Валерий Большаков - Корниловец

• Название: Корниловец
• Автор: Валерий Большаков
• Издательство: Издательства: АСТ, Астрель-СПб, ВКТ
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-074516-6, 978-5-9725-2056-5, 978-5-226-04108-2

1917 год. Гибель империи. Впереди — кровавый хаос, из которого Россия не поднимется уже никогда.

Есть только один человек, знающий о будущем все. Кирилл Авинов, поручик Первого Ударного Корниловского полка. В его силах изменить не только свою судьбу, но и всю мировую историю.

И кое-что ему удается. Мелочи, детали… Сумеют ли они перетянуть чашу весов на сторону Белой гвардии?

Уходят на Дон Корнилов и Деникин, собираются под знамена Белой гвардии офицеры — биться до последнего патрона за великую, единую и неделимую Российскую империю!

Первый ход сделан. Белые начинают…

---

— Вторые номера и резерв, на вылазку за водой!

Кирилл подхватился — приказ касался и его. Не с винтовками наперевес, а с вёдрами попрыгали бойцы вниз, пригибаясь под свистящими пулями. Авинов скатился по насыпи, морщась от каменного крошева, жалившего ноги, — это пулемётная очередь ударила по щебёнке. Слава Богу, хоть не свинцом ужалило…

— Данилка! — закричал Авинов, выглядывая кадета в рассветных потёмках. — За мной держись!

Данилка кубарем скатился с насыпи под мост, к узенькому ручью, притекшему с гор.

Кирилл даже рад был остановке. Хоть и риск велик, зато можно было глотнуть свежего воздуха, хлебнуть студёной воды.

Зачерпнув ведром воды, Авинов понёсся вверх, к путям. Мчавшийся впереди него боец упал с простреленной головой, пустое ведро покатилось вниз. Это был Капелька.

— Ложись в цепь! — раздалась команда барона. — Вёдра передавать по рукам!

И от бронепоезда к ручью и обратно пошли хороводом вёдра, котелки, чайники. Вниз — пустые, вверх — полные. Сколько Кирилл передал сосудов, он не считал, но вот Сан Саныч дал гудок — тендер полон!

Галдя, подшучивая, отстреливаясь от вражья, команда бронепоезда заняла свои места. В тот же момент лязгнули сцепки, и «Орёл» тронулся, покатил, набирая ход, догоняя отступавшие составы «красных».

«Орёл», пройдя по горящему мосту, на плечах бакинского подвижного отряда ворвался на станцию Баладжары, отрезав противнику путь отхода на Тифлис.

— Следующая станция — Баку! — прокричал Юра, баюкая забинтованную руку и, видимо, гордясь полученным ранением.

Бронепоезда не встретили сопротивления, без единого выстрела добравшись до Бакинского вокзала, где их встречал авангард сразу двух армий — Кавказской туземной и Отдельной Кавказской.

Заиграл оркестр, на скорую руку собранный из местных музыкантов, и кавалеристы под громовое «ура!» вскинули шашки вверх.

Кирилл, выглядывавший из открытых дверей броневагона, с радостью приметил знакомые малиновые халаты. А уж какова была радость самих текинцев…

— Я знал! — ревел Саид, тиская командира. — Я знал — живой сердар!

— И-а-а-и-а-а-а! — издали дикий клич текинцы, обступая Авинова, теснясь и желая потрогать, коснуться, убедиться, что командир не призрак.

Генерал Врангель, наблюдавший эту сцену, очень смеялся, а потом предложил Кириллу «прогуляться к морю с вашим эскортом».

— Кавторанг Вайнер, — сказал барон, продолжая улыбаться, — командир канонерки «Ардаган» сообщил, что вышел из порта Энзели и вот-вот прибудет в Баку. С ним на борту — адмирал Колчак. Наврал англичанам, что жаждет служить им в Месопотамии, а сам через Тегеран — сюда!

Команды бронепоездов спускались к Бакинской бухте пешком, конники Эрдели ехали шагом. Узкие улочки сменялись аллеями, обсаженными развесистыми чинарами и айлантами, дома вырастали в высоту, а на тротуарах появлялось всё больше бакинцев — русских, татар, армян, евреев, персов. Недаром Баку, этот красивый интернациональный город, прозывали Парижем Кавказа.

…В это самое время врангелевские пластуны рыскали по всему городу, вылавливая попрятавшихся бакинских комиссаров, вязали их и сгоняли на тюремный двор. Разговор был короткий — первым расстреляли Шаумяна, «кавказского Ленина», чрезвычайного комиссара Кавказа и председателя Бакинского Совнаркома. Вторым пустили в расход Джапаридзе (партийная кличка «Алёша»), председателя Бакинского Совета рабочих, крестьянских, солдатских и матросских депутатов. Новая власть мела железной метлой, чтобы было чисто и никому не вздумалось сорить…

…Море, плескавшееся в бухте за набережной, отливало по-летнему яркой зеленью. Сизая канонерка «Ардаган» уже подходила к причалу, заполненному толпой, когда в задних рядах раздались весёлые крики:

— Эй, друзья! Меня пропустите! Имею право!

