БАРБАРА КАРТЛЕНД - Мой милый звездочет

• Название: Мой милый звездочет
• Автор: БАРБАРА КАРТЛЕНД
• Издательство: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Короткие любовные романы
• ISBN: ISBN 5-04-003337-0

Герцог Брокенхерст ни за что на свете не хотел жениться, но едва не попался в брачную ловушку. Чтобы избежать помолвки, он отправляется в путь через всю Англию под видом скромного провинциального сквайра. И вот в небольшой придорожной таверне встречает юную Вэлу, которая просит его о помощи. Девушка также считает, что не создана для брака, и хочет сбежать от ненавистного жениха…

---

Герцог ничего ей не ответил, и девушка спросила:

— А чем вы еще занимаетесь, кроме того, что сопровождаете сбежавших от женихов девиц к их родственникам?

— Насколько я понял, вы считаете себя очень проницательной, — поддразнивая ее, сказал Брокенхерст. — Почему бы вам самой не догадаться?

Вэла прищурилась и внимательно посмотрела на него, почти так, как тогда, в таверне, когда пыталась проанализировать его характер.

— Это очень трудно. Вы для меня — самая настоящая загадка, — сказала она через минуту.

— Почему? Что же во мне такого загадочного?

— Ну, прежде всего по вашей манере говорить я бы рискнула предположить, что вы человек образованный, судя по привычке распоряжаться — богатый. И в то же время… — Она замолчала и выразительно посмотрела на его сапоги.

Герцог рассмеялся. Как раз в это утро, одеваясь, он думал о том, что если бы Дженкинс увидел своего хозяина, то пришел бы в ужас от состояния, в котором пребывала его одежда.

Его редингот, заказанный в одном из самых дорогих салонов модной одежды на Севилл-роу, в котором одевались все щеголи, сейчас отчаянно нуждался в щетке и горячем утюге. Сапоги, потеряв свой блеск, были покрыты пылью и грязью, и, что самое печальное, в это утро герцог повязал свой последний оставшийся у него чистый шейный платок.

Все это мгновенно промелькнуло у него в голове. Вслух же он сказал:

— Мне кажется, вы хотите пристыдить меня. Я очень надеюсь, что этим вечером мы найдем гостиницу, в которой слуги смогут несколько улучшить мой внешний вид, хотя бы постирают мои шейные платки.

— Я вполне могу сама это сделать, — спокойно ответила Вэла.

— Вы умеете?

— Ну конечно! Моя мачеха заставила работать на себя не только свою собственную служанку, но и вообще всех слуг в доме. А после того, как умер папа и у нас совсем не стало денег, мне пришлось все делать самой.

Она взглянула на герцога, словно пытаясь выяснить, какое впечатление произвели на него ее слова, затем пояснила:

— Я могу шить, и очень неплохо, могу стирать и гладить и уверена, что смогу начистить ваши сапоги так, чтобы они сверкали, как им и положено.

— Ну уж этого я точно никогда не позволю вам делать, — резко заметил герцог. — Но должен сказать, что вы станете изумительной женой для какого-нибудь счастливчика, который не сможет позволить себе такую роскошь, как множество слуг.

— А уж меня в этом качестве он и вовсе никогда не получит, — быстро ответила Вэла. — Я ведь уже говорила вам, что не собираюсь становиться ничьей рабой или служанкой.

— В таком случае нам надо найти для вас какого-нибудь молодого и очень богатого человека, — не сдавался герцог.

— Вы завели разговор о моем замужестве специально, чтобы позлить меня? Но имейте в виду, что этим вы только накажете сами себя. Я просто за это не стану ничего вам стирать!

Она отправила в рот еще горсточку малины и поднялась на ноги.

— Пойду пройдусь немного. Мне надо размяться прежде, чем мы снова сядем в седла. И возможно… кто знает?… я увижу, как эльфы танцуют среди зеленого мха. И уверяю вас, меня бы это взволновало гораздо больше, чем ухаживание какого бы то ни было мужчины.

Она скрылась за деревьями, а герцог от души рассмеялся.

Странно, но он получал настоящее удовольствие от их пикировок, во время которых девушка за словом в карман не лезла и всегда находила для него достойный ответ. Но его немного задевало то, что она явно не видела в нем мужчину.

В то же время он подумал, что Фредди был бы сейчас весьма доволен, если бы увидел их вместе. Друг наверняка бы сказал, что это полезно для души — встретить женщину, на которую ни в малейшей степени не действовало легендарное очарование герцога. «Наконец-то нашлась женщина, чье сердце ты не можешь заставить биться хоть чуточку быстрее», — сказал бы он.

«Что ж, возможно, я старею», — подумал герцог и тут же понял, что подобные мрачные мысли никогда раньше его не тревожили.

