Зигфрид Обермайер - Под знаком змеи.Клеопатра

• Название: Под знаком змеи.Клеопатра
• Автор: Зигфрид Обермайер
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0636-3

Имя Клеопатры до сих пор звучит захватывающе и волнующе. Легендарная египетская царица, вершившая историю, образованная и смелая, великодушная и расчетливая, — она не утратила своего очарования и по сей день.

Под пером Зигфрида Обермайера история оживает. Автор ведет повествование от лица личного врача Клеопатры, и благодаря этому сквозь великие события проступает драма женщины, обожествляемой современниками, которая со всеми ее чувствами и страстями была всего лишь смертным человеком.

---

Потом фокусников сменила толпа сильно накрашенных актеров. Они представили что-то вроде театра теней с довольно смелыми шутками. Гвоздем программы стала сцена, представляющая один из подвигов Геракла, — и неспроста. В ней рассказывалось о том, как царь Феспий предлагает герою 50 своих дочерей. На сцене появился мускулистый великан Геракл. Он подошел к покрытому мехом ложу, прежде чем опуститься на него, приподнял хитон и показал свой фаллос, видимо, искусственно удлиненный, который по размерам сравним был с бычьим. Затем вошли дочери царя. Геракл, осчастливливая каждую, использовал разнообразные позы: спереди, сзади, стоя, лежа. Впрочем, поскольку вариантов было все же не так много, то некоторые из них повторялись. Но самой важной была завершающая сцена, когда Геракл встречает самую младшую дочь царя. К этому моменту снова были зажжены все факелы. Геракл поднял прекрасную девушку как некий приз и осторожно положил ее на ложе. Он ловко снял с нее хитон и взмахнул им, как трофеем. Потом опустился на ложе, лаская грудь девушки. При этом видно было, как набухает его могучий фаллос, который он, как копье, нацелил в ее открытое лоно.

Если предыдущие сцены были сыграны немного торопливо, то теперь все происходило медленно и торжественно: Ксютос, флейтист, сопровождал действие медленной мелодией, затем тихо вступили барабаны, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее. И в том же ритме двигалась пара да сцене, пока оба не издали ликующий крик: Геракл — низкий и хриплый, девушка — высокий и протяжный — пронзительный крик страсти, который долго еще звучал в ушах.

Затем девушки с факелами закрыли эту любовную пару занавесом, и если теперь снова все хлопали и ликовали, то уже не только из желания понравиться императору.

Вышел ритор и торжественно объявил:

— От этой связи рождены были близнецы Антей и Гиппей, и от первого ведет свой род наш высокочтимый император Марк Антоний. Слава ему! Слава! Слава!

Увлекшись представлением, я уже не соблюдал меру в вине и пил его бокал за бокалом, как воду. Несмотря на открытые окна, в зале было душно и жарко, к тому же соленые и острые закуски возбуждали дикую жажду. Я вздрогнул от того, что кто-то вдруг хлопнул меня по плечу. Я услышал хриплый пьяный голос императора:

— Ну, посол Олимп, как тебе нравится мой симпосий — или, вернее сказать, твой симпосий? Встреча с моими предками возбудила тебя немного? Меня — да! Теперь еще немного терпения — самое лучшее впереди.

После следующих двух выступлений мужчины-танцовщики исчезли. Из музыкантов остались только барабанщик и флейтист. Может ли музыка быть непристойной? Я не знаю, но то, что оба они потом заиграли, звучало как некое озвученное инструментами соитие: оно было ритмично, сладко, волнующе и медленно нарастало. Теперь появились девушки. Они протанцевали вокруг Антония, затем вокруг меня, почетного гостя.

— Возьми себе одну из них, Олимп, или две, или три…

Мой затуманенный вином взгляд не мог уловить особой

разницы между ними: одна была чуть повыше, другая чуть меньше, одна рыжеволосая, другая темненькая, у одной грудь большая, у другой средняя или маленькая. Я выбрал себе наугад одну из них, стройную и рыжеволосую, которая сразу же села мне на колени, выпила глоток вина и съела финик.

Спустя некоторое время воины уже развлекались с девушками, отбросив всякий стыд. Видимо, они уже не в первый раз занимались этим вместе со своим жизнерадостным императором. Разговоры постепенно умолкли, слышался только шепот, стоны и вздохи.

Ксения — так звали мою красотку — потихоньку щебетала что-то и ласково поглаживала меня. Мне стало жарко и душно, захотелось на воздух или в ванну.

Я встал и обратился к одному из офицеров, который как раз направлялся к двери.

— Что, Олимп, хочешь освободить место для нового вина?

— Нет, я хотел бы искупаться — вместе с Ксенией…

— А, ты, оказывается, сибарит. Ну, бери девушку, я покажу вам.

Небольшая баня была устроена во внутреннем дворе. Офицер разбудил раба, но я велел ему только принести два полотенца и снова отослал его.

