Эрвин Полле - Четыре жизни. 3. Производственник

• Название: Четыре жизни. 3. Производственник
• Автор: Эрвин Полле
• Жанр: Биографии и Мемуары

На словах взаимосвязь науки с производством всегда поддерживается. Кто же мешает? Ряд бесконечен: коммунисты и чекисты, экономисты и финансисты, пустозвоны и карьеристы, дилетанты и воры… Современной болтовнёй власти об инновациях и нанотехнологиях Россия всё дальше отодвигается от развитых стран, оставаясь их сырьевым придатком. 500 лет назад торговали пенькой, сейчас нефтью, газом, лесом и при этом всегда завидуем и ненавидим тех, кому продаём. Частично иллюстрированный вариант.

---

---------—

Уважаемый читатель! С начала моей деятельности на ТНХК в ходу у руководителей была крылатая фраза Гетманцева (смысл) «у нас нет мужчин и женщин, есть работники томского нефтехимического комбината». Где-то, через год-два, когда начался массовый набор кадров, фраза потеряла актуальность, прежде всего для меня, хотя женский вопрос будоражил и другие подразделения.

На ТНХК трудно пускалось импортное производство полипропилена. Причина не только в качестве оборудования и технологии, но и в том, что одновременно, вернее, с некоторым опережением запускалась мощная «вспомогательная» инфраструктура, состоящая из автономных крупных промышленных объектов (сырьевая база, водоснабжение и канализация, азот и кислород, тепло и пар разных параметров, электрохозяйство, очистные сооружения…). Не хватало квалифицированных рабочих кадров.

В чью-то чиновничью голову в Москве постучалась гениальная идея, апробированная полвека назад. И вот на комбинате появляются 60 южных девушек, принудительно распределённых выпускниц ГПТУ из Гурьева, представители титульных национальностей Казахстана и Средней Азии, ни одного мужчины. Все имеют удостоверения аппаратчиков 3-го разряда химического производства. Начальники цехов завода полипропилена наотрез отказались их брать на работу (не женское дело!), для лаборатории у них квалификации не хватало (мне не пришлось долго объясняться с кадровиками), распределили девушек на «вспомогательные» объекты.

По гигантской стройке шорох прошёл: «Наши приехали!». Повторюсь. На сооружении комбината трудились тысячи военных строителей, призывавшихся, преимущественно из южных регионов СССР, больше узбеков и каракалпаков, немало казахов, армян и азербайджанцев. Прошло несколько дней и рабочее общежитие временами, сначала по выходным, затем ежедневно стало напоминать осаждённую крепость. Не пускали вахтёр и народная дружина, солдаты лезли через окна второго-третьего этажа, оттуда же и выпрыгивали при неплановых проверках и по утрам. Большинство приезжих девушек вообще прекратили ходить на работу, только развлекались.

После письменной жалобы коменданта Гетманцев, посадил в автобус начальников цехов, партком, поехали разбираться с делами в общежитии. Одна комната, другая, люди на смене, внешне порядок. Наконец, протискиваемся в комнату, где лежит на кровати дородная, не меньше 100 кг, симпатичная темноволосая молодая женщина (на нынешнем сленге «классная тёлка»), отдыхает. Ноль внимания на кучу начальствующих мужиков. Секретарь парткома приступает к воспитанию, дескать, перед тобой стоит генеральный директор. Женщина с томной улыбкой приняла полусидящую позу.

— Почему не ходите на работу?

— Не хочу!

— Вы не работаете, на что живёте?

— А Вам какое дело?

Бессмысленный разговор продолжался, но я уже ждал директорскую компанию в коридоре.

В течение двух-трёх месяцев девушки из Гурьева исчезли с комбината, думаю, вернулись в родные края.

Описывая данный производственный эпизод, вспомнил смешные рассказы заочников Тюменского индустриального института, как в начале 70-х ленинградских проституток, человек 500, единовременно принудительно отправили в Нижневартовск, Сургут, Нефтеюганск на перевоспитание (выйдут замуж за нефтяников, остепенятся и осядут в Сибири). Результат — вытрезвители переполнены, срочно пришлось открывать женские отделения. Отбой!

Любая хорошая идея превращается в фарс от неумного применения. Вспомним «хетагуровок», тысячи и тысячи девушек по призыву комсомола добровольно ехали в 30-е годы на Дальний Восток. Руководство страны решало (и решило!) важнейшую задачу — стабилизировать население созданием новых семей, прежде всего в районах строительства крупнейших военных объектов Комсомольска и Николаевска на Амуре.

У меня вечная головная боль связана с перемещением по территории комбината в вечернюю и ночную смену лаборантов, прежде всего для отбора проб на анализ. Нередки нападения «бродячих» солдат на молодых женщин, неоднократно писал докладные руководителю по режиму управления «Химстрой» Аманбаеву. Сигналы о нападениях солдат учащались с интервалом в полгода, год. По-видимому, пробовали свои силы подонки из очередного призыва. Необходимость ночной доставки проб диктовалась наличием единичных экземпляров тех или иных приборов, да и хорошо обученных лаборантов было ещё мало.

