Тоби Грин - Инквизиция: царство страха

• Название: Инквизиция: царство страха
• Автор: Тоби Грин
• Издательство: ООО «Изд-во ACT»; ООО Изд-во «ACT МОСКВА»
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-061074-7; 978-5-403-01989-7

Святейшая католическая инквизиция. Словосочетание, на века ставшее символом подавления свободной мысли, ужаса, тотальной слежки, безжалостных пыток…

Но сколько правды за этими чудовищными мифами?

Почему современники — особенно вначале — вовсе не считали инквизицию ни пугающей, ни несправедливой?

Почему именно инквизиция всемерно поддерживала путешествие Колумба?

И правда ли, что в действительности инквизиторы сплошь и рядом выполняли обычные полицейские функции?

Против кого и чего сражались инквизиторы? По какому принципу строилась их сложная, разветвленная организация?

И как удалось инквизиции продержаться столь долго?

Об этом рассказывает Тоби Грин в своей оригинальной и удивительно интересной книге!

---

Как в 1449 г. в Толедо, в этой булле затронуты явные политические и религиозные причины учреждения инквизиции. Вопрос связан не только с желанием Фердинанда похитить имущество конверсос или со стремлением папского престола распространить свое влияние на Кастилию[174]. Силы модернизации, развивающие города, а также позднейшая экспансия в Америку вызвали несогласие и борьбу общества. Помехи следовало устранить. Монархи убедились в этом непосредственно в Севилье в 1477 г. Затем им предложили решение: необходимо насилие, направленное на конверсос, притом — с помощью инквизиции. Все это в сочетании с возобновленной атакой на мусульман Гранады, финансируемой частично за счет конфискации имущества конверсос, «вернувшихся в иудаизм»[175], будет способствовать объединению христиан и покончит с раздорами, разделяющими их[176].

Ах, эта славная, отважная, замечательная Испания! Проходя мимо выбеленных каркасов имперских городов от Мексики до Перу, от Эквадора до Уругвая, можно только удивляться, как это засушливое дополнение к европейскому континенту смогло достичь столь многого за столь короткое время. Но оказывается, что все очень просто: великая держава, которой предстояло стать Испании, выработала чувство цели. И случилось это отчасти благодаря изобретению противника. Гонения на конверсос и освобождение Гранады позволили вновь появиться национальному единству и осознанию силы[177].

27 сентября 1480 г. назначили первых кастильских инквизиторов. Когда двое из них, Мигель де Мурильо и Хуан де Сан-Мартин, почти добрались до Севильи, местные проповедники и представители аристократии вышли из города, чтоб встретить их. Некоторые дошли даже до города Кармоны, находившегося на расстоянии, равном одному дню пути от Севильи, чтобы предложить дары и гостеприимство[178].

Такая радушная встреча должна была укрепить веру инквизиторов в то, что дело, порученное им, стало популярным начинанием. Власть и почести, оказанные инквизиторам в силу их положения, оказались тем, что этим людям никогда не приходилось испытывать ранее. В соборе Севильи зачитали эдикт милосердия, после чего началась легализованная война с конверсос.

Как только инквизиторы прибыли, многие бежали. Некоторые конверсос переправились через границу и ушли в Португалию, другие направились в Италию и Марокко, иные — в дальнее путешествие в Индию[179]. Одним из беженцев стал Иегуда бен-Верга, который ушел в Португалию немедленно после учреждения инквизиции. Перед уходом он оставил в окне своего дома трех голубей, все оказались со сломанными крыльями. На первом, которого ощипали, а затем свернули шею, была записка. Она гласила: «Это те, кто остался и не успел уйти».

Записка на втором, которого ощипали, но оставили живым, сообщала: «Это те, кто прекрасно устроился».

Записка на третьей, здоровой птице с нетронутым оперением, гласила: «Это те, кто ушли первыми»[180].

Многие разделяли чувства бен-Верги. Финансы пришли в упадок, когда народ бежал, забрав свои деньги. Изъятие капитала вызвало крах налоговых доходов. Кредиторы конверсос (многие учреждения церкви и иностранные торговцы) остались с большими долгами[181].

Говорилось, будто обстоятельство, что в Андалузии находились и евреи, усугубляло ересь конверсос. Поэтому евреев в 1483 г. изгнали из Кордовы и Севильи[182]. Правда, инквизиция не имела власти над иудеями, как и над любыми представителями иных конфессий. Она могла преследовать только крещеных христиан, впавших в ересь против церкви.

Некоторые конверсос хотели бороться. В доме Диего де Сусанна, одного из самых важных купцов в Севилье, выходца из семьи, которая ранее прославилась в Толедо, собралась целая группа[183]. В нее, например, входили Аболафия («процветающий»), который управлял таможней католических королей, Педро Фернандес Бенадова, один из самых старших фигур в кафедральном капитуле, семья Адальфе из Трианы, которая жила в замке на дальнем берегу Гвадалквивира[184].

