Линда Фэйрстайн - Костяной склеп

• Название: Костяной склеп
• Автор: Линда Фэйрстайн
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Триллер
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-07309-4

В нью-йоркском музее Метрополитен из-под вековых запоров вырываются на свободу демоны, и детективу Александре Купер приходится иметь дело с убийствами, изнасилованиями и несчастными случаями, которые оказываются вовсе не случайными…

Самая яркая звезда американского детектива, лауреат премии Ниро Вульфа Линда Фэйрстайн, хорошо знает мир высокого искусства, низменных страстей и жутких преступлений. Перед тем, как начать блистательную писательскую карьеру, она двадцать пять лет проработала на Манхэттене следователем и прокурором.

---

— Здесь эта тема крайне непопулярна. Попытайтесь завести речь о Квисуке или Мене — и вам выдадут ряд опровержений, захотите просмотреть архивные документы — они все окажутся подчищены. С кем вы говорили об исчезновения Катрины? — спросила Клем и тут же сама себя поправила: — О ее убийстве?

— В Музее естествознания мы встречались с Элайджей Мамдубой и куратором отдела африканских животных Ричардом Сокаридесом. Вы знаете кого-нибудь из них?

— На работе я общалась и с тем и с другим. Элайджа остается для меня загадкой. Человек он добрый, но словно бы находится меж двух огней. Не один раз я пыталась заинтересовать его этим проектом. Как чернокожий, он, казалось бы, должен загореться идеей восстановления справедливости. Но он стелется перед попечителями, и его такое положение, похоже, вполне устраивает.

— Но чего ради музеям так отстаивать коллекции костей?

— Подумайте сами, сколько времени уйдет на то, чтобы рассортировать все их залежи. Потом за этим всем стоят большие финансовые траты, хотя бы на тот же анализ ДНК миллионов образцов скелетов. Практически ни одному музею не выгодно возвращать свои коллекции костей. Взять хоть палеонтологов и антропологов. Этим ученым гораздо важнее выяснить, что обычно ел мой прадедушка на обед, чем знать, что его прах покоится с миром. Любой археолог действительно думает, что идея возвращения останков лишает смысла его деятельность, как экспедиционную, так и музейную, как настоящую, так и будущую. В этих склепах настоящая золотая жила, — продолжала Клем. — Многие коллекции воистину бесценны. В общем, никто не захочет перемен в таком деле.

Майк усмехнулся:

— Даже вождь млекопитающих?

— Сокаридес? Вы шутите? У него одна из лучших коллекций костей в музее. Вас не приглашали в слоновью галерею?

— Нет, — ответили мы с Майком в один голос.

— Это галерея со множеством лестничных пролетов, упирающихся в чердак. Фантастическое зрелище. Несколько ярусов заставлены слоновьими черепами. Отдельно хранятся их кости, прикрытые пластиковыми чехлами. А еще там есть одна стена, полностью утыканная зубами, каждый весом в десять фунтов. Общий же вес слоновьего скелета знаете какой? Полтонны. Да еще учтите, что некоторые из них являются подарками знаменитостей. Какой-нибудь слон мог быть застрелен Тедди Рузвельтом, а другой пожертвован Ф. Т. Барнумом.

— Подозреваю, что такие экспонаты ценятся даже ради одной слоновьей кости.

— Кладовая с бивнями — вот куда бы вам попасть.

Где-то я уже слышала это слово.

— В музее это какое-то особое место? — удивился Майк.

— О, да. Но оно так спрятано, что большинство работающих здесь людей даже не догадываются о его существовании.

— Что в нем особенного?

— Говорят, это маленькая комната с темно-зеленой стальной дверью. Сама я никогда ее не видела. Такую конспирацию соблюдают для того, чтобы воры не могли добраться до бивней, потому лишь избранные знали, где она находится. Там бивней на миллионы. Причем они там не только слоновьи, но даже более редких животных, таких, как нарвалы.

— А таких специальных комнат было несколько?

— Да больше десятка. Для самых разных целей.

Теперь понятно, почему Мамдуба был так нелюбезен с нами, когда мы спросили вчера утром о частных хранилищах.

Майк пристально посмотрел на меня.

— Надеюсь, ты придумаешь убойное основание для получения ордера на обыск. Что бы такого криминального поискать в музее? Нечто вроде мышьяка? Или билета на корабль до Каира? Кстати, а мы могли бы взять с собой Клем, чтобы она поводила нас по музею?

— Не все так просто. Но, может, придумаем что-нибудь толковое по дороге. А еще я полагаюсь на помощь Зимма, с ним мы бы договорились и без ордера.

— Вряд ли я знаю об этом месте больше, чем он, — сказала Клем. — Попробуйте раскрутить его на помощь. Насколько я припоминаю, он был неравнодушен к Катрине. Не раз увязывался за нами во время обеда.

— Скажите, Клем, а вы сами встречались когда-нибудь с Пьером Тибодо?

— Несколько раз, но только на каких-нибудь музейных приемах и собраниях. Я не принадлежала к его кругу, можете мне поверить.

— Катрина вам никогда о нем не рассказывала?

