Мишель Зевако - Эпопея любви

• Название: Эпопея любви
• Автор: Мишель Зевако
• Издательство: Панорама
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-85220-420-Х

Мишель Зевако (1860–1918) — известный во Франции писатель, продолжатель традиций Александра Дюма, Эжена Сю, Поля Феваля. Десять из его многочисленных романов посвящены истории рода Пардальянов. Перед читателями один из них.

Вместе с главным героем романа, отважным шевалье де Пардальяном, мы попадаем в водоворот дворцовых интриг Екатерины Медичи и ее окружения, приведших к трагическим событиям Варфоломеевской ночи. Мы встретимся с прелестными женщинами и благородными мужчинами, с истинным великодушием и низким коварством, с предательством, верностью и всепобеждающей любовью.

---

— Что это он на тебя так уставился? — спросил встревоженный отец.

Шевалье не ответил; потрясенный известием о смерти Марильяка, он молча мерил шагами камеру. Гнев и ярость охватили Жана. Отцу никогда не доводилось видеть сына в таком состоянии. Шевалье уже готов был взорваться и натворить каких-нибудь глупостей, но тут дверь камеры распахнулась. В коридоре появились те же солдаты, что сопровождали Руджьери, а сержант коротко приказал пленникам:

— Господа, следуйте за мной!

Надежда вновь вспыхнула в душе Пардальяна-старшего. Конечно, это последствия заступничества Мари Туше. Их пока не освобождают, но поместят в камеру побольше и посуше…

— Пошли! — сказал он сыну. — Выберемся отсюда, а там уж подумаем, как отомстить за твоего друга.

— Я отомщу! — прошептал шевалье. — Мне известно, чья рука направляла удар!

Пленники в сопровождении охраны двинулись по коридорам.

— Сударь, — спросил Пардальян-старший у сержанта, — нас переводят в другую камеру?

— Да, сударь.

— Очень хорошо.

Сержант взглянул на него с некоторым удивлением. Они дошли до конца коридора и спустились по винтовой лестнице. Такая же, но в другом крыле тюрьмы, вела и в камеру пыток.

Пардальян-старший шагал с надеждой. Он насчитал уже восемь поворотов, а после девятого лестница кончилась. Впереди оказалась низкая и узкая дверь. Старый солдат, не раздумывая, открыл ее, шагнул, за ним зашел шевалье, и тут дверь за ними захлопнулась с металлическим лязгом…

Пардальяны оказались в полной темноте. А воцарившаяся тишина не уступала установившейся тьме.

— Ты здесь? — встревоженно спросил отец.

— Здесь! — ответил сын.

Внезапно оба замолчали: их охватило изумление, сменившееся невыразимым страхом. Дело в том, что голоса здесь звучали странно, отдаваясь каким-то звучным металлическим эхом.

Инстинктивно и отец и сын вытянули вперед руки, и их пальцы встретились. Они хотели шагнуть, чтобы подойти друг к другу, но внезапно остановились: и того и другого удержал страх. Каждый из них занес ногу, но почувствовал, что пол был сделан не горизонтально, а с наклоном вниз.

Пардальян-старший быстро наклонился и ощупал пол.

— Железо! — прошептал он, вставая.

Оба попятились назад, поднимаясь вверх по наклонному полу, и шага через три наткнулись на стену. Стена тоже оказалась железной! Вокруг было сплошное железо! Их заперли в металлической коробке!

Однако у самой стены пол был ровным, наклон начинался сантиметров в тридцати от стены.

— Стой! Не двигайся! — приказал отец. — Мы попали в какую-то ужасную ловушку. Но я все-таки хочу разобраться…

Старый солдат осторожно пошел вдоль стены, громко считая шаги, чтобы шевалье слышал его. Он шел как раз по горизонтальной части пола, прилегавшей к стене. Обойдя по периметру всю камеру, Пардальян-старший вернулся к шевалье; он насчитал двадцать четыре шага: восемь с каждой стороны в длину и по шесть в ширину.

Металлическая коробка была не так уж мала. Он не обнаружил ни скамьи, ни стула, ничего из того, что обычно ставят в тюремных камерах, одни голые железные стены. Отец с сыном решили, что их заперли в этой клетке, чтобы уморить голодом и жаждой.

При мысли о такой смерти даже их бесстрашные души захлестнул ужас. Однако каждый из них считал, что не имеет права усугублять страдания другого, проявляя слабость. Чтобы поддержать друг друга, они взялись за руки.

— По-моему, — сказал Пардальян-старший, — наш жизненный путь завершается.

— Это никому не известно, — философски заметил шевалье.

— Согласен. Я бы еще с удовольствием пожил. Но сейчас меня мучит один вопрос: что это за странный пол и почему он наклонный?

— Может, просто прогнулся от собственного веса… Подождем, отец. Чего нам, собственно говоря, бояться? Голодной смерти? Признаюсь, штука довольно неприятная. Но мы можем ее избежать, когда окончательно убедимся, что именно голодная смерть нам грозит.

— Это каким же образом избежать?

— Покончив с собой, — спокойно ответил шевалье.