Случались и менее опасные, но хорошо отложившиеся в памяти эпизоды.

Однажды на утреннем селекторе (участвуют руководители служб и крупных подразделений комбината) генеральный директор начал рассуждать о моральном облике лаборантов. Пытаюсь встрять и мгновенно получаю тычок в зубы: «Эрвин Гельмутович! Ты разберись сначала в своём коллективе!» А все участники селектора веселятся. По большому счёту утренний селектор — театр у микрофона, где директор не столько интересуется проблемами (у диспетчера все острые моменты зафиксированы), сколько занимается воспитанием нижестоящих начальников. В этот раз под раздачу попал я.

Выясняю в приёмной, оказывается, перед селектором у директора в кабинете находился секретарь парткома Николай Андреевич Перминов, что-то рассказывал про лаборантов. Несусь в партком, выслушиваю много правильных слов о необходимости воспитывать молодёжь. Это только начало. Лаборантки, пьющие с солдатами на рабочем месте — лучше примера для партийных собраний, посвящённых политико-воспитательной работе, не придумаешь. Само собой насмешки в адрес руководителя.

Прошло более четверти века, но отчётливо вижу перед собой двух вытянувшихся двадцатилетних девушек. Одна (Залецкая) — «крупногабаритная», серьёзная, квалифицированный лаборант. Вторая (Герасимова) — низенькая, шустренькая, регулярно попадала на ковёр, чуть выше рассказано, как в ночную смену вышибала дверь, чтобы поспать. Не сказал бы, что чувствовали себя виноватыми, скорей, сокрушались, что их застукали (в девичьих мозгах не укладывалось, что в парткоме могут работать люди после того, как автобусы с дневным персоналом ушли в Томск).

Моя реакция носила «шумно-устный» характер, не любил наказывать своих сотрудников под давлением извне. Письменное объяснение Л.П.Залецкой показалось достаточно забавным для сохранения в личном архиве. Цитирую полностью без изменения стилистики.

04.03.81. после смены я и Герасимова Люда, съездив домой, привезли конфеты, торт, газировку, т. к. в этот день был день рождения одного солдата из охраны. Мы решили сделать ему подарок, т. к. эти ребята из охраны часто помогали нам, сопровождая на АКС [азотно-кислородная станция], когда мы носили азот на анализ. Кроме именинника было ещё трое ребят. Мы поднялись с ними на 5 этаж [не обустроенная бытовка непосредственно под парткомом]. У ребят была бутылка водки. Они выпили. Затем они спели нам песни на своём родном языке, показали, как танцуют у них. Это всё сопровождалось гитарой. Около 8 часов [вечера] к нам зашёл парторг и попросил пройти к нему в кабинет. И у нас состоялся разговор. После этого мы поехали домой. Подпись.

Залецкая вышла замуж за именинника, уехала с ним в Узбекистан (убеждал её не делать этого), а через год вернулась с мужем и ребёнком в Томск (не так просто сибирячкам прижиться в огромных узбекских семьях).

Следующая история не менее забавна.

В разгаре гарантийные испытания производства полипропилена, закупленного по контракту с итальянской фирмой «Технимонт». Количество специалистов инофирмы временами достигало 50 человек. Для Томска того времени итальянцы — невидаль, город до начала строительства ТНХК был закрыт для въезда иностранцев.

Профессионалам КГБ работы на комбинате прибавилось, иностранцев привозили особым «Икарусом» и увозили всех вместе в заранее построенный и, надо полагать, соответствующим образом оборудованный дом иностранных специалистов, задержка кого-либо или движение своим ходом к месту проживания исключались. Более того, для иностранцев чётко оговорены маршруты передвижения в Томске в вечернее время или в выходные дни, скажем, они не могли попасть в район ДК «Авангард», основное место расселения работников ТНХК.

В лаборатории специфическая проблема — обилие молодых женщин, мечтающих сблизиться с итальянцами, и я, как руководитель, обязан бдеть. Существенный нюанс — многие женщины, сотрудницы ЦЗЛ, проживали в секретном атомграде Томск-7.

Древняя истина — запретный плод сладок. Я действительно не мог понять, что в приехавших итальянцах женщины находят. Обычные серые замотанные жизнью семейные мужички, профессиональные работяги, приехавшие в Сибирь за деньгами. Русский язык понимал только шеф монтажа Корсетти. Интеллектуальный уровень большинства удручающе низок, говорю о тех, с кем приходилось контачить. Исключение составлял старший по лаборатории энергичный Альбино Ребонато, примерно, мой ровесник, но уже с благородной сединой.