Луис Ламур - Галлоуэй

• Название: Галлоуэй
• Автор: Луис Ламур
• Жанр: История

---

- Мистер Данн, - сказал он, - лучше бы вам слегка поразмыслить. Попал я как-то в одну компанию, которая пыталась припереть к стенке этих ребят, Сэкеттов... так они нас в козий рог загнали, пришлось, как говорится, удирать через узкий конец...

Но Данн его как будто не заметил. Только повторил:

- Убирайся отсюда, пока можешь.

А потом повернул коня, и все остальные за ним. Последним ехал Олли Хаммер, он повернулся ко мне и улыбнулся, но это не слишком любезная улыбка была. И они уехали из города.

Тут на тротуар вышел лавочник.

- Пожалуй, - говорит, - стоит вам взять еще сотню патронов. И в самом деле похоже на войну.

Что ж, сэр, зашел я в салун и шлепнулся на стул, плохо мне было. Эта драка вычерпала меня до дна. Сила то ко мне вернулась, но я еще был совсем не тот человек, что раньше.

Берглунд принес мне выпить, и я малость приободрился. Потом он принес кофе и начал обрабатывать мою физиономию, латать ссадины. Он вернул мне револьвер, как только я вошел внутрь, я сидел и все сгибал и разгибал пальцы, хотел вернуть им гибкость.

- Вы теперь поостерегитесь, Сэкетт, - сказал Берглунд. - Они уже не одного прикончили из засады.

Прошло немало времени, пока мне стало полегче, - помог свежий горячий кофе.

Они, по-видимому, наблюдали за нами и знали точно, что Ник Шэдоу уехал. Почему он уехал, они, наверно, не догадывались, но наверняка знали, что против них всего два человека, и наверняка думали, что двое - это все равно что ничего.

Ведь сейчас Галлоуэй там наверху один, и они могли решить, что это подходящий случай уменьшить силы противника наполовину. Только мой брат не ягненочек Божий и захватить его врасплох - дело не простое.

- Мне надо вернуться в лагерь.

- Вам надо отдохнуть, - запротестовал Берглунд.

Он был прав, конечно, но от этого не легче. Галлоуэй там наверху один, и, хотя он мог бы отойти выше в горы или укрыться в каньоне Сухостойной речки, похоже, не захочет никуда отступать.

Я одолжил вьючную лошадь, погрузил на нее покупки и собрался в обратный путь. Все у меня болело, я был какой-то одеревенелый, и хотелось мне только лечь и отоспаться, но надо было ехать назад. Может, они прямо сейчас готовятся напасть на Галлоуэя всей своей крепкой, подлой, поганой шайкой...

Пока приедут остальные наши, может пройти несколько дней, если не несколько недель, а до тех пор нам надо любым путем удерживать свою позицию или, по крайней мере, не дать себя окружить, чтобы осталась дорога для Пармали Сэкетта и Ника Шэдоу.

Я вскарабкался на грулью, съехал в долину Ла-Платы, а потом с оглядкой двинулся вверх по течению. Несколько раз мне попадались следы конских копыт. Выходит, они тут были, - конечно, разведывали, что тут и как. Следы были оставлены несколько дней назад.

До кораля оставалась какая-то сотня ярдов, а Галлоуэя нигде видно не было. Но когда я подъехал вплотную, он появился из-за деревьев с винчестером на сгибе руки. Поглядел внимательно мне в лицо.

- Да, городок, должно быть, что надо, - заметил он самым мягким тоном. - Сдается мне они устроили тебе торжественную встречу.

- Как-нибудь сам поглядишь. Для меня все едино, что один город, что другой, но этот начинает действовать мне на нервы.

- Кто это был?

- Кудряш... и если бы не тамошний хозяин салуна, они бы сейчас уже засаливали мою шкуру.

- Ты его хорошо отделал?

- Не уверен. Чувствую я себя так, будто это меня хорошо отделали, но: только когда все кончилось, он там валялся пластом. Пожалуй, я его отделал. Так мне кажется.

Ну, слез я с коня - скорее, свалился. Галлоуэй повел моего мышастого в лес, а я остался сидеть у костра, повесив голову. Она жутко болела, просто раскалывалась, словно внутри ее было полно ссадин, да и снаружи все лицо саднило.

- Не думал я, что ему хватит духу, - заметил Галлоуэй, вернувшись.

- А ему и не хватило. Это его дурные дружки все заводили. Я думаю, он не прочь был бы бросить это дело, но боялся, чего говорить станут, а я боялся, что свалюсь раньше, чем он бросит, - к тому все и шло.

Галлоуэй варил суп. Он это у мамы перенял. Что бы, с кем бы и когда бы ни случилось - рождение или смерть, драка или свадьба - мама варила суп.

И вдруг что-то промелькнуло на опушке. Буквально на мгновение, и мне показалось, что это волк. Он смотрел назад, на дорогу, по которой я приехал. Я повернул голову и тоже посмотрел в ту сторону.

Вверх по лощинке ехал всадник. Пока еще он был на открытом месте, но направлялся к нам. Лошадь шла шагом. В руках у него была винтовка.