Он знал, что Вэла права. Если бы кто-нибудь из тех, кто составлял глас общества, узнал, что она так долго была в обществе малознакомого мужчины одна, без сопровождающей дамы, и при этом ночью останавливалась с ним в одной гостинице, то это вызвало бы самый настоящий скандал. Более того, ее репутация была бы навсегда погублена, и знатные дамы, оплот моральных устоев общества, осудили бы девушку, подвергнув ее самому жестокому остракизму, превратив ее в парию.

Герцог понимал, что это было бы не менее пагубно для ее будущего, чем связать свою жизнь с сэром Мортимером. И это была еще одна очень важная причина, почему они должны сохранить свое путешествие в строжайшей тайне.

Он как раз думал о том, не придется ли ему, когда они доберутся до дома ее дедушки, проститься с ней у ворот и навсегда исчезнуть из ее жизни, когда услышал громкий крик.

Кричала Вэла, и в ее голосе было столько ужаса, что герцог подскочил как ужаленный и, схватив пистолет, бросился в лес, в ту сторону, где скрылась девушка.

Ее не было видно сквозь густой полог кустарника, но герцог примерно знал, в какой она стороне, и, прорвавшись через заросли, увидел ее. Он с облегчением вздохнул. Вэла, по-видимому, была одна.

Пробираясь к ней, он подумал, что девушку, должно быть, напугала змея или какое-нибудь животное. И, только подойдя к ней совсем близко, герцог понял, что заставило ее вскрикнуть.

Вэла стояла неподвижно, с расширившимися от ужаса глазами, и молча показывала герцогу на небольшую полянку, где в густой траве лежало тело какого-то мужчины.

Одного взгляда хватило герцогу, чтобы понять, что вызвало такой ужас девушки. Мужчина лежал неподвижно, сжимая в руке пистолет, и на его белой рубашке расползлось красное пятно. Кровь уже засохла, и герцог, мгновенно вспомнив свой военный опыт, решил, что несчастный, должно быть, мертв уже несколько часов.

Брокенхерст подошел ближе и нагнулся над мужчиной. Тот был молод, элегантно одет и, без сомнения, происходил из знатной семьи.

На его груди лежал листок бумаги. Можно было подумать, что он аккуратно положил его туда сам, прежде чем застрелиться. На листке герцогу удалось разглядеть слова:

«Вот, Шарлотта, что ты со мной сделала!»

Здесь же на земле валялись еще несколько сложенных бумаг и писем, словно молодой человек читал их перед тем, как пустить себе пулю в сердце.

Герцог почувствовал, как задрожала Вэла. Ее рука скользнула по его руке и вцепилась ему в рукав.

— Он… мертв? — тихо спросила она.

— Мы уже ничем не можем ему помочь, — резко сказал герцог. — Поэтому предлагаю уйти отсюда и забыть, что мы его видели. Нам не хватает еще впутаться в новую неприятность.

Вэла ничего не ответила, и герцог увидел, что она читает записку на груди юноши.

Герцог развернулся, намереваясь уйти, и потянул ее за руку.

— Нет! Подождите! — воскликнула она.

— Мы ничего не можем тут поделать! — настойчиво повторил он. — Он пустил себе пулю прямо в сердце и мертв уже несколько часов.

— Но как он мог… как мог поступить так ужасно… так глупо?! — вырывая руку из его руки, воскликнула Вэла. — Подумайте только, что будет с этой Шарлоттой!.. Кто бы она ни была… каково ей будет узнать об этом!

— Возможно, она сама довела беднягу до самоубийства, — холодно сказал герцог.

Он снова взял Вэлу за руку, пытаясь увести с поляны, но девушка не послушалась.

— Он имел право поступать со своей жизнью как угодно, ведь это его жизнь. Но как он мог так поступить с ней?

— Что вы хотите этим сказать? — изумленно взглянул на нее герцог. Подобный взгляд на вещи никогда бы не пришел ему в голову.

Вэла снова взглянула на предсмертную записку на груди юноши.

— Он специально сделал это, чтобы наказать ее. Худшей кары трудно себе представить. Теперь всю оставшуюся жизнь люди будут показывать на нее пальцем и говорить, что она убила его! Это жестоко! Что бы она ни сделала, это жестоко! И тем более ужасно, если он любил ее! Разве может настоящая любовь быть такой недоброй?

— Все это нас не касается, — продолжал убеждать ее герцог. — Идемте же, Вэла, и перестаньте фантазировать. Ведь вы ничего не знаете об этих людях!

— Я знаю, что теперь ей придется жить с клеймом, о котором ей никогда не дадут забыть, — печально отвечала девушка.

Герцог ничего на это не ответил, и она продолжала, укоризненно глядя на него:

— Я немного знаю, что это такое… жить с клеймом… чувствовать, что тебя все избегают… тобой пренебрегают только потому, что не одобряют поведения твоей мачехи. Но ведь это была всего лишь мачеха, не я сама! А каково будет этой девушке! Ее жизнь превратится в ад! А ведь вполне возможно, что она сама ни в чем не виновата!

Герцог сдался.

— Ну хорошо, — сказал он. — Пусть это не совсем этично, но если это успокоит вас…