Кевин АНДЕРСОН - Журнал «Если» 2002 № 08

• Название: Журнал «Если» 2002 № 08
• Автор: Кевин АНДЕРСОН
• Жанр: Научная Фантастика

Кевин АНДЕРСОН. МАСКАРАД-КЛУБ

Этим подросткам пророчат большое будущее, но лишь в том случае, если они сумеют выйти из себя.

Филип ДЖЕННИНГС. ПУТЬ В РЕАЛЬНОСТЬ

Они могут принимать самые невероятные обличья, они готовы терраформировать целые планеты, по не способны изменить человеческую природу.

Дэвид МАРУСЕК. СВАДЕБНЫЙ АЛЬБОМ

Вам не приходилось задумываться: человек вы или бинарная система?

Майкл СУЭНВИК. ДЕМОН ИЗ СЕТИ

… или Кибершариков при дворе королевы Глорианы.

Саймон ИНГС. ВДВОЕМ.

Весьма радикальный способ мирного сосуществования. Впрочем, как выясняется, не такого уж мирного.

Джеффри ЛЭНДИС. ДОЛГАЯ ПОГОНЯ

И все это лишь для того, чтобы возвратишь в лоно коллективного разума одну заблудшую душу.

Брюс СТЕРЛИНГ. HOMO SAPIENS ОБЪЯВЛЕН ВЫМЕРШИМ

Событие, о котором так долго говорили фантасты, свершилось.

ВИДЕОДРОМ

Телесериалы: полжизни у экрана… Столетие кинофантастики… Мечтают ли андроиды об экранизации?

Дмитрий БАЙКАЛОВ, Андрей СИНИЦЫН. ALTER EGO, ИЛИ СОВРЕМЕННЫЙ ФРАНКЕНШТЕЙН

А ведь авторы всего-навсего хотели рассказать об искусственной личности…

Сергей ЛУКЬЯНЕНКО. ВЫПАРЕННЫЕ СЮЖЕТЫ

Издательство «Новая Космогония» в поисках реальности.

Сергей НЕКРАСОВ. ПАРАДОКСЫ СУДЬБЫ

Еще бы — если упаковать в одну книгу Дияэни, Херберта и Винджа.

РЕЦЕНЗИИ

Пейзаж довольно ровный. Но, как говаривали наши литературно образованные предки, встречаются некоторые всхолмления.

Евгений ХАРИТОНОВ. ФОНОТЕКА ИМЕНИ АЙЗЕКА АЗИМОВА

А интересно, что бы выбрал сам мэтр?

ЭКСПЕРТИЗА ТЕМЫ

Новая рубрика журнала.

КУРСОР

Все ушли. Фэндом остался.

АЛЬТЕРНАТИВНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Сегодня в нашем конкурсе два победителя.

ПЕРСОНАЛИИ

Старые знакомые и новые имена.

---

— Ух, черт! — выругался таксист.

Они там были все. Ясмин и ее новый приятель Билли. Колин, и Джолин, и дети. Грэм из гаража. Звезды «Зеленых дорог». Их лица знакомы вам не меньше, чем лица ваших собственных родителей и ваших детей. Вон они — наклоняются, улыбаются, их зубы такие белые и острые в лучах солнца.

Даже выкинутые персонажи не поленились явиться: Сара, медицинская сестра, и ее муж Роберт, и их дочурка. Кевин, Изобличенный Педофил-Священник (помнится, этот поворот сюжета вызвал яростные дебаты).

Повсюду вокруг такси в небе зависла бесчисленная, ветвистая семья образов «Зеленых дорог».

— Такое не часто увидишь, верно? — сказал таксист, глядя на тучи.

Но ведь он не мог, никак не мог видеть то же, что и я? Головы раскрыли рты. Небо озарилось. Время остановилось.

Время останавливается: целлулоидный кадр, заклиненный в рамке.