— Да я бы с удовольствием, но у нас нет оружия — ни шпаги, ни кинжала.

— Есть надежное средство…

— Да что же?

— Наши шпоры. Мои, например, без колесика, и из них получится недурной кинжал.

— Клянусь Пилатом, шевалье! Тебя иногда посещают светлые идеи.

Жан, не мешкая, отстегнул шпоры, сделанные, как это было принято в ту эпоху, просто в форме острого и довольно длинного стального стержня. Одну он протянул отцу, а вторую оставил для себя. Оба взяли по шпоре в правую руку и для надежности закрепили ремешки шпор на запястье.

С этого момента ни тот ни другой не произнесли ни слова. Оба стояли, прислонившись к железной стене, вглядываясь в непроглядную темноту и вслушиваясь в абсолютную тишину. Они не знали, сколько прошло времени. Вдруг Пардальян-старший прошептал:

— Слышишь?

— Да… не двигайтесь и молчите.

Раздался негромкий шум, потом щелчок, словно включился какой-то механизм. Щелчок послышался сверху, с потолка. И в то же мгновение металлическая клетка осветилась бледным светом. Потом свет стал ярче, словно зажгли вторую таинственную лампу, затем еще ярче. Уже можно было в деталях рассмотреть залитую светом камеру.

Поначалу отец и сын смотрели лишь друг на друга. Оба были растеряны, измучены, потрясены.

— Наверное, сейчас ворвутся люди с кинжалами, — пробормотал Пардальян-старший.

— Видимо, да… держитесь, отец!

— Значит, нас убьют не голодом…

— Слава Богу! Где есть оружие, там есть борьба. А борьба — это жизнь.

Однако никто не появлялся. Тогда заключенные осмотрелись повнимательней. И вновь они почувствовали болезненное изумление — предвестник страха. А потом, словно открылись шлюзы, и обоих затопил неописуемый ужас. Вот, что они увидели.

Напрасно они искали взглядом дверь, ту самую низкую дверь, через которую они вошли. Ее не было, видимо, с помощью какого-то механизма ее закрыли наглухо, так что никакого следа не осталось на гладкой металлической поверхности стены.

Они осмотрели странный пол, ночью им показалось, что он наклонный, и действительно, горизонтальная полоса шла лишь вдоль стен, а за ее кромкой пол довольно резко шел вниз. Таким образом, с четырех сторон как бы получалось основание четырехгранной перевернутой пирамиды. Однако грани этой пирамиды не сходились в центре, она была как бы срезана. В результате в середине ее получился четырехугольник. Он не был закрыт ни железом, ни каменной плитой. Только пустота!

Если бы ночью заключенные, шагнув по наклонному полу, соскользнули, они бы рухнули в эту дыру. Что же там было? Колодец? Бездна? Пропасть? Они решили узнать во что бы то ни стало. Вцепившись друг в друга, чтобы удержаться на покатом склоне, они подобрались к краю дыры. И тут ими овладел страх. Отец с сыном переглянулись, и каждый увидел бледность другого. Тогда Пардальян-старший произнес:

— Я боюсь… А ты?

— Отойдем к стене, — ответил шевалье.

Они вернулись на горизонтальную полосу. Что же такого ужасного увидели отец с сыном? Может, бездонный колодец? Может, почувствовали головокружение, представив бесконечное падение?

Нет… все было устроено очень просто, но именно в этой простоте и крылся истинный ужас.

Дыра заканчивалась чем-то вроде железного рва. По дну рва шла узкая канавка, подведенная к отверстию, за которым, видимо, начиналась труба, идущая неведомо куда. Это странное устройство явно предназначалось для того, чтобы что-то втягивать, впитывать, поглощать.

Прижавшись к стене, отец и сын безмолвно смотрели на страшный квадрат, в глубине которого открывалась канава.

Мы уже сказали, что их мрачная темница осветилась. Свет шел от четырех светильников. Эти светильники находились в нишах, сделанных в стенах на уровне пола и забранных железными сетками.

Потолок также оказался металлическим. Сверху спускался обрубок четырехугольной пирамиды; его четыре грани точно совпадали с четырьмя сторонами покатого пола. Так что, если бы потолок упал, он точно вписался бы в пол. А в центре, как раз над ямой, нависала огромная железная болванка, которая, если бы рухнул потолок, точно бы вошла в яму.

Все это чудовищное устройство словно источало ужас…

Шевалье де Пардальян, осмотрев камеру, понял, куда они попали. По Парижу ходили неясные слухи о подобных механизмах: рассказывали обычно вполголоса, а шевалье, слушая подобные рассказы, не очень-то верил. И вот теперь он увидел сам!.. А поняв, едва слышно прошептал:

— Это испанская механика… придумали лет сто назад… прятали в самых страшных темницах…

— Механика? Что еще за механика? — спросил отец, ничего о подобных вещах не слыхавший.

Но шевалье ответить не успел. Дело в том, что снова послышался негромкий щелчок и почти одновременно у правой стены железной коробки, снаружи, раздался долгий скрип, словно запустили плохо смазанное колесо или же начали вгонять винт с проржавевшей нарезкой…