Игорь Латышев - Япония, японцы и японоведы

• Название: Япония, японцы и японоведы
• Автор: Игорь Латышев
• Жанр: Путешествия и география

---

Безусловно позитивное отношение к итогам московских переговоров проявили тогда японские деловые круги. В отличие от предшествовавших лет к числу активных сторонников укрепления экономических связей с Советским Союзом подключились наиболее влиятельные представители финансовых кругов страны, и в том числе руководители всемогущей Федерации экономических организаций Японии (Кэйданрэн). В те дни меня принял в своем кабинете в здании правления Кэйданрэн, находящемся в деловом квартале японской столицы Отэмати, председатель федерации Уэмура Когоро. В ходе состоявшейся беседы господин Уэмура указал на возросшую заинтересованность японских деловых кругов в расширении торговли и экономического сотрудничества с Советским Союзом. Япония, по его словам, в то время уже "обрела достаточно сил", чтобы принять советские предложения по осуществлению совместных крупномасштабных планов разработки естественных богатств Сибири.

Несколько иначе, чем правительственные круги, откликались на московские переговоры представители оппозиционных правительству политических течений. Позитивно оценивая результаты переговоров, противники правящей партии резко критиковали правительство за медлительность и непоследовательность в деле укрепления добрососедских отношений с Советским Союзом. Такой подход проявили, в частности, руководители Социалистической партии Японии, занимавшей тогда второе место в парламенте по числу депутатских мандатов. Вот что сказал при встрече со мной заведующий международным отделом ЦИК Социалистической партии Японии, депутат парламента Кавасаки Кандзи:

- Мы расцениваем московские переговоры и принятые в их итоге решения как вклад в дело мира на Дальнем Востоке, в дело дальнейшего развития японо-советских отношений. Отрадно констатировать, что визит японского премьер-министра в Советский Союз состоялся в условиях разрядки международной напряженности и что переговоры с советскими руководителями проходили в откровенной обстановке, несмотря на расхождения во мнениях. Но, будучи партией оппозиции, мы не можем не отметить и другое: ведь до сих пор на протяжении многих лет политика Японии в отношении Советского Союза была далека от дружелюбия. Серьезным препятствием на пути японской дружбы стал в послевоенный период американо-японский договор безопасности, в соответствии с которым на территории Японии до сих пор находятся базы США. Вот почему мы считаем, что во имя дальнейшего укрепления дружественных отношений с Советским Союзом японскому правительству следовало бы отказаться от дипломатии, проводимой на основе договора безопасности и перейти к самостоятельной внешней политике. Мир в Азии - вот главная цель, которую должна преследовать японская внешняя политика. Подлинная дружба Японии с Советским Союзом мыслима лишь на базе укрепления мира в Азии12.

Однако в общий хор одобрительных отзывов по поводу итогов визита Танаки в Москву вклинивались иногда в те дни и критические голоса воинствовавших антисоветчиков-националистов, недовольных отсутствием в документах, принятых участниками переговоров в Кремле, упоминаний о японских территориальных притязаниях к Советскому Союзу. Враждебные нашей стране токийские политические деятели и комментаторы ультраправого толка усматривали в названных документах шаг назад по сравнению с Совместной декларацией 1956 года о нормализации советско-японских отношений по той причине, что в документе, подписанном Танакой в октябре 1973 года, не было сказано ни слова по поводу территориальных притязаний Японии к нашей стране. И в этом отношении, действительно, у врагов нашей страны были основания для упреков по адресу премьер-министра Танаки. Руководствуясь здравым стремлением к высвобождению Японии от ее чрезмерной экономической и политической зависимости от США, Танака со свойственным ему прагматизмом предпочел на московских переговорах сделать упор не на заведомо бесперспективных территориальных притязаниях, а на всемерном развитии экономических связей страны с Советским Союзом, хотя это и не очень-то нравилось Вашингтону, а также заядлым антисоветчикам в руководстве МИД Японии. Конечно, полностью от попыток поднять на переговорах в Москве так называемый "территориальный вопрос" Танака не отказывался. Об этом говорило хотя бы его выступление 9 октября на завтраке в японском посольстве в присутствии председателя совета министров СССР А. Н. Косыгина. Но идти на поводу у японского МИДа и ломать копья в споре с советскими лидерами по этому "вопросу" Танака в Москве не собирался, ибо, как выяснилось потом, в душе он придерживался касательно упомянутого спора иного мнения, чем большинство японских консервативных политиков.

