Лорел Гамильтон - БОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОСТУПКИ

• Название: БОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОСТУПКИ
• Автор: Лорел Гамильтон
• Жанр: Фэнтези

В восьмой книге Мерри Джентри расследует убийства фейри в Лос-Анджелесе, вместе со своими телохранителями и полицией. Пришло время, чтобы проснуться и осознать, что зло не знает границ, и что никто не живет вечно — даже если они магические существа!

---

— Она узнает это раньше, чем я ей скажу, — сказал он, и казалось, был

раздосадован.

— У тебя все хорошо? Ты кажешься усталым, — сказала я.

— Хорошо, как и ты, — сказал он и снова рассмеялся, затем добил, — но я

только что приехал. Джереми отправлял меня вроде на простой случай, а

он оказался не таким простым.

— Мы можем поговорить об этом за обедом, — сказала я.

— Я хотел бы услышать твое мнение, но думаю, что для обеда у нас есть

другая повестка дня.

— Что ты имеешь в виду?

Холод наклонился, насколько ему позволил ремень, и спросил,

— Что-то еще случилось? Рис кажется взволнованным.

— Что-то еще случилось, пока нас не было? — Я спросила. Я искала поворот

к домику. Начинало темнеть. Это еще не были настоящие сумерки, но

было достаточно темно, чтобы я могла пропустить нужный поворот, если

не сосредоточусь на дороге.

— Ничего нового, Мерри. Клянусь.

Я резко затормозила для поворота, что заставило Дойла вцепиться в

машину так сильно, что я услышала, как протестует дверь. Он был

достаточно силен, чтобы сорвать дверь с петель. Но надеялась, что он не

будет мять машину из-за своей фобии.

Я говорила пока мы ехали по подъездной дорожке, набирая скорость на

подъемах и притормаживая на ее спусках.

— Я на подъезде. Скоро увидимся.

— Мы будем ждать. — Он повесил трубку, а я сосредоточилась на дороге. И я

была не единственной, кому она не нравилась. Трудно сказать из-за

темных стекол, но думаю, Дойл закрыл глаза, пока я вела внедорожник.

Фонари на улице были включены и самый невысокий из моих стражей,

расхаживал перед подъездом, в белом тренчкоте, развеваемом океанским

бризом. Рис был единственным из стражей, кто получил лицензию

частного детектива. Он всегда любил старые черные фильмы и не

занимался шпионажем, ему нравилось носить длинный тренчкот и

мягкую фетровую шляпу. Обычно они были белыми или сливочными,

чтобы соответствовать его локонам длиной до талии. Его волосы

развевались на ветру, как и его пальто. Как то вдруг я поняла, что его

волосы путаются на ветру, как и у меня.

— Волосы Риса путаются на ветру, — сказала я.

— Да, — сказал Холод.

— Поэтому они у него только до талии?

— Думаю, да, — сказал он.

— Почему его волосы спутываются, а твои нет?

— У Дойла тоже не путаются. Но ему нравится коса.

— Тот же вопрос. Почему?

Я припарковала машину на стоянке рядом с машиной Риса. Он шел к

нам. Улыбался, но я достаточно хорошо знала язык его тела, чтобы

заметить беспокойство. Он носил белую повязку на глаз, подходящую к

сегодняшнему пальто. Он носил их, когда встречался с клиентами, или

вообще в мире. Большинство людей, и некоторые фейри, воспринимали

шрамы вместо его правого глаза с тревогой. Дома, где были только мы, он

не носил повязку.

— Мы не знаем, почему у некоторых из нас волосы не спутываются, — сказал

Холод. — Это то, что было всегда.

Это был не ответ, но Рис оказался за моей дверью. Я потянулась к ней,

чтобы он мог помочь мне выбраться. Тревога превратила его глаза с

тремя кругами разных оттенков синего — василькового, небесно-голубого и

зимнего неба — во вращение ленивого шторма. А значит, его сила была

близко к поверхности, и обычно это было от сильных эмоций или

концентрации. Было ли это беспокойство о моей безопасности сегодня,

или что-то случилось в детективном агентстве Грея, где он продолжал

работать? Я не могла вспомнить ничего, за исключением промышленного

шпионажа, где он мог использовать свою магию.

Рис открыл дверь, и я протянула ему свою руку автоматически. Он взял

ее и поднес к губам поцеловать мои пальцы, вызывая покалывание кожи.

Видимо все же тревога за меня вызвала его магию к поверхности.

Насколько же плохо выглядело по телевизору то, во что мы влипли, ведь

оно не могло казаться таким опасным, разве нет?

Он обертывал свои руки вокруг меня и притянул меня к себе. Он

прижимал меня, и в какой-то момент я чувствовала, насколько же он был

сильным, и что его тело дрожит. Я попыталась отодвинуться, чтобы

посмотреть ему в лицо, и он прижал меня к себе сильнее, чтобы я не

вырвалась из его объятий. Я позволила себе почувствовать его тело под

одеждой. Его кожа звала целовать ее, и покалывала под моим

прикосновением так, что даже сквозь одежду я могла чувствовать

пульсацию и удары его силы, как какой-то хорошо настроенный

двигатель, мурлычущий рядом с моим телом от прижавшейся щеки до

бедра. Я позволила себе погрузиться в это ощущение. Позволила себе

утонуть в силе его рук, мускулистой твердости его тела, и на мгновение я

позволила себе отодвинуть подальше все случившееся сегодня. Я

позволила все это прогнать силой мужчины, держащего меня.

Я представляла его себе нагим и обнимающим меня, и позволила

глубокой вибрирующей силе его магии погрузиться в мое тело. Мысль

заставила мое естество прижаться к нему плотнее, и я чувствовала, что его

тело начало мне отвечать.

Он приподнял голову и позволил мне заглянуть ему в лицо. Он

улыбался, его руки гладили мне спину.

— Если ты думаешь о сексе, значит, не так уж сильно ранена. — Усмехнулся он.

Я улыбнулась в ответ.

— Теперь мне лучше.

Голос Хафвин развернул нас к двери. Она вышла из дома, длинные

соломенного цвета волосы были заплетены в толстую косу и

переброшены через тонкое плечо. В ней было все, что может быть в благой

сидхе. Дюймом ниже шести футов, тонкая, но женственная, с глазами, как

весеннее небо. Когда я была маленькой девочкой, это было то, что я так

хотела видеть в зеркале вместо своих человеческих роста и форм. Мои

волосы, глаза, и кожа были, как у сидхе, но остальное никогда не отвечало

их высоким требованиям. Многие из сидхе обоих дворов сделали все,

чтобы я знала, что я была слишком человеком, и недостаточно сидхе.

Хафвин не была одной из них. Она никогда не была ко мне жестокой, даже

когда я была просто Мередит, дочь Эссуса, и вряд ли могла когда-нибудь

занять трон. Она была почти незаметной для меня при дворах, всего лишь