Глава 11

Еще до того, как этот старик подъехал к нам так близко, чтобы можно было разглядеть лицо, я понял, что это индеец - по тому, как он сидел на лошади. Он медленно подъехал, натянул поводья, остановил лошадь и, не слезая с нее, принялся нас задумчиво разглядывать.

Когда-то он был большой человек; а сейчас от него осталась только тень. Большой, я хочу сказать - физически. Кости остались на месте, а по старческим мускулам видно было, как когда-то они, налитые силой, туго натягивали кожу; эта сила еще светилась у него в глазах и сквозила в осанке. Это был гордый человек.

- Мы тут собрались поесть супу, - сказал я. - Не хочешь ли присесть к костру?

Он долго смотрел на меня, наконец спросил:

- Ты - Сэ-кэт?

Фамилия наша прозвучала непривычно коротко и глухо.

- Мы оба Сэкетты, - ответил я. - Мы братья. Не только по крови, но и по мыслям. Не хочешь ли сойти с коня?

Он убрал винтовку и слез с лошади. Может, и была в его движениях какая-то принужденность, но не до такой степени, чтобы стоило беспокоиться. Он бросил поводья и с достоинством зашагал к нашему костру. Я протянул руку ему навстречу.

- Меня зовут Флэган Сэкетт, а это - Галлоуэй.

- Привет тебе, - сказал Галлоуэй.

Индеец осмотрел меня с головы до ног и не пропустил ни одной мелочи. Когда он снова поднял голову, я увидел у него на левой стороне лица шрам, похоже, от ожога порохом.

Когда мы доели, Галлоуэй вытащил кисет с табаком. Ни он, ни я так никогда и не пристрастились к куреву, но большинство индейцев курят, и кисет этот не раз делал свое дело, когда мы с ними торговали. Индеец выпустил несколько клубов дыма, поднял глаза и произнес:

- Я - Пороховое Лицо. Я - хикарилла.

Он дал нам несколько минут оценить это сообщение, а потом сказал, глядя прямо мне в лицо:

- Ты - воин. Я - воин. Мы можем говорить друг с другом.

- Я слышал о Пороховом Лице, - сказал я, - и говорить с ним - это честь.

Его глаза блеснули, он затянулся еще несколько раз и сказал:

- Ты уходить от моих людей. Ты хороший бегун.

- Я и боец хороший, - сказал я, - но твои люди не дали мне возможности доказать это.

- Ты похож на индейца, - сказал он, - на хикарилла.

Ну, со мной, значит, все в порядке. Куда все это клонится, я не знал, но был настроен посидеть и послушать. Я вырос среди чероки и имел кой-какое соображение насчет индейцев и их обычаев. Да, похоже было, что народ они вовсе неплохой. Их нравы отличались от наших - так ведь и страна у них была не такая.

- Я приходить к тебе, потому что ты думать как индеец. Ты сражаться как индеец. Может быть, ты будешь говорить с индейцем.

- Я буду говорить, - сказал я, - и буду слушать.

- Меня называют отступником, - сказал он. - Мое племя невелико. Некоторые из нас - хикарилла, некоторые - юта-табегуачи. Мы сражаться, мы не сдаваться. Наконец нас есть очень мало, и мы прятаться, в высоких горах.

Он сделал долгую паузу, потом продолжил:

- Наши люди быть мало. На юге и на севере есть много индейцев, но мы больше не хотеть сражаться. Мы смотрели с гор, как приходите белые люди. Когда-то давно я ездил далеко на восток, и я видел города белого человека. На севере я видел фургон, который выдыхает дым. Белый человек имеет сильное волшебство. Мы есть двадцать человек. Мы есть шесть воинов, семь женщин и семь детей. Скоро будут еще двое. Зима придет, и звери уйдут вниз с гор, и мы будем голодать. Мы не хотим идти с хикарилла. Мы не хотим идти с юта. Может снова быть война, а мы не хотим сражаться.

Он вдруг поднял глаза, и взгляд его был полон гордости.

- Мы были великие воины. За свою жизнь мы будем драться, но мы не можем оставить наших детей умирать от голода и холода. Ты - белый человек. Ты - воин. Ты сильный против боли и ты знать путь индейцев. Я приходить к тебе, как к старшему брату. Ты скажешь нам, что мы должны делать.

Ну и ну... Он был старше и, без сомнения, мудрее, чем я, и все же пришел ко мне за советом. Одно-единственное я знал такое, чего он не знал или, по крайней мере, не так хорошо знал. Я знал белого человека. И не все, что я знал, говорило о белых хорошо, но то же самое можно было сказать и о его народе. У всех у нас есть хорошие, и плохие стороны. Белый человек нарушал договоры, индеец убивал невинных людей без всякого предупреждения. Ну, белый человек тоже вносил свою долю в эти дела...

Советоваться с Галлоуэем не было нужды. Мы оба понимали друг друга так, как будто одной головой думали. Не знаю, что мог думать Ник Шэдоу, кроме разве того, что мы должны дела делать как можно лучше. Ну, а что мне делать, я знал.