Журнал «Если» - «Если», 2003 № 10

• Название: «Если», 2003 № 10
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательство ЛК пресс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: ISSN0136-0140

Далия ТРУСКИНОВСКАЯ. АУТСАЙДЕРЫ

Последние, конечно, иной раз становятся первыми, однако это очень настораживает окружающих. И не без основания.

Марина и Сергей ДЯЧЕНКО. ЗООПАРК

«Мы с тобой в одной клетке — ты и я».

Евгений ЛУКИН. СТАРЫЙ ЧАРОДЕЙ

…или Баклужинские истории.

Олег ОВЧИННИКОВ. ПОСЛЕДНЯЯ ТЫСЯЧА СЛОВ

Этиология этой странной болезни неизвестна, но последствия весьма неприятны.

Владимир АРЕНЕВ. НОВЫЙ ГУТЕНБЕРГ

Еще не родилась педагогическая система, защищенная от взлома школьных шпаргальщиков!

Дэниел ХОЙТ. СЕРЫЙ ФОН

Женщина вашей мечты оказалась виртуальной? Главное, чтобы чувства были подлинными.

Ричард ЛОВЕТТ. УРАВНИВАНИЕ

Похоже, «общество равных возможностей» достало и самих его граждан.

Леонид КАГАНОВ. НА ПОСЕЛЕНИЕ

И после этого вы все еще верите, что способны сами принимать решения?

ВИДЕОДРОМ

Рэппер в борьбе с пришельцами… Устами народа глаголет сказка… Аты-баты, шли пираты…

Сергей НЕКРАСОВ. НАДОЕВШЕЕ «СЕГОДНЯ»

Результаты интернет-опроса продолжают удивлять наших комментаторов.

Анна КОМАРИНЕЦ. СКАЗАНИЕ О СРЕДНЕМ ЗАПАДЕ

Американская мифология по-английски.

Владимир МИХАЙЛОВ. ПИСЬМО БЕЗ АДРЕСА

Ради этой книги известный прозаик решил нарушить свой принцип никогда не писать рецензий.

РЕЦЕНЗИИ

С особым удовольствием критики «препарируют» отечественных авторов… Гостям тоже досталось.

КУРСОР

Урожайный август: четыре кона и масса премий.

БАНК ИДЕЙ

Лишь один из конкурсантов сумел назвать действующих лиц рассказа. Но интересных версий — в достатке.

Вл. ГАКОВ. ПОЭМА ОГНЯ

Теперь каждый знает температуру, при которой вспыхивает бумага.

ЭКСПЕРТИЗА ТЕМЫ

Выживет ли книга? Мнения экспертов разделились.

Кир БУЛЫЧЁВ. ПАДЧЕРИЦА ЭПОХИ

Ушел великий писатель. Ушел Мастер… Ему очень хотелось написать «Падчерицу эпохи», но не было ни времени, ни сил. И вот однажды он сказал со свойственной ему самоиронией: «Ну, если я не напишу очередного рассказа, человечество, наверное, не слишком пострадает. Но если я не закончу «Падчерицу…» — все это уйдет вместе со мной».

ПЕРСОНАЛИИ

Мэтры и дебютанты.

---

Как бы там ни было, для всех сомневающихся конец подобных поисков истины в классических антиутопиях один: казнь (физическая у Оруэлла или «умственная» — операция на мозге — у Замятина), самоубийство, как у Хаксли, или… Или все это останется лишь в перспективе — которая может и не реализоваться! Если жертва не сдаётся… В отличие от нумера Д-503, Дикаря и Уинстона Смита, Гай Монтэг не желает безропотно подчиниться системе — он вступает в борьбу с ней!

Что же способно противостоять адской логике духовных наследников Великого Инквизитора, выведенных в знаменитых антиутопиях? В романе Брэдбери это книги. Преследуемые как самые ярые и неисправимые еретики, сжигаемые, но фениксом восстающие из пламени. Заучиваемые наизусть последними книжниками, бежавшими от горе-цивилизации в леса.

Знание, культура, сохраненные не в городских библиотеках, а в лесу. Жутковатый и многозначительный символ! Но другого места нет, потому что мир города, технического комфорта и одичавшего в нем человечества приговорен.