— Сегодня я сам буду банщиком, — галантно сказал я, и мы вместе вошли в наполненную теплой водой ванну. Потом мы расположились на удобных отполированных лежанках. Мое опьянение еще не совсем прошло, меня охватило чувство приятной расслабленности. Мне было хорошо с Ксенией. Не то чтобы я испытывал сильный прилив страсти, скорее мне хотелось с ней поговорить, тем более что мне уже очень давно не выпадало случая поговорить с женщиной.

К чести греческих гетер можно заметить, что почти все они имеют некоторое образование. Многие умеют читать и писать, могут играть на лире, петь или декламировать и танцевать.

Я задавал Ксении самые разные вопросы, и она, видимо почувствовав мою потребность в беседе, подробно на них отвечала.

Таким образом, передо мной предстала картина разорения семьи владельцев небольшого поместья, которая беднела на протяжении трех поколений.

— Уже моему дедушке пришлось разделить наследство с тремя братьями и при этом заботиться еще о двух сестрах. Причиной упадка нашей семьи послужила ее плодовитость. В других семьях тоже бывает много детей, но, как правило, половина или две трети из них умирают. У нас же все оставались живы. Вот так и получилось, что от больших владений осталось только маленькое поместье. А когда моя бабушка родила еще семерых детей — четыре сына и три дочки, — оно стало совсем крохотным. Мой отец вынужден был выполнять работу поденщика, особенно во время сбора урожая. Ему не повезло: у него родились только дочки. Конечно, он мог бы нанять работников, но на это у него не было денег. Вот он и продал меня и одну из моих сестер — мы были самыми младшими — как рабынь. Сестру — владельцу какого-то поместья, а меня — в школу гетер Ксантиппы.

— В школу гетер? — переспросил я. — Что ты имеешь в виду? Это что — более красивое название какого-нибудь увеселительного заведения?

Ксения тихо рассмеялась и грациозным движением отбросила назад свои прекрасные волосы.

— Вообще, ты, конечно, прав: иногда за этим названием скрывается именно такое заведение. Но в данном случае это не так, и мой отец хорошенько проследил, чтобы я не попала в одно из них. Ксантиппа сам называет себя корыстным человеком, который думает только о том, как побыстрее заполучить побольше денег.

Она взглянула в окно, где бледно-розовая заря возвещала о близком начале дня, и быстро поднялась.

— С восходом солнца мы уйдем, и я хотела бы взглянуть, как там остальные. Пойдешь со мной?

У дверей в зал спали часовые, никого из слуг не было видно. Антоний и большинство его офицеров уже ушли, только семь или восемь храпели на ложах. Девушки сидели на краю подиума, дремали, зевали и тихонько переговаривались.

Ксения кивнула мне и подсела к ним. Несмотря на бессонную ночь, она казалась мне милой и желанной, так что я совсем не прочь был бы совершить с ней путешествие по садам Афродиты. Я подошел и поцеловал ее в щечку.

— Мы еще увидимся?

— Это зависит только от тебя. Ты ведь можешь как-ни-будь заглянуть в нашу школу гетер. Там есть на что посмотреть…

Кое-кто из девушек захихикал.

— Почему бы и нет, — сказал я неопределенно и направился к двери. По пути я споткнулся о разбитый кувшин и едва удержался на ногах, что вызвало у девушек новый приступ веселья.

Конюх тоже спал, так что я сам отвязал своего мула и поехал навстречу занимающемуся дню.

Салмо встретил меня словами:

— Как раз когда ты вчера ушел, прибыл срочный посыльный.

Он протянул мне свиток, на котором стояла египетская государственная печать.

Это было уведомление для меня о том, что вчера прибыло официальное египетское посольство, а спустя примерно пятнадцать дней прибудет и царица. Назавтра меня приглашали на совещание, которое должно было состояться на одном из кораблей.

— Ну, теперь мы с тобой просто частные лица, Салмо. Я личный врач царицы, а ты мой будущий помощник. Теперь уж мы найдем, как скоротать время.

Я подумал, что хорошо было бы навестить Ксению в ее школе гетер. Но последующие дни выдались такими напряженными, что было не до этого.

В прибывшем посольстве я не увидел никого из своих знакомых. Все это были люди новые, которых раньше почти никто не знал и которые теперь, получив высокую должность, вышли в свет.

Посол, совсем молодой еще человек, происходил из старинного македонского рода. Возможно, Клеопатра хотела таким образом оказать услугу его семье. Он принял меня на своем корабле, который пришвартовался в устье Кидна, и держался высокомерно. Я намеренно не обращался к нему по имени — тем более что это великолепное имя, в конце концов, было не его заслугой, — а называл его «господин посол».

— Надеюсь, тебе удалось разведать намерения Марка Антония, чтобы царица могла лучше подготовиться к встрече.