А выяснилось это так: спустя девять лет, весной 1982 года, когда я был в научной командировке в Японии, мне довелось беседовать с Танакой с глазу на глаз. Мою встречу с ним организовал директор-управляющий компании "Тэрэби Асахи" Миура. Я оказался тогда первым и единственным советским человеком, который встретился с бывшим японским премьер-министром после его драматического ухода в отставку в декабре 1974 года в связи со скандальным "делом компании "Локхид". По всей вероятности, я же был и последним из моих соотечественников, лично беседовавшим с эти незаурядным политическим деятелем современной Японии. Наша беседа состоялась в личном токийском офисе Танаки. Интересно было узнать от него, что свою поездку в Москву в октябре 1973 года Танака рассматривал как одну из самых важных страниц своей политической биографии. Подробно и откровенно говорил он и о своих попытках начать диалог с Брежневым и Громыко по поводу японских притязаний на Южные Курилы, как и о причинах неудачи, постигшей его в этих попытках. Главная причина этой неудачи виделась ему - и это было его любопытным откровением - в том, что тогда, в Москве, он пытался предъявлять советским лидерам "слишком завышенные" требования.

- Я настаивал на возвращении Японии четырех островов,- сказал он мне доверительно,- а надо было бы мне ограничиться лишь двумя островами. Тогда мы, пожалуй, поладили бы с Брежневым и подписали бы мирный договор. Но я на эту уступку не пошел. Почему? Да потому, что опасался, как бы меня по возвращении в Японию не съели мои политические противники, и в том числе ваши давние друзья - коммунисты. А мне, наверное, надо было бы быть более смелым в этом вопросе. Но зато я доволен тем, что мой визит в Москву способствовал дальнейшему развитию экономических отношений между нашими странами.

В дальнейшем руководители японского МИДа, не пожелавшие отказываться от притязаний на четыре южных острова, в своих отзывах о Совместном заявлении, подписанном в Москве Танакой и Охирой, стали делать хорошую мину при плохой игре. Текст заявления предвзято истолковывался ими как документ, якобы подтверждавший согласие Советского Союза на обсуждение японских территориальных требований в ходе переговоров о заключении советско-японского мирного договора. При этом они ссылались на ту часть Совместного заявления, где говорилось следующее: "Сознавая, что урегулирование нерешенных вопросов, оставшихся со времен второй мировой войны, и заключение мирного договора внесет вклад в установление подлинно добрососедских и дружественных отношений между обеими странами, стороны провели переговоры по вопросам, касающимся содержания мирного договора. Обе стороны договорились продолжать переговоры о заключении мирного договора между обеими странами в соответствующий период 1974 года"13.

Следуя установкам руководителей японской дипломатии, японские комментаторы стали усматривать в этих строках Совместного заявления, и в частности в словах "нерешенные вопросы, оставшиеся со времен второй мировой войны", мнимое свидетельство признания советской стороной наличия в отношениях двух стран "нерешенного территориального вопроса", а следовательно, и ее готовности продолжать обсуждение с Японией ее территориальных притязаний.

Однако представители МИД СССР в своих последующих разъяснениях не раз отклоняли подобные домыслы, указывая на то, что под "нерешенными вопросами", упоминаемыми в Совместном заявлении, имелось в виду иное, и в частности вопросы, связанные с выявлением судеб не вернувшихся на родину гражданских лиц и солдат Квантунской армии.

Но какими бы оговорками не сопровождали недруги Советского Союза в Японии итоги московских переговоров, эти оговорки не повлияли на общий позитивный, одобрительный настрой японской общественности. В таком же оптимистически тональном ключе оценивала тогда эти итоги и советская печать. И для таких оценок были достаточно веские основания: никогда прежде перспективы упрочения советско-японского добрососедства не виделись обеим сторонам столь реальными и радужными, как осенью 1973 года.

В дальнейшем, однако, развитие советско-японских отношений пошло сложнее, чем того хотели сторонники добрососедства двух стран. Находясь в последующие годы в Токио и следя изо дня в день за развитием событий и настроений в японском обществе, я остро ощущал противоречивость и непоследовательность в поведении правящих кругов Японии по отношению к моей стране. С одной стороны, на протяжении 70-х годов наблюдалось неуклонное стремление ряда руководителей японского делового мира к расширению торговых связей с нашей страной, а с другой - продолжала высвечиваться закоренелая враждебность к нашей стране отдельных политических группировок правящего лагеря. Эта враждебность отчетливо проявлялась в бесцеремонном развертывании при поддержке правительства так называемого "движения за возвращение северных территорий", а также в стремлении оказывать давление на нашу страну путем разыгрывания "китайской карты".