Фрэнк Норрис - Спрут

• Название: Спрут
• Автор: Фрэнк Норрис
• Издательство: Художественная литература. Москва
• Жанр: Современная проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-280-00671-8

Настоящий том "Библиотеки литературы США" посвящен творчеству Стивена Крейна (1871-1900) и Фрэнка Норриса (1871 - 1902), писавших на рубеже XIX и XX веков. Проложив в американской прозе путь натурализму, они остались в истории литературы США крупнейшими представителями этого направления. Стивен Крейн представлен романом "Алый знак доблести" (1895), Фрэнк Норрис - романом "Спрут" (1901).

---

Энникстер прошел в конюшню, подумывая о том, что можно будет подъехать на чалой кобыле к Хилминому дому и сказать ей, чтоб к ужину его не ждали. Совещание на Лос-Муэртос будет отличным предлогом, и он тут же решил к Деррикам ехать.

Проходя мимо домика, где жили Три, он с удовольствием отметил, что Хилма чем-то занята в парадной комнате. Если чалая будет артачиться во дворе перед конюшней, Хилма просто не сможет не увидеть, как он м укротит. Конюх занимался в дальнем углу конюшни смазкой колес у дрожек, и Энникстер приказал ему седлать чалую.

- Боюсь, что нет ее здесь, сударь,- сказал конюх, окинув взглядом стойла.- Да, теперь припоминаю: Дилани взял ее сразу после обеда. У него лошадь за

хромала, а ему нужно было ехать к Эстакаде чинить изгородь. В общем, уехал он и пока что не вернулся.

- Ага, значит, Дилани ее взял?

- Да, сударь. Она дала ему тут жару, но он все-таки ее обломал. Что касается лошадей, то, пожалуй, Дилани любому ковбою нос утрет.

- Вот как! А я и не знал,- сказал Энникстер. Затем после паузы: - Раз так, Билли, седлай любую. Хочу сегодня в Лос-Муэртос съездить.

- А дождя не боитесь, мистер Энникстер? - сказал Билли.- Похоже, что к вечеру пойдет.

- Я захвачу непромокаемый плащ,- сказал Энникстер.- Лошадь подай к крыльцу, как оседлаешь.

В самом дурном расположении духа вернулся Энникстер за плащом, не позволив себе даже взглянуть в сторону сыроварни и домика, где жила Хилма. Когда он подошел к веранде, до него донесся из дому телефонный звонок. То звонил из Лос-Муэртос Пресли, узнавший от Хэррена, что Энникстер, возможно, будет у них к обеду. Если так, не будет ли он столь любезен прихватить с собой его - Пресли - велосипед? Накануне он оставил его во дворе в Кьен-Сабе и на обратном пути забыл забрать.

- Да как сказать,- возразил Энникстер голосом, в котором сквозило раздражение,- я-то собирался ехать верхом.

- Ну, тогда не надо,- сказал Пресли беспечно.- Сам же я и виноват, не надо было забывать. Не утруждай себя. Как-нибудь загляну на днях и заберу.

Энникстер со злостью шваркнул трубку и, громко топая, выскочил из комнаты, захлопнув за собой дверь. Плащ он нашел на вешалке в коридоре и таким резким движением напялил его, что он затрещал по всем швам. Все, казалось, было против него. И нужно же было этому раззяве, этому сумасшедшему поэту Пресли забыть свой велосипед. Ну и пусть сам приходит за ним. Во всяком случае, он, Энникстер, поедет верхом на какой угодно лошади. Выйдя на крыльцо, он увидел велосипед, прислоненный к изгороди, где его забыл Пресли. Если оставить велосипед здесь, он вымокнет под дождем. Энникстер выругался. С каждой минутой его раздражение нарастало. Но он все-таки отправился на конюшню, толкая перед собой велосипед, и, отменив свой первоначальный приказ, велел конюху закладывать коляску. Он собственноручно затолкал велосипед под сиденье, кинул на него пару мешков и сверху еще прикрыл непромокаемым брезентом.

Пока он этим занимался, у конюха, заводившего лошадь в оглобли, вдруг вырвалось восклицание, и он, остановившись, поднял руку и стал прислушиваться.

От гулкой кровли амбара, от бархатистого пыльного покрывала, лежащего на земле, от крон немногочисленных деревьев и прочих растений поднимался дружный монотонный шорох; казалось, что он идет со всех сторон сразу - приглушенный лепечущий звук, ровный, однообразный и упорный.

- А вот и дождь! - сказал конюх.- Первый за весь сезон.

- Дождь - не дождь, а ехать надо,- проворчал Энникстер, раздражаясь,- и ведь, как пить дать, эти дармоеды бросят теперь работу, и амбар останется недостроенным.

Когда лошадь была наконец запряжена, он надел плащ, сел в коляску и, не дожидаясь, чтобы конюх поднял верх, выехал прямо на дождь, зажав в зубах свежую сигару. Проезжая сыроварню, он увидел Хилму, которая стояла на пороге, подставив под дождь руку, уставив глаза в серое небо, сосредоточенно, с любопытством созерцая первый осенний ливень. Она была так поглощена этим, что не заметила Энникстера, и его неуклюжий кивок в ее сторону остался без ответа.

«Ведь это она нарочно,- решил Энникстер, свирепо жуя сигару.- Меня, видите ли, не узнала. Ну, что ж, теперь, по крайней мере, все ясно. Теперь она у меня турманом вылетит. Сегодня же!»