Клем покраснела.

— Я предпочла бы не говорить о том, что может заставить вас подумать о ней плохо.

— Катрина умерла. И позволю вам напомнить — лет на шестьдесят раньше отпущенного ей срока. Меня не интересует, западала ли она на женатых мужчин или хоть на самих обезьян, я лишь хочу знать правду, — проговорил Майк.

— Мсье Тибодо нравился Катрине. Думаю, она познакомилась с ним еще во Франции, до переезда в Штаты.

— Она говорила вам об этом?

— Никогда. На самом деле Катрина все подобное отрицала. Но однажды мы оказались на одном собрании, проходившем в его кабинете. Это было накануне подготовки выставки. Тибодо ее сразу заметил. Подошел к ней и расцеловал в обе щеки. Так, словно они уже прежде встречались. Вероятно, в каком-то из тех маленьких французских музеев, где она работала до Клойстерс. Проговорили они минут пять.

— О чем?

— Извините. Английский, датский, инуитский. Но по-французски я ни слова. Потому я не стала прислушиваться к их разговору.

— В их общении вы не заметили никакого сексуального оттенка?

— О боже, нет, конечно. Может, Катрина и думала когда-то о чем-то таком, но после… — Клем резко оборвала фразу. — После того июня…

— После того, как ее изнасиловали?

— Именно. Когда же это случилось, она словно потеряла интерес к жизни. Устранилась от нас на какое-то время. А потом последовало мое увольнение и переезд в Лондон. Для меня будет страшным ударом, если это он… гм-м… обидел Катрину. Я попросила ее оказать на него некоторое воздействие.

— Как? Что вы имеете в виду?

— Я заметила, каким взглядом Тибодо на нее смотрит и как она ему отвечает. И я подумала: а что, если попытаться сделать его нашим союзником? Предметы примитивного искусства отнюдь не являются изюминкой коллекции Метрополитен. Станет ли он возражать против того, чтобы слегка расчистить кладовые?

— Так я и думал, что с самой первой встречи он врал нам, — сказал мне Майк, потом снова обернулся к Клем: — Ну и клюнул он?

— Думаю, на саму Катрину да, немного запал, — улыбнулась Клем. — Но к нашему проекту по репатриации костей отнесся прохладно. Катрина сказала мне, что он прочел ей длинную нотацию о том, что музейные экспонаты ни в коем случае нельзя возвращать африканским туземцам. А еще о том, как бережно они хранятся в музеях, чего совершенно нереально ожидать от их сородичей. Он внушал ей, что останки не сохранятся, если их все-таки вернут в родные места.

Кажется, подобное мы уже как-то слыхали от Тибодо. А мне надо бы позже отвести Клем в сторонку и расспросить ее, не знает ли она, чем вызвано такое расхождение в их оценках отношений директора и Катрины. Что, если в присутствии Майка она не все может рассказать?

— Насколько хорошо вы знакомы с другими сотрудниками Метрополитен? — спросил Майк.

Клем назвала несколько имен коллег по подготовке совместной выставки, работавших в соседнем музее. Некоторые были мне знакомы, те, что слышала впервые, я записала себе в блокнот.

— А кого из кураторов вы знаете?

— Ну Анну Фридрих, конечно, и Эрика Поста. Они оба были вовлечены в подготовку бестиария, и мы с ними регулярно встречались на собраниях. И Тимоти Гейлорда я тоже знаю.

Гейлорд должен был сегодня вернуться в город. Быть может, когда мы увидимся с ним вечером, одной загадкой станет меньше.

— Что вы можете сказать об их отношениях с Катриной?

— Официальные, я бы сказала. Семья Эрика родом из Южной Африки, а отец его немало сделал для Африканского континента. Он был исследователем, охотником, коллекционером. И интересы Анны лежали именно в области примитивного искусства. Знаете, мы с Катриной поначалу решили, что они оба очень подходящие кандидатуры для вовлечения в наш проект. Если нас поддержат такие уважаемые ученые…

— Вербовка прошла успешно?

— Нет, ни ей, ни мне не удалось их вовлечь. Единственный, с кем я просила Катрину переговорить самостоятельно, был Тибодо. Она ему будто бы очень нравилась. А Эрик Пост? Однажды мы пригласили его на ужин. Мы знали, что он должен был прийти прямо из Музея естествознания, он там частенько работал по вечерам, после того, как заканчивал свои дела в Метрополитен. Должно быть, мы тогда все свое недельное жалованье угрохали на вина и угощение для него. Он был изумлен, и только-то. И еще разозлился на Катрину.

— Почему?

— Похоже, Эрик толком и не вслушивался в то, что мы ему говорили об этих разрытых могилах. О городке в Намибии, возле которого прокладывали новую дорогу. Во время работ там нашли двадцать шесть захоронений белых поселенцев времен 1930-х годов, так их с помпой и всеми положенными церемониями перенесли на новое место. На том же участке была могила чернокожей женщины и ее ребенка. Останки этих двоих были доставлены в местный музей для препарирования и «изучения». Это произошло всего пару лет назад. А что на это Эрик Пост? Пропустил мимо ушей.