Зигфрид Обермайер - Под знаком змеи.Клеопатра

• Название: Под знаком змеи.Клеопатра
• Автор: Зигфрид Обермайер
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0636-3

Имя Клеопатры до сих пор звучит захватывающе и волнующе. Легендарная египетская царица, вершившая историю, образованная и смелая, великодушная и расчетливая, — она не утратила своего очарования и по сей день.

Под пером Зигфрида Обермайера история оживает. Автор ведет повествование от лица личного врача Клеопатры, и благодаря этому сквозь великие события проступает драма женщины, обожествляемой современниками, которая со всеми ее чувствами и страстями была всего лишь смертным человеком.

---

Существовала и третья возможность: просто отправить Клеопатру куда-нибудь в ссылку, например, поместить под стражей на каком-нибудь отдаленном греческом острове. Но разве мог он быть уверен, что она, урожденная царица, не будет предпринимать новых попыток, чтобы свергнуть его и вернуть себе трон?

И тогда он, вероятно, решил предоставить ей некоторую свободу действий, чтобы разведать ее намерения.

Мы сразу почувствовали некоторое послабление. Эпафродит исчез, и за нами по пятам больше не ходили вооруженные до зубов стражники.

— Что вы об этом думаете? — спросила Нас царица. — Это добрый или дурной знак?

Мардион, безусловно самый умный человек, который когда-либо был при египетском дворе, недоверчиво покачал своей круглой лысой головой.

— Октавий ничего не делает просто так. Он дает тебе и себе короткую передышку, а тем временем, вероятно, попытается завоевать любовь жителей Александрии.

Он оказался прав. Октавий сделал все, чтобы народ примирился с новым правителем.

В гимнасии, где совсем недавно Антоний производил раздел половины мира между собой и Птолемеями, теперь появился победитель Октавий и произнес хорошо продуманную и запоминающуюся речь. У него и в мыслях не было разорять и уж тем более разрушать прекрасный город, основанный великим Александром. Он почитает также египетских богов, и на капитолийском холме в Риме издавна существует храм Исиды и Сераписа.

Александрийцы слушали его с удовольствием, хотя время от времени и раздавались вопросы о судьбе царицы. О том, что в Риме богине Исиде был посвящен вовсе не храм, а только маленький алтарь, конечно, никто не знал. Потом Октавий упомянул также своего уважаемого учителя Арея Дидима, который был родом из Александрии и которому он очень многим обязан: именно он познакомил его с культурой и историей Египта.

Все это было воспринято очень приветливо и с благодарностью. Каждый здесь знал ужасные истории о нашествии персов, когда варвары убили и поджарили священного быка Аписа[80], оскорбляли священников и оскверняли храмы. Вздох облегчения пронесся по городу. Этот Октавий пришел вовсе не как завоеватель, а как друг, и, конечно, он найдет какой-нибудь выход, чтобы Египет не остался без правителя. Разве не ходят слухи о том, что Цезарион находится на пути в Александрию и займет трон своей матери?

Теперь, когда столица находилась у него в руках и можно было не опасаться беспорядков, Октавий сделал следующий ход. Он освободил царицу из-под стражи и почтительно осведомился о том, что она желает.

Ее первым и самым настоятельным желанием было устроить погребение своего супруга, и в этом Октавий предоставил ей полную свободу.

Впервые римский полководец был забальзамирован как египетский царь и положен в пышный саркофаг. Снаружи на нем можно было видеть его изображения, раскрашенные и позолоченные: дряблое, опухшее лицо пьяницы и кутилы превратилось в исполненную достоинства, бесконечно прекрасную маску возвысившегося до Осириса.

В этом пышном обряде погребения не принимали участие ни Октавий, ни кто-либо из римских офицеров — только бывшие друзья императора, которые также уважали и ценили Клеопатру.

Вскоре после этого мне удалось поговорить с Ирас наедине.

— Для нас все выглядит не так уж плохо! Если Цезарион вернется, Клеопатра могла бы как мать царя…

Ирас взглянула на меня строго и отрицательно покачала головой:

— Нет! Царица никогда не согласится жить, как лишенная власти принцесса. И кроме того, мы не доверяем этому Октавию. Цезарион еще не вернулся, и этот победитель, кажется, только и думает о том, как царица украсит его триумфальную процессию — ведь у римлян в обычае так поступать с побежденными.

Я успокаивающе коснулся ее руки и нежно сказал:

— Ирас, но для нас все же еще возможно какое-то будущее…

— Нет, Гиппо, нет! Все, что у нас было, — прекрасно, и я не хотела бы отказываться от этого. Половина моего сердца всегда принадлежала тебе, однако теперь я забираю ее обратно и расстаюсь с тобой, потому что судьба царицы также и моя судьба. Она велела передать тебе, чтобы ты приготовил змею, потому что вскоре она понадобится.

— Но как же я смогу ее?..