Они говорили друг другу: «Неужели мы собираемся позволить им выступить против нас таким образом! Разве мы — не самые богатые люди в этом городе, любимые всеми жителями?! Надо организовать ополчение! Ты можешь поднять много людей, а ты можешь собрать еще больше… И если они придут, чтобы забрать нас, мы вместе с нашей охраной поднимем страшный шум, перебьем их всех, отомстим нашим врагам за самих себя…»

Но здесь подал голос старый еврей: «Дети, благородные люди! Думаю, что в моей жизни уже все готово. Но где ваши души? Хочу посмотреть на ваши души!..»[185]

Заговор выдала дочь купца Сусанна, известная как «фермоза фембра» — «прекрасная дева». Она была истово верующей христианкой. Кажется, девушка поверила, что наставляет душу своего отца на путь истинный[186]. Сусанна и всех остальных бросили в замок в Триане, который использовали в качестве инквизиторской тюрьмы, после чего начали произносить приговоры к сожжению. На первом аутодафе 6 февраля 1481 г. сожгли шесть человек[187].

Осужденных вывели босиком в желтых покаянных робах санбенито. В руках они держали свечи. Перед ними, охраняемыми стражами, вооруженными алебардами, шел доминиканец в своих черных одеяниях, держа зеленый крест инквизиции. Его сопровождали офицеры инквизиции по двое в ряду. За осужденными шли инквизиторы и доминиканский приор Алонсо де Охеда, который еще в 1477 г. подал идею создания организации католическим королям.

Перед собором Охеда прочитал проповедь. Когда он закончил, осужденных передали светским властям, ибо моральные устои инквизиторов не позволяли им самим сжигать людей. Затем шесть жертв королевский судебный пристав повел на квемадеро — место сожжения. Оно представляло собой подмостки в полях перед стенами Севильи, построенные для срочного проведения аутодафе. Эти подмостки просуществовали более 300 лет вплоть до XIX столетия, как и четыре огромных статуи по углам, известные как «четыре пророка». Статуи были полыми, осужденных помещали внутрь, обрекая на медленную смерть в пламени костров[188]. Поэтому, даже если количество сжигаемых не оказывалось большим, страх легко вселялся в самое сердце общества[189].

После этого первого очищения следующее аутодафе состоялось 26 марта. Там сожгли семнадцать человек. К ноябрю за пределами города были сожжены 298 людей[190].

В период между 1481 и 1488 гг. только в одной Севилье сожгли не менее 700 человек. Еще 5 000 горожан вернули в лоно церкви, а их имущество конфисковали[191].

Севилья никогда не видела ничего подобного. Записи деяний инквизиции читаются как сатирические произведения.

«Воскресенье, 2 мая 1484 г. В этот воскресный день из церкви Сан-Сальвадор прошла процессия конверсос, возвращенных в лоно церкви. Они направлялись в монастырь Сан-Пабло с крестом Сан-Сальвадора. В процессии было 120 мужчин и 120 женщин, возвращенных в лоно церкви. Всем выдали санбенито. В этот день уволили Ребельедо, исполняющего обязанности священника. Его приговорили к пожизненному тюремному заключению.

9 мая. В этот воскресный день в час литургии в замок в Триане прошла процессия, состоявшая из 94 мужчин и женщин. Они были приговорены к пожизненному тюремному заключению как еретики… Их вели под звуки литании…»[192]

Замок не мог вместить всех приговоренных к «пожизненному тюремному заключению». Улицы заполнялись людьми, одетыми в санбенито, на груди и на спине которых были кресты. Все возвращенные в лоно церкви были обязаны носить их в качестве укора совести даже после явления на аутодафе[193].

В городе становилось тесно от осужденных и процессий. Плач стоял по Испании — той, которой она была, и той, в какую превращалась. Город, где еще совсем недавно конфликт становился вопросом политики, теперь получил шрамы от религиозной борьбы.

В результате возросли поляризация и фундаментализм, оправдываемый религией. Но они создали почву для появления кое-чего еще. Когда сожгли купца Сусанна, оказалось, что он умер христианином[194]. Это дает основания полагать: доказательства тайного иудаизма группы конверсос являлись крайне недостоверными.

Более того, его покаяние означало, что торговца следует пощадить от смерти в огне. Такова была предшествующая практика инквизиции. Но подобные эксцессы показывают: религия стала лишь предлогом, а не руководящим мотивом.

Рассматривая с различных точек зрения решение католических королей учредить инквизицию в Севилье, принятое в 1477 г., трудно понять, имелся ли у них выбор. Человеческая натура склонна к созданию козлов отпущения во времена кризисов. Если Фердинанд и Изабелла не стремились бы стабилизировать обстановку в своих королевствах, они, несомненно, оказались бы первыми, кто пострадал от непрерывных мятежей и восстаний.

Новым в испанской инквизиции стали не гонения и преследования, а то, что все это наделили законным статусом. Кризис был спровоцирован модернизацией испанского общества в XV веке, а инквизиция сделалась первым современным институтом преследований в истории[195].