом я понял, в чем тут дело: кумир современной Японии, в ранних творениях которого заметно ощущался национальный колорит, во вкусах своих, будь то личный быт или его идеи, издавна ориентировался все-таки не на японскую экзотику, а на общепризнанные достижения мировой цивилизации. Творчество Корбюзье было и по сей день осталось исходной основой его взглядов, эстетики и поисков. Даже в своих ранних трудах, уделяя много внимания детальному изучению традиционных национальных черт японской архитектуры, Тангэ отнюдь не идеализировал японскую экзотику. Зачастую он подвергал ее критическому разбору с позиций поборника современных взглядов на цивилизацию. Не случайно, например, в его беседе со мной заметно проявилось негативное отношение к традиционному пристрастию японских архитекторов к такому строительному материалу как дерево. Именно к этому материалу высказал Тангэ открыто свою нелюбовь.

- В дереве проку мало,- заметил он.- Легко сгорает и легко рушится при тайфунах и землетрясениях. А вот бетон, стальные конструкции и камень - это материалы, обеспечивающие сооружению и прочность и долговечность.

Да и сам размах нынешней творческой деятельности Тангэ наглядно говорит о его нежелании замыкаться в японской национальной скорлупе. С увлечением говорил он о своей работе над планом реконструкции Рима, предусматривающем перепланировку отдельных магистралей Вечного города и вынос за его пределы многих предприятий и административных учреждений, о стройках, ведущихся по его проектам в США, Италии, на Ближнем Востоке, в Сингапуре и других странах. Во внешне мягком и скромном человеке постепенно в ходе беседы проявился дерзновенный и неуемный нрав новатора.

- Я не сторонник того,- сказал он между прочим,- чтобы слепо цепляться за старое или некритически воспроизводить его вновь. Из старого надо оставлять лишь хорошее, но в то же время рядом следует создавать новое.

Ну а как относится Тангэ к своей мировой известности и славе, тяготят ли они его или, наоборот, окрыляют? Ответ на этот вопрос был также искренен:

- Слава, конечно, воодушевляет. Но эта же слава заставляет работать, работать и работать.

Выяснилось, что и по сей день Тангэ продолжает жестко ограничивать себя в отдыхе, хотя ему и исполнилось 76 лет. Не увлекается он спортом (по причине, как он говорит, "слабого здоровья") и почти не практикует выезды на природу хотя бы для игры в гольф, столь популярной в верхах японского общества. Зато много времени у зодчего уходит на общение со своими коллегами-архитекторами, с представителями других групп творческой интеллигенции, а также с политическими и государственными деятелями, жаждущими прослыть "друзьями Тангэ", ибо такая дружба поднимает престиж любого из них в глазах здешней общественности, да пожалуй, и в собственных. Неоднократно встречался с Тангэ в последнее время нынешний японский премьер-министр Такэсита Нобору, много раз приглашал его в гости и покойный император Хирохито.

Незаметно промелькнуло время, отведенное на встречу. Покидая кабинет Тангэ, у стеклянной стены-окна я замедлил шаг. Посмотрев за окно, спросил хозяина:

- Появятся ли в ближайшее время в этих кварталах новые ваши творения?

- Вот там,- указал он в сторону района Синдзюку,- сейчас ведется монтаж каркаса нового шестидесятиэтажного здания токийского городского управления. Его контуры будут напоминать собор Парижской Богоматери. А левее - в районе Сибуя - началось строительство другого объекта нашей мастерской - главного здания Университета ООН.

И хотя упоминания об этих престижных стройках были сделаны архитектором мимоходом, без всякого пафоса, где-то в уголках его живых раскосых глаз мелькнула искорка профессиональной гордости. И, наверное, я не ошибся: ведь увлекательный поиск новых решений, радость творчества, ощущение своего профессионального мастерства и общественной пользы своих усилий - это то, чем вот уже многие годы живет этот выдающийся сын Японии"101.

Мои журналистские зарисовки пяти типичных японцев. занятых в разных сферах общественной жизни своей страны. получили похвальные отзывы в редакции "Правды" и были опубликованы без задержек на страницах газеты.

