Роже Каратини - Катары

• Название: Катары
• Автор: Роже Каратини
• Издательство: Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40585-5

Катарская ересь, распространившаяся во Франции в Средние века, едва не стада причиной самого драматичного раскола христианской церкви. Альбигойский крестовый поход, предпринятый католиками против Окситании, по территории которой победоносно шествовало учение катаров, стал самой масштабной и кровопролитной междоусобицей в средневековой Европе. Огромное количество людей было вырезано и погибло на кострах инквизиции из-за разночтений в тексте Святого Писания, некогда цветущий край Южной Франции был обращен в дымящуюся пустыню.

Один из крупнейших ученых-энциклопедистов нашего времени, автор множества исторических исследований Роже Каратини предлагает свою версию войны Церкви с катарами, основанную на документах, хрониках и свидетельствах современников этих кровавых событий. По мнению французского исследователя, невероятная бойня альбигойского крестового похода стала результатом не только религиозного рвения, но и более приземленных причин — алчности, глупости и жестокости средневековых феодалов.

---

рогатины вращались, вонзались, рассекали.

Шлемы и кольчуги,

помятые и растерзанные, валялись в пыли.

Алая кровь брызнула из рассеченной груди,

вскоре площадь покрылась мертвыми телами,

люди с размозженными головами вперемешку с конскими тушами.

(ПКП, 173)

Битва продолжалась до поздней ночи, а епископ Фульк и Монфор тем временем искали способ выбраться из этого опасного положения. «Благородный граф», охваченный яростью, был непреклонен: взятым им в заложники тулузским баронам он велел сообщить, что на рассвете им отрубят головы, а тела их будут сброшены с крепостных стен Тулузы.

Епископ Фульк не мог дольше мириться с этим кровожадным неистовством. Он был добрым христианином и обдумывал другую возможность. «Попробуем для начала смягчить народ», — сказал он окружавшим его клирикам. И ночью, когда ярость народа утихла, он послал нескольких из них в город с тем, чтобы пролить на самых разъяренных «медовые слова», как сказано в «Песни о крестовом походе»: люди Фулька старались образумить тулузцев, объяснить им, что всех проблем их города за одну ночь не уладить. Один из них, аббат из Сен-Сернена, так старался, что именитые горожане сдались и согласились на следующее утро, как только рассветет, собраться в ратуше, а затем отправиться в расположенное за пределами городских стен предместье, в квартал Вильнев, чтобы заключить нечто вроде временного соглашения.

4. ВИЛЬНЕВСКАЯ ЗАПАДНЯ (ноябрь 1216 г.)

День едва проглянул и солнце еще не встало, когда наиболее видные жители Тулузы — знатные бароны, богатые и именитые горожане, торговцы, мельники, а также скромные рыцари собрались в ратуше, куда пришли также аббат Сен-Сернена, прево Маскарона, законник мэтр Робер и, разумеется, всемогущий епископ Тулузский, его преосвященство Фульк из Марселя, высшая власть в делах веры.

Как только все эти высокие особы удобно устроились, аббат Сен-Сернена повел беспредельно вкрадчивые речи. Для начала он воззвал к Духу Святому, что для аббата вполне естественно: «Да снизойдет на нас Дух Святой в Его кротком сиянии: я призываю Его благую волю примирить Тулузу и мессира Симона де Монфора, да воцарится Его праведный и чистосердечный мир!» Затем, повернувшись к тем, кого это непосредственно касалось, продолжил: «Приемлемое соглашение вполне возможно: отныне это зависит лишь от вас одного, господин граф, ибо его преосвященство епископ и божественная доброта так много потрудились этой ночью, что Монфор дрогнул».

«Монфор дрогнул!» Если бы «благородный граф» был на такое способен, жители Лангедока и в особенности Тулузы давно бы это заметили; вот уже семь лет как он прибирал к рукам окситанские города и крепости. У всех на памяти были Безье, Каркассон, Минерв, Терм, Лавор, Кастельнодари, Сент-Антонен, Монкюк, Пенн-д'Ажене, альбигойские крепости, Муассак, Мюре, владения Фуа и Прованс, до которого теперь дошел черед и который постепенно завоевывали крестоносцы. Однако молодой граф Раймонд VII, после Латеранского собора лишившийся своего графства, не утратил надежды; он показал это в Бокере, и сам Монфор пока что не считал себя окончательным победителем графов Тулузских. Так что тулузцы оставались недоверчивыми, хотя и выслушали предложения, сделанные аббату «благородным графом»:

Граф поначалу разгневался, уж очень усердно монсиньор

[Фульк] за вас заступался. Поверьте же ему.

Он молит вас, сеньоры, сдаться на милость.

Он Богом, папой и своей Церковью клянется,

что вы ничего не потеряете, ни ваших полей,

ни виноградников,

ни своей жизни, ни своих домов, ни богатства.

Ничто не будет отнято у вас из благ этого мира,

напротив: Монфор, если вы покоритесь,

будет вас любить и ублажать.

Прежде всего он даст вам свободу. [...] Кому не понравится

его образ действий, сможет покинуть город.