Полотнище молнии застывает. Двигатель машины замирает. Деревце, болтающееся в зеркале заднего вида, останавливается в позиции под двадцатью градусами от вертикали. Такси недвижимо, и дыхания не слышно. Брызги из-под левого переднего колеса висят над обочиной, будто дуга из дробленого стекла; длинные, прибитые дождем стебли травы неподвижны и жестки, будто проволочные.

И вид такой, словно весь мир остановился, и реальный мир в конечном счете не более чем еще один мыльный край, всего лишь еще одно искусственно изготовленное место. Но нет.

Этот мир вполне реален и неумолим. А сфабрикован только я.

С этой секунды все, что вы видите и слышите, сводится ко мне. Пока я сотрясаюсь и рассыпаюсь.

Как я ни пытался противиться, Рейчел оказалась права: реальный мир не место для меня.

Мое лицо не подошло. (Еще бы, когда это лицо Фрэнка. И сверх того, оно причиняет дикую боль!)

Из зеркала заднего вида на меня, вытаращив глаза, пялится бледный Фрэнк. Его щеки и лоб обрели какую-то гладкую необитаемость, словно постоянное метание между личностями — Фрэнка и моей — отняло у этого лица собственное выражение, оставив лишь пустоту.

Фрэнк, конечно же, очень слабохарактерный человек, если согласился на такое вторжение. Или очень влюбленный.

И теперь до меня доходит, что возможность освободиться всегда была в моей власти. Оставаться или нет в этом сожительстве — всегда зависело от меня.

Просто мне, как Дороти в стране Оз, потребовалось время, чтобы понять то, что с самого начала было у меня перед глазами.

Я здесь посторонний. Я посторонний повсюду. Сценаристы «Зеленых дорог» хорошо справились со своей задачей. Моя сюжетная линия исчерпана. Она давно завершилась. Полноценной развязкой.

Наконец, осознав и приняв все это, я не страшусь дать занавес самому себе. На запотевшем стекле такси я пальцем черчу заключительные титры «Зеленых дорог». Да обретем мы свободу — продюсер, актер — каждый на свой лад: Один — во плоти, другой — в воображении.

Звук…

Панорама…

Декорации…

Общий план…

Заключительные титры.

Слова, которые, исчезая с экрана, оставляют после себя идеальную пустоту.

Перевела с английского Ирина ГУРОВА

Филип ДЖЕННИНГС. ПУТЬ В РЕАЛЬНОСТЬ

Все четыре года моего пребывания на Синей планете я аккуратно бросал бомбы, вытряхивая потенциальные землетрясения из этого слабого участка планетарной коры и взбалтывая магму. Озеро лавы застывало на гребне каждой бомбардировки: сперва волна накатывала на внутренний обод, потом на противоположный, формируя тем самым тридцать километров побережья в регионе 62.

С каждым новым раундом бомбардировок две мрачные гряды вырастали все выше и выше. Химикаты, ускоряя затвердевание, позволили мне создать базальтовые стены. Если смотреть со стороны океана, верхушка южной гряды отгибалась к воде, будто ободок чашки, образуя навес над не отделанным еще берегом.

Я приготовил тяжелую артиллерию и изменил состав лавы, стремясь добиться стеклянистого обсидиана. Потом произвел точечную бомбардировку рабочей зоны. Раскаленное светящееся вещество хлынуло в море с навеса, растекаясь и капая. На не по сезону холодном ветру мой «водопад» быстро охладился до состояния теплой смолы.

Кое-что из получившегося материала застывало, не достигая воды и обращаясь в вечный каскад камня. К сожалению, по большей части он упал в воду, образовав бесформенный риф, который еще несколько дней дымился в ядовитом воздухе.

Жаль, но это было лучшее, на что я мог надеяться, используя «естественные» материалы. Теперь в регионе 62 на незаконченном побережье встала над морем шестикилометровая вогнутая стена. С боков к ней примыкали еще две стены — из базальта и обсидиана; в пространстве между ними, на «полу» из вулканической шрапнели и песка, колыхались волны прилива.

Я назвал это место Собором Иоси. Завершив строительство, я почувствовал себя одиноким и, почистив перышки, уговорил леди Ми-дори навестить меня.