Инспекцию ранчо он решил отложить до завтра. Поскольку он отправился в поездку в коляске, ему придется добираться до усадьбы Деррика кружным путем - через Гвадалахару. От дождя дорогу, покрытую толстым слоем пыли, моментально развезет. Чтобы добраться до усадьбы Лос-Муэртос, потребуется часа три. Он вспомнил Дилани и чалую кобылу и заскрежетал зубами. И ведь надо же, вся эта канитель из-за какой-то дурехи! Хорошенькое он придумал себе занятие - будто больше ему делать нечего! Но теперь уж баста! Пускай убирается! Это решено и подписано.

Дождь набирал силу в полном безветрии. Густая завмеса влаги падала с неба на землю совершенно отвесно, размывая контуры предметов, находящихся в отдалении, заливая все вокруг сероватым свечением. Дождь все лил и лил, непрерывное журчание воды превратилось в настоящий гул. У ворот, при выезде на дорогу, убегавшую на Гвадалахару через хмелевые плантации, которые присмотрел Дайк, Энникстеру пришлось выйти из пролетки и поднять верх. Поднимая его, он попал рукой в стык железного угольника, и сильно ее прищемил. Это была последняя капля, венец всех его бед. В этот миг он так возненавидел Хилму Три, что, стиснув зубы, чуть было не перегрыз сигару надвое.

Пока он возился с верхом коляски, заливаемый водой, стекавшей с полей шляпы прямо ему на лицо, лошадь, которой не нравилось мокнуть под дождем, забеспокоилась.

- Да тпру ты, проклятая! - крикнул он, захлебываясь от злости.- Ты… Ты… Погоди у меня. Получишь свое! Но-о, ты!

Но тут он осекся. На повороте дороги, труся мелкой рысью, показался Дилани верхом на чалой, и Энникстер, уже сидевший в коляске, оказался лицом к лицу с ним.

- Приветствую вас, мистер Энникстер! - крикнул Дилани, придерживая лошадь.- Мокровато, а?

Энникстер, вдруг побагровев, откинулся на спинку сиденья и заорал:

- Ах, вот ты где!

- Я вон туда ездил,- сказал Дилани, кивнув в сторону железной дороги,- чинил изгородь у Эстакады, а потом решил заодно проехать вдоль всей изгороди в сторону Гвадалахары - взглянуть, нет ли еще где дыр. Однако все как будто в порядке.

- Ах, значит «как будто»?- процедил сквозь зубы Энникстер.

- Вроде бы да,- ответил Дилани, несколько смущенный неприязненным тоном Энникстера.- Я только что заделал дыру у Эстакады и…

- А почему, интересно, ты не заделал ее неделю назад?- яростно закричал Энникстер.- Я искал тебя все утро… да, вот именно, все утро… И кто это разрешил

тебе взять чалую? Из-за пролома прошлой ночью овцы разбрелись по всей насыпи, а сегодня утром ко мне явилась с претензиями эта гнида, Берман.- И вдруг

заорал: - С чего это я тебя кормлю? С чего держу у себя? Чтоб ты ряшку себе наедал? Да?

- Да что вы, мистер Энникстер…- начал было Дилани.

- Не смей возражать мне! - закричал Энникстер, распаляясь от собственного крика еще больше,- Нечего оправдываться! Сколько раз тебе говорили! Раз пятьдесят я твердил про это.

- Да ведь, сударь, овцы сами проломали изгородь только прошлой ночью! - сказал Дилани, начиная сердиться.

- Сказано тебе - не разговаривать! - крикнул Энникстер.

- Но послушайте…

- Убирайся с ранчо! Убирайся немедленно! И как ты посмел чалую без моего разрешения взять? Мне такие работнички не нужны! Я человек покладистый, Бог тому свидетель, однако никому не позволю своей добротой злоупотреблять бесконечно! Собирай свои манатки и вон отсюда! Ясно тебе? Ступай к десятнику, скажи, что я велел тебя рассчитать, и проваливай! И имей в виду,- закончил он, угрожающе выставляя нижнюю челюсть,- имей в виду, если я увижу после всего этого, что ты возле дома околачиваешься или на ранчо заблудился, я вам, милостивый государь, дорогу пинком в зад укажу! А теперь - прочь с дороги! Мне ехать надо.

От возмущения Дилани лишился слов. Он вонзил шпоры в бока кобылы и в один прыжок разминулся с коляской. Энникстер подобрал вожжи и тронул лошадь, бормоча что-то себе под нос и изредка оборачиваясь, только затем, чтобы посмотреть, как уносится чалая кобыла в сторону усадьбы, как летит грязь из-под ее копыт, а Дилани знай ее погоняет, пригнув голову от дождя.

- Гм! - буркнул Энникстер с некоторым злорадством, понемногу успокаиваясь.- Посмотрим, что ты теперь запоешь.

Скоро Энникстеру пришлось опять вылезти из коляски, чтобы открыть еще одни ворота при выезде на Верхнюю дорогу, неподалеку от Гвадалахары. Эта дорога соединяла город с Боннвилем и шла вдоль железнодорожной линии. По другую сторону путей раскинулись неоглядные пространства бурой, голой земли Лос-Муэртос, под живительными струями дождя на глазах превращавшейся в мягкую, тучную, плодородную почву. Твердые, зачерствевшие на солнце комья размягчились, трещины, жадно чмокая, всасывали влагу. Но панорама была безрадостная; дальний горизонт надернут туманной и зыбкой завесой дождя; безысходно монотонная равнина, где глаз не на чем было остановить, раскинулась под хмурым, низким, без малейшего просвета небом. Телеграфные провода, протянутые от столба к столбу, тихонько гудели, вибрируя под тяжестью великого множества падающих на них капель, непрерывно скатывавшихся вниз с проволоки на проволоку. Сами столбы потемнели, разбухли и лоснились от сырости, а фаянсовые чашечки на поперечинах отражали тусклый, серый свет уходящего дня.