— Придумай что-нибудь!

— А что будет с вами — с тобой и Шармион?

— Мы уже все достали…

Она язвительно усмехнулась.

— Ведь это только запятнало бы твою совесть, а после смерти жены Селевка мы уже знаем дорогу.

— Но, Ирас, во имя богов! Не станете же вы мышьяк…

В этот момент Ирас позвали, и она исчезла, недоговорив.

Я остался, испуганный и растерянный, однако я все еще не хотел расставаться с надеждой — до тех пор, пока не появился Публий Корнелий Долабелла.

Этот молодой еще человек происходил из знатного римского рода; с самого начала он был на стороне Октавия, но при этом не скрывал своей симпатии к Клеопатре. Его отец сначала был сторонником Юлия Цезаря, затем неоднократно менял партии и лет десять назад покончил с собой, когда сенат объявил его врагом отечества.

Клеопатра была знакома с молодым Долабеллой еще раньше, когда он по поручению Октавия вел переговоры с Антонием и с ней обращался при этом безо всякой неприязни и с большим уважением.

Долабелла появился спустя два дня после того, как состоялось погребение Антония. Он с большим уважением и пониманием сказал несколько слов об умершем, а когда мы собрались оставить его наедине с царицей, попросил нас не уходить, потому что то, что он должен сказать, касается нас всех. Молодой человек смущенно опустил глаза.

— Относительно вашего будущего теперь есть конкретные планы, и мне поручили сообщить их тебе, царица, и твоим друзьям. В ближайшие дни Цезарь возвращается в Рим через Сирию, и тебе также надлежит отправиться туда через три дня. В Риме в середине сентября будет устроено триумфальное шествие, однако ты и твои дети пройдете только на последнем участке — от Via Sacra до Капитолия, а затем вам публично объявят о помиловании. Цезарь пожалует тебе имение между Римом и Неаполем, где ты со своими друзьями сможешь жить совершенно свободно — в определенных рамках, конечно.

Он взглянул на. Мардиона.

— Тебя будет сопровождать твой личный врач, Мардион может занять должность твоего atriensisa…

— Что значит atriensis? — перебила его Клеопатра.

— Здесь его назвали бы tamias, управляющий…

Она серьезно посмотрела на Мардиона.

— Тебе придется вновь сменить должность, дорогой друг, — впрочем, увидим. Скажи своему господину, Долабелла, что нам надо подготовиться. И еще последняя просьба: я хотела бы принести жертву у гробницы Антония, прежде чем навсегда уеду отсюда.

Разрешение было получено, и когда мы направлялись к гробнице, Клеопатра шепнула мне:

— Завтра около девяти я устраиваю прощальный обед в память императора. Твоего подопечного я также приглашаю.

Я сразу понял, что она имеет в виду. Когда обряд жертвоприношения был завершен, я отправился домой, чтобы — как сообщил я сопровождавшим меня стражникам — взять все, что может понадобиться в предстоящем путешествии.

Оба моих слуги по-прежнему были в доме, поддерживали порядок и растаскивали мои припасы.

— Мне жаль нарушать вашу идиллию, но вынужден сделать это. Теперь как раз поспели фиги, и царица хотела бы подать их во время прощального обеда. Ступайте в сад и наберите там большую корзину.

Оба малых исчезли, а я достал корзину с уреем. После нескольких дней, проведенных в темноте, без солнечного света, змея впала в некоторое оцепенение, и я надеялся, что это позволит мне осуществить мой план. Идея пришла мне в голову, когда Клеопатра заговорила о прощальном обеде. Вряд ли у кого-то вызовет недоверие то, что я принесу корзину свежих фиг.

— Слуги вернулись с большой корзиной отборных фиг — больших, упругих, зелено-фиолетовых — просто загляденье, их так и хотелось попробовать.

На следующий день, 12 августа, я сделал пробную попытку. Я осторожно наполнил тяжелыми сочными фруктами корзину с неподвижно свернувшейся змеей. Поскольку я не обладал знанием и ловкостью смотрителей в мусейоне, то старался держаться от нее подальше.

Наполнив корзину на ширину двух ладоней, я поднял ее и с полчаса носил по дому. Оба раба уставились на меня в недоумении, но не решались спросить о цели подобных упражнений. Около полудня я вышел в атриум, приказав меня не беспокоить, вынул фиги из корзины и выставил змею на жаркое полуденное солнце.

Не прошло и десяти минут, как она начала потихоньку шевелиться. Солнце действует на змей подобно живительному эликсиру, и мне пришлось проследить, чтобы она не получила его слишком много. Как только она начала поднимать голову, я отодвинул корзину в тень и накрыл ее. Около восьми вечера я вновь осторожно наполнил ее фигами — на всякий случай, с помощью разливательной ложки. Однако все прошло благополучно, я позвал рабов, и они понесли корзину впереди меня.