С тех пор прошло уже лет десять-двенадцать. Но и сегодня именно такие предприимчивые, деятельные и неутомимые люди составляют, на мой взгляд, значительную, если не большую часть жителей Страны восходящего солнца. Их энергия и созидательный труд будут и далее во многом определять пути, темпы и успехи развития японского общества. Да и для наших соотечественников жизненный опыт упомянутых мной пятерых японцев мог быть, как мне думалось тогда, и интересным и поучительным.

Глава 3

ПЕРВЫЕ ШАГИ ГОРБАЧЕВА И ЕГО ОКРУЖЕНИЯ

НАВСТРЕЧУ ЯПОНСКИМ

ТЕРРИТОРИАЛЬНЫМ ДОМОГАТЕЛЬСТВАМ

Как поборники "нового мышления"

расшатывали твердую позицию

Советского Союза в споре с Японией

Приход М. С. Горбачева к власти летом 1985 года поначалу не оказал заметного влияния на развитие советско-японских отношений. Лишь в январе 1986 года, после того как Э. А. Шеварднадзе сменил А. А. Громыко на посту министра иностранных дел, появились еле-еле уловимые намеки на готовность новых руководителей советской внешней политики к переменам в подходе к территориальному спору Советского Союза с Японией. Японская сторона уловила, по-видимому, эти намеки уже во время первого официального визита в Японию Шеварднадзе, состоявшегося с 15 по 19 января 1986 года. В итоге визита было подписано тогда Совместное советско-японское коммюнике, в котором примечателен был следующий абзац: "В соответствии с договоренностью, зафиксированной в совместном советско-японском заявлении от 10 октября 1973 года, министры провели переговоры, касающиеся заключения советско-японского мирного договора, включая вопросы, которые могли бы составлять его содержание. Они договорились продолжать их во время своей следующей консультативной встречи в Москве"102.

Тогда этот текст не содержал сколько-нибудь ясных намеков на изменение советской позиции в территориальном споре с Японией. Тем не менее японская сторона, видимо, обратила внимание на то, что вместо определенных и жестких высказываний Громыко по поводу японских территориальных домогательств в высказываниях Шеварднадзе появились расплывчатые и мягкие рассуждения о необходимости "диалога" двух стран.

Идею советско-японского "диалога" стали тогда же выдвигать в своих высказываниях и некоторые из научных сотрудников Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО), возглавлявшегося в те годы академиком Е. М. Примаковым. Именно эта идея стала высказываться с тех пор в выступлениях японоведов ИМЭМО на совместных симпозиумах с группами японских политологов, близких к тогдашнему премьер-министру Накасонэ и руководству правящей либерально-демократической партии. Уже тогда стало ясно, что японские дипломаты, уловив нашу готовность к смягчению тона в отношении японских территориальных домогательств, поставили перед собой одну четкую и весьма существенную цель, а именно добиться от нашей стороны признания существования "территориального вопроса" в отношениях двух стран. Эта цель вполне стала ясной для меня в декабре 1986 года в ходе жарких дискуссий, развернувшихся на проходившей в Токио очередной конференции "круглого стола". Тогда я участвовал в этой конференции как член советской делегации - моя работа в качестве собственного корреспондента "Правды" началась в Токио двумя месяцами позже, в феврале 1987 года. Помнится, что японские участники названной конференции не раз заводили в те дни со мной, да и с другими членами делегации, такие разговоры: "Зачем вы, советские делегаты, упорствуете? Что вам стоит? Признайте очевидный факт: наличие территориального спора между вашей и нашей страной, а следовательно, наличие "территориального вопроса" в наших отношениях. Если будет зафиксировано совместное признание этого "вопроса", то японская сторона могла бы даже согласиться на то, чтобы отложить на время окончательное решение нашего спора и не предъявлять требований безотлагательной передачи Японии этих островов". И надо сказать, что некоторым из членов советской делегации такие предложения казались приемлемыми.

Но в этих бесхитростных на первый взгляд предложениях была скрытая для нашей дипломатии хитрая ловушка. Ведь если бы наша сторона признала существование "территориального вопроса" в советско-японских отношениях, то это означало бы, что мы сами признавали бы несовершенство ялтинских договоренностей трех держав, СССР, США и Великобритании, о послевоенных границах Японии. А это, естественно, никак не соответствовало нашим национальным интересам. Тогда, в декабре 1986 года, попытки японской делегации добиться на конференции "круглого стола" согласия нашей стороны на признание в итоговом документе наличия в наших отношениях "территориального вопроса" не увенчались успехом.