(ПКП, 174)

Все было сказано. Совет закончился, тулузцы успокоились. Теперь видные тулузские горожане доверчиво направились к воротам Вильнев, чтобы выслушать графа де Монфора. Их ждало глубокое разочарование, им пришлось сбавить тон. Оказавшись лицом к лицу с непримиримым графом, которого большинство из них никогда в жизни не видели, именитые тулузцы оробели и растерялись. Что касается епископа Фулька, то он продолжал играть свою роль посредника.

«Господин граф, — угодливо обратился он к Монфору, — эти горожане сдаются на вашу милость; тем не менее, на мой взгляд, надо обеспечить себе уверенность в том, что обещание не бунтовать, которое они вам дали, будет выполнено, а для этого следует взять еще заложников, и, если хотите, я могу сам их выбрать».

Монфор, не ответив епископу, повернулся к тулузцам, которых нисколько не успокоило то, что они услышали, и для начала отдал им приказ освободить тех его баронов, которых они взяли в плен, что и было немедленно исполнено; воины вернулись к нему без единой царапинки. После этого завязался общий разговор, и мнения явственно разделились[110].

«Бароны, — сказал Монфор, — я хочу знать ваше мнение: в соответствии с законами войны я намерен разграбить Тулузу и отдать вам ее богатства, это с лихвой вознаградит вас за былые невзгоды. Что вы об этом думаете?»

Его брат, Ги Старший, тотчас откликнулся и попытался его смягчить: «Брат, не делайте этого: разграбить Тулузу означало для бы для вас навредить самому себе. Возьмите город потихоньку, не торопясь, и вас будут любить; запятнайте Тулузу кровью, и вы утратите честь. Истинный рыцарь не сокрушает противника, когда тот преклоняет перед ним колени, он отказывается удовлетворить требования собственной гордыни. Простите Тулузу, и тогда она поистине сделается вашей. Верните знатным сеньорам их земли и законные владения, горожанам — их привилегии, а если они попросят новых — даруйте им и это. В день, когда вам будет недоставать средств, эти люди развяжут для вас свой кошелек. Поверьте мне, именно так следует завоевывать Тулузу, а не кровью и грабежом».

Сир де Руси, один из приближенных графа, склонялся к тому же мнению: «Удовлетворите просьбу этих людей, которые молят о пощаде, благородный граф, и они останутся вам признательны; если же вы их ограбите, они только о том и будут думать, как бы вас убить».

«Богом клянусь, сир де Монфор, — подхватил третий, — разрушить Тулузу означало бы проститься с Небесами и рыцарской честью».

Однако рыцарь по имени Люка с ними не согласился: «Не верьте им, благородный граф, они вас обманывают! Сокрушите тулузцев, унизьте их, и ваше имя возвеличится; если же вы их возвысите, позором покроемся мы. Ваши подданные вас ненавидят: вы убивали их отцов, их сыновей, их родню; зачем же любить того, кто не любит вас? Они хотят видеть своим сеньором графа Раймонда VI, и с этим вы ничего поделать не можете».

Епископ Фульк снова взялся за свое: «Если вы хотите крепко держать в руках этих людей, благородный граф, вот как надо действовать: я обещал им помощь Церкви, если они будут разорены, воспользуйтесь этим, чтобы заткнуть им рот. Велите сломать заграждения, которые они возвели в городе, отнимите у них оружие и доспехи и известите всех, что тот, кто станет их прятать, будет караться смертью. Не стесняйтесь проводить обыски, и, если найдете в сундуках деньги, берите их. Обирайте этих горожан: на их золото вы сможете нанять сильное войско, достойное такого завоевателя, как вы; вы сможете снова забрать Гасконь, Каталонию, Прованс и Бокер, которые бывший граф Тулузский, Раймонд Старый, только что у нас отнял при помощи своего сына. Постарайтесь захватить в плен этих двоих, сошлите их заложниками в отдаленные земли, вычерпайте до дна их казну, и тогда вы, граф Монфор, сделаетесь бесспорным властителем Гаскони».

«Благородный граф» все еще колебался между великодушным поступком и замашками пирата, но одного названия Бокера оказалось достаточно, чтобы он встрепенулся: Монфор не смог примириться с утратой своих провансальских крепостей. Повернувшись к остальным, он резко и гневно проговорил: «Провансальские бароны меня предали, и они дорого за это заплатят! Но я не допущу, чтобы то же повторилось и в Тулузе, так что могу вам обещать, что, если они немедленно не покорятся, я обращу город в дымящиеся развалины».

«Вы толкаете моего брата на преступление, — возразил Ги де Монфор сторонникам силовых методов. — Если он обратит Тулузу в прах, население города, пусть даже и поредевшее, будет его ненавидеть так сильно, что придется ему отказаться от своих прав и навсегда покинуть город».

«Граф Ги говорит правильно, господа, — поддержал его один из приближенных Монфора. — Тулузцы никогда не забудут своих сыновей и друзей, погибших от ваших рук, и никогда не перестанут вас ненавидеть. Когда граф Раймонд вернется в свои сожженные стены, его возвращение заронит в их сердца новую ярость, и горе нам, если тулузцы тогда еще будут в состоянии сражаться!»