— Такое долго не простоит, — предостерегла она, остановившись на мелководье перед самым входом. — Пройдут века, прежде чем люди освоят регион 62. Такая конструкция просто не выдержит.

Подняв чешуйчатую лапу, она указала на особенно тонкий участок обсидиановой стены.

— Достаточно одного шторма, и она расколется — вон там.

— Думаю, выдержит, — возразил я.

Леди Мидори как будто боялась войти в Собор. Возможно, не только он, но и я сам выглядел устрашающе грозным в моем побитом и поцарапанном корпусе, который ростом был вдвое выше всего, что когда-либо рождалось в облике человека. Присев в воде, она дала покатиться по своему телу приливной волне, потом снова встала.

— Йоси, ты использовал химические агенты? Неестественные отвердители?

Вместо ответа я спросил:

— Что это за тело? Мидори улыбнулась.

— Особая модель для разовой прогулки на свежем воздухе. Кислород получает в результате электролиза. Когда кончится батарея, тело умрет.

— Вот это я называю «неестественным».

— Кости после него останутся. Это ведь вы то и дело жалуетесь на отсутствие окаменелых останков и тому подобного.

Я покачал механической головой.

— У Синей планеты нет истории ископаемых животных. Мы сколько угодно можем делать вид, что она подобна Земле, но до конца пойти не готовы.

— Большинство полагает, что это вполне достойное притворство. Ты считаешь иначе. Нам это известно, и мы молимся, что это не… мы молимся…

— Что я не безумен, — закончил я ее фразу. — Это ярлык, и им последнее время награждают слишком уж необдуманно. В устах Подавителей он стал оскорблением. — Мой голос смягчился: — Давай не будем из-за этого ссориться.

— А ты помнишь время, когда бы мы не ссорились? — настаивала леди Мидори. — Йоси. ты создаешь величавые красоты, как будто эта планета всего лишь новая виртуальность. Нас тревожит размывание граней между реальностью и виртуальным миром. На протяжении тысячи лет, пока мы летели сюда с Земли, симуляции реальности служили нам убежищем, но слишком многие затерялись в фантазиях. Чересчур много старых друзей ушло в них! Сперва теряешь веру в бытие, а какой тогда толк в самом бытии?

Мидори окунулась в воду, чтобы смочить тело. Ее нынешняя инкарнация обладала экономным холоднокровным метаболизмом, и все же энергия у нее была на исходе. На мгновение мне показалось, что она слишком устала.

Я подождал, пока ее голая, цвета хаки голова снова покажется на поверхности. Лишенными век мутными глазами Мидори вперилась в созданное мной глянцевое побережье, а я разразился собственной тирадой:

— Почему смерть внушает вам такой ужас? Мы были мертвы еще до того, как покинули Землю. Сорок тысяч мертвых душ, заключенных в компьютере. Ха! А вы еще говорите о «выживании»! Наша незаслуженная вторая жизнь была чистым праздником. Большинство удовлетворилось этим банкетом и не желало ничего иного. Ведь это естественно. Наши создатели на Земле и рассчитывали на такой отсев. Иначе чего ради посылать столько тысяч? Они мыслили с размахом, понимаешь?

Сойдя в воду, я подошел к ней ближе, чтобы она могла лучше меня слышать — на случай, если ей придется уменьшить длину волны передатчика.

— Через триста лет мы поселим на этой планете людей, — продолжал я. — Людей, выращенных в тех же автоклавах, из которых вышло то тело, какое ты сейчас носишь. Мои геологические формации привлекут внимание их потомков. Они догадаются, насколько мала вероятность того, что лава способна потечь подобным образом. Они возьмут пробы, обнаружат в них химические отвердители и таким образом найдут ключ к своему происхождению. Надежда всегда остается.

Она глядела на меня с сомнением.

— Подрывные акции. Возможно, мой долг донести на тебя. Мне следует подать на тебя жалобу, — радиоголос леди Мидори упал до шепота.