Белогвардейцы и жители города (в основном почему-то женщины и девушки) расступились, и к пристани прошествовал генерал Марков, в кои веки мохнатый тельпек сменивший на фуражку, но с нагайкой не расставшийся. Кирилл, не тая улыбки, вышел из строя и откозырял командиру армии:

— Штабс-капитан Авинов прибыл, ваше превосходительство.

Сергей Леонидович застыл на секунду, а после молча стиснул Кирилла длинными костистыми руками.

— Ну что? — спросил он, встряхивая штабс-капитана за плечи. — В поход?

— Так точно, ваше превосходительство! К чёрту на рога! За синей птицей!

Марков расхохотался от души и уже церемонно подал руку для приветствия барону Врангелю.

— Приветствую вас, генерал! — улыбнулся Пётр Николаевич. — Опередили вы нас.

— А то! — хмыкнул Сергей Леонидович. — Неслись как бешеные — «красные» грозились нефть поджечь, вот мы и взяли с места в карьер!

В это время канонерка причалила, и на пирс легко перескочил мужчина в форме морского офицера. На его золотых погонах чернело по два орла. Это был Колчак.

Крупный, с горбинкой, нос, тёмные глаза, узкие губы — чеканный профиль адмирала так и просился на новенькие монеты.

Смущаясь всеобщим вниманием, Колчак улыбнулся — и Авинов понял, отчего адмирал всегда плотно сжимает губы — тот потерял много зубов из-за цинги, когда исследовал студёные полярные моря.

Врангель первым поздоровался с Колчаком.

— Приветствую вас, господин адмирал, — сказал барон. — Позвольте поздравить — Верховный правитель России генерал Корнилов подписал указ о вашем повышении: вы назначаетесь Главнокомандующим Черноморским флотом!

Колчак вытянулся и резко выдохнул:

— Служу Отечеству!

А Марков воскликнул:

— Война войной, Александр Васильевич, а ваших третьих орлов обмыть полагается![176]

Колчак широко улыбнулся, не разжимая губ, а Кирилл подумал, что долгие дни баталий и потерь стоят вот таких, недолгих, но памятных победных минут, когда вокруг друзья, и море плещется, и солнце греет, а завтра их всех ждут чёрт с рогами и синяя птица…

Глава 22 МАРШ ДРОЗДОВЦЕВ

Из сборника «Пять биографий века»:

«Зимою восемнадцатого в Румынии было полно русских войск, хотя Румынский фронт распался совершенно. Дезертиры и комитетчики давно уж подались „до дому“, но десятки тысяч офицеров и нижних чинов всё ещё оставались в Яссах и под Яссами, не ведая, на что им решиться. Благо нашёлся деятельный человек — полковник Дроздовский. Ему, как и всем честным русским людям, тоже было за державу обидно, но он не стал лечить больную душу водкой, а принялся сбивать „Отряд русских добровольцев Румынского фронта“ для похода на Дон, к генералу Корнилову, Верховному правителю Русского государства и Верховному главнокомандующему русских армий.

Генерал Кельчевский, позже перешедший к большевикам, издал предательский приказ о расформировании русских бригад добровольцев, но полковник Дроздовский лично положил конец разнотолкам, сказав просто и легко, безо всякого надрыва:

— А мы всё-таки пойдём…»

Ночью командиры бригады собрались на вокзале Сокола у Ясс — поручики Турбин и Димитраш, полковник Жебрак-Русакевич, капитаны Андриевский и Туркул. С Туркулом остался его ординарец ефрейтор Курицын и вестовой Дроздов.

Было не холодно, но зябко и сыро. Димитраш подмигнул заговорщицки и жестом фокусника достал бутылку шампанского.

— Выпьем, господа!

Поручик Мелентий Димитраш не отличался чернотой и смуглостью, как следовало бы ожидать от южанина. Кряжистый, с рыжеватыми усами, с дерзко улыбавшимися зелёными глазами, Димитраш был образцом блестящего и бесстрашного офицера, прошедшего японскую и германскую войны. В полной походной форме, с наугольником из трёхцветных ленточек на рукаве, Димитраш поднял мятую оловянную кружку так, словно держал в руке хрустальный бокал.

— Да здравствует поход, — спокойно сказал он. — За Россию!

Все выпили, и тут подошёл сам Дроздовский. Ночной вокзал отбрасывал огни на сухощавую фигуру полковника, на тонкое, гордое лицо в отблескивавшем пенсне. У обритых, всегда плотно сжатых губ залегла горькая складка.

— Плесните и мне, — сказал он усталым голосом.

Димитраш моментально изыскал стакан в подстаканнике и наполнил его шампанским до половины.

— Михаил Гордеевич, — сказал он просительным тоном, — скажите что-нибудь.

Полковник поболтал стакан с шипучим вином и заговорил:

— Только смелость и твёрдая воля творят большие дела… Только непреклонное решение даёт успех и победу. Мы его приняли. Будем же и впредь, в грядущей борьбе, смело ставить себе высокие цели, стремиться к достижению их с железным упорством, предпочитая славную гибель позорному отказу от борьбы. Нам остались только дерзость и решимость. Пока царствуют комиссары, нет и не может быть России, и, только когда рухнет большевизм, мы можем начать новую жизнь, возродить своё отечество. Это символ нашей веры. Через гибель большевизма — к возрождению России! Вот наш единственный путь, и с него мы не свернём.[177] За Днестровскую Добровольческую армию!