Розмари Полок - Песни над облаками

• Название: Песни над облаками
• Автор: Розмари Полок
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9524-2812-6

Юная Канди, пережив горькое разочарование в любви, уезжает в Италию обучаться вокалу. Молодой итальянский граф Микеле ди Лукка, с которым она познакомилась перед отъездом из Англии, считает, что у Канди необыкновенный голос, и предлагает ей свою помощь. Канди влюбляется в графа, ведь он так благороден, хорош собой и разделяет ее страсть к опере. Но оказывается, в Риме у него есть близкая подруга Катерина…

---

Канди покачала головой:

— Не думаю.

— Хорошо. — Граф мгновение поколебался. — Вы, конечно, знаете, что ваш друг, Джон Райленд, здесь?

Позже Канди совершенно не помнила, удивилась ли она этому на самом деле. Только лишь заметила, что легкий ветерок, игравший кончиками ее волос и шевеливший складки скатерти, внезапно стал почти ледяным, а оживленная суматоха римской улицы вдруг стала ее раздражать. Силы, казалось, покинули и само солнце, и она поспешно допила остаток шоколада, чтобы хоть что-то делать, ощутив на губах горький привкус.

— Нет, — призналась Канди, — я не знала.

Некоторое время граф молчал, и она чувствовала, как его взгляд проникает ей в самую душу. Затем он пожал плечами:

— Думаю, вы скоро с ним увидитесь.

Вскоре они встали, чтобы ехать дальше, и ди Лукка поинтересовался, не хочет ли она что-то сделать или посмотреть.

— Едва ли стоит сейчас осматривать собор Святого Петра, но мы могли бы отправиться на Piazza di Spagna [14]. Это здесь недалеко. Там много торговок цветами… — Он замолчал, ожидая, очевидно, от нее выражения энтузиазма. — В ясное зимнее утро нет ничего более приятного.

— Я и так слишком злоупотребила вашим временем…

Канди чувствовала себя ошеломленной, новость о Джоне Райленде имела эффект физического удара. Она едва слышала, о чем говорит человек рядом с ней, но поняла, что он предлагает ей выбор — остаться немного подольше в его компании или вернуться в квартиру Катерины Марчетти, где она будет предоставлена самой себе. И внезапно осознала, что ей совсем не хочется остаться одной. Только не в этот момент.

— Спасибо, — откликнулась Канди. — Мне хотелось бы посмотреть на… на…

— На пьяцца ди Спанья? Я рад.

Граф предложил пройтись пешком и, ведя девушку сквозь толпу, заполнявшую тротуары, указывал по пути на все, что, как ему казалось, могло ее заинтересовать. Ди Лукка был хорошим гидом, и, несмотря на вавилонский галдеж всевозможных звуков вокруг, мешающих ей его слушать, Канди поняла, что он знает свой город очень хорошо. Площадь Испании оказалась старинным сквером, находящимся на возвышенности, к которой вела лестница, и, как сказал ей ее спутник, в девятнадцатом веке была любимым местом почти всех британских и американских художников, стекавшихся в то время в Рим. Он рассказал ей, как они иногда использовали колоритные фигуры торговок цветами в качестве натурщиц, хорошо им платя, чтобы изобразить их в живописных позах среди изобилующего великолепия цветочных корзин или на фоне парящей колокольни церкви Сан-та-Мария Маджоре на вершине лестницы. Граф показал ей дом, где умер Китс [15], знаменитый Чайный домик, когда-то утешавший поколения английских изгнанников, изящные корпуса дворцов Ренессанса и стертые булыжники под их ногами, на которых в старину звенели копыта породистых скакунов и грохотали колеса роскошных карет. В восемнадцатом веке, сообщил граф, Piazza di Spagna представляла собой сплошное парковочное место для громоздких экипажей родовитой знати. Канди, вспомнив, что и он сам относится к титулованной римской аристократии, бросила быстрый взгляд на худое, с классически совершенными чертами лицо. Интересно, как много старинной темной души Рима таится за этим закрытым и непроницаемым видом? И тут же поняла, что граф ее о чем-то спрашивает. Оказывается, он интересовался, куда бы она хотела пойти на ленч. Он что, считает своим долгом развлекать ее весь остаток дня? — потрясенно подумала она. Чувствуя, как начинают пылать ее щеки, Канди энергично поблагодарила его за прекрасно проведенное утро.

— Но теперь вы должны предоставить меня самой себе. Мне хотелось бы просто побродить. Ну, я имею в виду… — Она совсем запуталась, ощущая неловкость.

— Вы предпочитаете одиночество? — Его мягкий голос не был ни удивленным, ни обиженным. Он был совершенно невыразительным.

— Нет, конечно, нет! — Канди смахнула волосы с лица — жест, который, она заметила, стал в последнее время нервной привычкой. — Просто думаю, я начинаю вам надоедать.