«…Но Монтэг видел этот взмах железного кулака, занесенного над далеким городом; он знал, что сейчас последует рев самолетов, который, когда уже все свершилось, внятно скажет: разрушай, не оставляй камня на камне, погибни. Умри…»

В последние мгновения, пока не прозвучал оглушительный взрыв, Монтэг желает спасения своей жене. И в глубине души, может быть, всему миру, бывшему когда-то и его миром. Но автор непреклонен. Мир этот давно мертв; просто мертвецы сейчас увидят себя со стороны и исчезнут окончательно с лица земли. В неуловимый миг финала, когда уже испортились чудо-стены, превратившись из волшебных призм в самое обыкновенное стекло, жена Монтэга — а вместе с нею и исчезающий в небытие мир — увидела «на стенах свое лицо, ужасающее своей пустотой, одно в пустой комнате, пожирающее глазами само себя…» И мир рассыпался, растаял, развеялся по ветру.

Только огонь не погас.

Эстафету всепожирающего атомного пламени, съевшего безумную цивилизацию вещей, принял трепещущий огонек свечи. И еще костер в лесу, где собрались люди-книги, которым будет время обдумать свершившееся и постараться сохранить тот самый прометеев огонь знания и культуры.

Не случайно вспомнил их предводитель о легендарной птице Феникс: «Однако у нас есть преимущество перед ней. Мы знаем, какую глупость совершили. Мы знаем все глупости, сделанные нами за тысячу и более лет. А раз мы это знаем…то есть надежда, что когда-нибудь мы перестанем сооружать эти дурацкие погребальные костры и кидаться в огонь».

Да, мы познакомились с этой книгой раньше, чем с ее великими предшественницами. В реальности Рэй Брэдбери замкнул знаменитую тетраду книг, показавших жителям первой половины прошлого века, что их может ждать на его закате.

…В феврале 1983 года «Литературная газета» поместила репортаж о французской Ассоциации в защиту книжных магазинов. Назвали ее «Фаренгейт». А рядом со штаб-квартирой ассоциации расположился небольшой книжный магазинчик, который назывался «1984».

Символично, не правда ли?

Мнение

Экспертиза темы

Не кажется ли вам, что Читатель грозит превратиться в исчезающую величину? С чем это связано? Не возникает ли у вас опасения, что литература (любая — хоть бумажная, хоть сетевая) имеет все шансы в скором времени фактически прекратить свое существование?

Александр ЗОРИЧ (Яна БОЦМАН, Дмитрий ГОРДЕВСКИЙ):

Яна: К сожалению, действительно имеет все шансы. Приметы упадка налицо. За пределами резко очерченного круга бестселлеров, качество большинства из которых оставляет желать лучшего во всех отношениях, средние тиражи художественных книг колеблются у порога минимальной издательской рентабельности. С другой стороны, видео- и аудиожанры, которые мы с Дмитрием называем «динамическими искусствами» (в противовес традиционным статическим: литературе, живописи, скульптуре), завоевывают потребительский рынок пугающими темпами.

Дмитрий: Самое неприятное, что любые теоретические контраргументы в защиту литературы выглядят блекло перед лицом повседневной реальности. Достаточно бросить беглый взгляд на современное информационное пространство: почитать программу телепередач, послушать радио, поглядеть сводные рейтинги популярности сайтов, спросить у любого знакомого подростка, сколько времени он проводит за компьютерными играми, а сколько — за чтением… Каков словарь коммерческой и социальной рекламы? Он совпадает с Топ-100 поисковых запросов Яндекса! А именно: война — пиво — Путин — Кавказ — теракт — Тату — Терминатор — авто — видео — линукс — софт на халяву и т. д. А чтение, книга, литература есть? Хотя бы в Топ-500? Куда там!

Яна: А ведь на самом деле чтение — это огромный институт культуры: Чтение с Большой Буквы. В СССР еще в 1920-х годах была запущена мощная машина рекламы Чтения. Она превосходно работала, причем на «обе стороны»: и на поддержку государственного строя, и на его развал. Нужно быть совсем наивным человеком, чтобы не понимать: только очень читающая страна под названием СССР могла развернуть в таких масштабах самиздат! Не в желании «знать правду» все дело, а в стремлении читать, читать и еще раз читать! В начале 90-х машина остановилась, Чтение лишилось рекламы. Создается даже такое впечатление, что новые хозяева новых республик, образовавшихся на развалинах страны, шестым чувством ощутили, что СССР пал жертвой «шибко грамотной» части населения, и впредь решили не повторять ошибок.