— Вы вовсе не надоедаете, — серьезно возразил граф. Склонив голову, он внимательно посмотрел на Девушку, и слабая улыбка заиграла на его губах. — Послушайте, синьорина Кандида, вы должны быть честны со мной. Вы хотите побыть одна или вам кажется, что этого хочу я?

Канди обнаружила, что улыбается ему в ответ.

— Нет, — призналась она, — я не хочу остаться одна… особенно сейчас.

— Тогда будьте так добры, проведите этот день со мной.

Он говорил немного капризно, но за его словами ей почудилось что-то невысказанное, возможно скрытое одиночество? Она быстро взглянула на него, но затем мысленно обругала себя за абсурдность идеи. Граф титулован, красив, чрезвычайно богат и, очевидно, не отягощен женой. Его проблема скорее в трудности улучить время для себя. Тем не менее, чувствуя, вероятно, жалость к ней, он, казалось, был искренне озабочен, чтобы она приняла его предложение на ленч, и Канди знала, что не сможет настаивать на отказе, не выставив себя тем самым совершенно невоспитанной особой.

Они вошли в небольшой, но явно первоклассный ресторан, расположившийся в тени собора Святого Петра, который, как пообещал граф, она увидит во всех деталях после ленча, когда почувствует себя готовой к экскурсии. Канди, вопреки почти полному отсутствию аппетита, старательно пыталась составить мнение о прекрасно приготовленных равиоли и телятине по-милански, в то время как ее компаньон проявил себя превосходным знатоком триумфальной и ужасной римской истории, которую она с интересом слушала, несмотря на атакующий барабанные перепонки звон колоколов.

После ленча они прошли через пышную колоннаду Бернини в огромную роскошную базилику и остановились на ее пороге. У Канди перехватило дыхание. В одной капелле священник читал мессу, и журчащие интонации обряда звучали ожившим эхом двухтысячелетней веры. Впереди находился главный алтарь с высоким балдахином из бронзы. Канди показалось, что она тонет в этой красоте и необозримом просторе. Даже воздух, которым она сейчас дышала, был неуловимо наэлектризован, как будто чудо покаяния и благодарности многочисленных верующих поддерживало его в заряженном состоянии. Вокруг звучал нескончаемый шепот и шелест людской массы, напоминая ей, что во всем мире это место считается вторым Иерусалимом и центром паломничества.

Канди чувствовала смятение, потрясение и была почти ослеплена великолепием собора, которого было слишком много, чтобы воспринять его весь сразу. Она стояла, глядя перед собой с благоговейной зачарованностью ребенка. Через мгновение Микеле ди Лукка мягко взял ее под руку и повел дальше, пока они не остановились под отражающим эхо великолепием самого огромного свода.

— Взгляните вверх! — тихо подсказал он. — Это одна из мировых достопримечательностей.

Она повиновалась и в следующий миг почти задохнулась от восхищения.

— Ох!

Над ее головой в невероятной высоте парило чарующее великолепие шедевра Микеланджело. Его размер и потрясающая симметрия композиции, которую давно умерший мастер когда-то неутомимо и долго расписывал, поразили ее, а чистые, как драгоценные камни, краски, позолоченные солнечными лучами, почти ослепили своим блеском так, что Канди вынуждена была прищуриться и заморгать.

— Некоторые люди, — заметил граф, — находят собор Святого Петра гораздо меньшим и менее интересным, чем ожидали. Другие считают его огромным, красивым и гораздо более внушительным, чем они себе представляли. Я думаю, вы относитесь ко вторым.

— Да. — Ответ прозвучал почти как вздох. — О да!

Они провели в соборе еще полчаса, наслаждаясь его пропитанным ладаном спокойствием. Еще многое нужно было осмотреть, и Канди в состоянии восторженного транса задерживалась перед каждым предметом и уже в конце, собираясь выходить, замерла у величественной бронзовой фигуры Петра, перед которой бесчисленное множество паломников нескольких столетий свидетельствовало свое почтение. Когда они стояли так, наблюдая за нескончаемым потоком мужчин и женщин, подходящих к статуе, Канди заинтересовалась, что они делают, и вскоре поняла — каждый из них, подходя к святому, быстро наклонялся и целовал вытянутую правую ногу статуи. В каждом случае это совершалось быстро и скромно, и трудно было рассмотреть лица паломников, делавших шаг вперед, но что-то в самих их движениях выражало то, что они в этот момент чувствовали. Некоторые из них были старыми, некоторые — очень молодыми, кто-то одет в модные английские и американские вещи, другие — в пыльные черные одежды средиземноморских крестьян, но для всех это был, видимо, самый важный момент. Целуя мерцающую ногу апостола, они выполняли священный долг и достигали прощения и благословения, после чего уходили с сияющими глазами и новой легкостью в походке.