Дмитрий: Еще важный момент. Очень часто можно услышать или прочесть, что если бы современные писатели не писали «та-акой лажи», вот тогда бы ого-го! Но ведь это фарисейство: во-первых, далеко не все современные русские писатели пишут «та-акую лажу». Во-вторых, пожалуйста, вот вам не лажа со всемирного литературного Олимпа. На любой вкус! И что, читаете? Куда там! Сделали вид, что не расслышали, и потопали за «Клинским»…

Яна: В общем, без новой культурной политики антиутопическое видение «пивной Матрицы» (все — перед голубыми экранами, все — с пивом, а последние книги скормлены крысам) в ближайшие 20–30 лет легко может стать обыденностью.

Андрей САЛОМАТОВ:

Культурную жизнь человечества можно сравнить с геологическими процессами — те же пробуждение активности, спад, возникновение новых энергических точек. В XX веке наблюдалось мощнейшее извержение литературного вулкана (только в России количество грамотных увеличилось на два порядка). Но всякое извержение когда-нибудь заканчивается, и это совсем не означает гибель планеты. Исчезновение читателя — такой же миф, как и то, что СССР был самой читающей страной. И появление телевизора почти не изменило диспозицию. Почитывающие, ныне пересевшие к экранам, никогда не делали погоды. Пессимисты преувеличивают опасность бурного роста индустрии развлечений. Кто катался на каруселях — будет кататься, кто читал — будет продолжать читать, и количество их будет расти пропорционально росту населения. Диапазон человеческих интересов и возможностей все-таки широк. Кроме того, человечество взрослеет, умнеет, становится более образованным. Соответственно, меняются требования читателей, хотя на качестве чтива это мало отразится. Уже сейчас его в равных пропорциях делят телевидение и книга. Скорее всего, подобное равновесие сохранится долго, поскольку создание средней экранной истории не приносит большой прибыли, а качество заставляет желать лучшего. Удачные же истории на экране были, есть и будут редкостью.

Другое дело — литература, претендующая на нечто большее, где сюжет не является главным или обязательным. Сегодня в мире укрепился нормальный средний уровень без заметных взлетов. Скорее всего, это временно, и нас или наших потомков еще ждет очередное извержение. Это топтание на месте должно привести к выходу литературы на новый уровень, на более высокую, принципиально иную ступень. Когда это произойдет, не знаю. Но понятно, что в наше время застой в полторы тысячи лет уже невозможен. Есть еще один аспект: читать, как и ходить в оперу, престижно.

Да, книга может видоизмениться, но это не меняет сути. Если тексты перекочуют в электронные носители (библиотека в кармане), человечество только выиграет. Не так будут вырубать леса.

Так что никуда читатель не денется. И ожившие на экране комиксы не заменят вдумчивого текста. Хороший фильм «Солярис» совсем не то же, что роман С.Лема, и ни один симулятор никогда не сравнится с ездой в автомобиле или поездкой на слоне в деревню Пупкино.

Лев ВЕРШИНИН:

Мне всегда казалось, что за словами о том, что, мол, прогресс угрожает традиционной культуре, стоит не столько консервативный раж, сколько нескрываемый мазохизм. Если же подойти к вопросу спокойно, ситуация вовсе не так страшна. Мир не рушится, Басаев не повесил папаху на Спасской башне, и вообще — традиция стоит стоймя, как рейтинг президента, и никакие опасности ей не грозят. Кто сомневается, пусть пролистает любой справочник, посвященный истории театрального искусства. Сколько бы ни толковали о смерти оперы, сколько бы ни предрекали гибель оперетты, сколько бы ни судачили об агонии классики или сиюминутности модерна — ан нет, все живы, все процветают, и никто никуда не делся, и театр не вымер, не уполз в темные закоулки под натиском кино, а затем и телевидения. Впрочем, с кино то же самое: «Великий немой» ушел, но и остался — в уютных зальчиках для ограниченного контингента элитарных ценителей; широкий формат покорил мир и не умер, отравленный демоном голубых экранов.