Павел Федоров - Генерал Доватор

• Название: Генерал Доватор
• Автор: Павел Федоров
• Жанр: Биографии и Мемуары

Роман посвящен героическим действиям советских кавалеристов в оборонительных и наступательных боях против немецко-фашистских захватчиков под Москвой в 1941 году. В центре повествования — образ легендарного командира кавалерийской группы, а затем кавкорпуса генерала Л. М. Доватора.

Роман составляет первый том выпускаемого Военным издательством двухтомника избранных произведений П. Федорова. Во второй том войдут романы «Синий Шихан» и «Витим Золотой».

---

— Не маячьте! Сейчас еще прилетят.

— Ты ранен? — наклонившись к Салазкину, спросил Шаповаленко.

— Я? Нет. — Он утер рукавом мокрое, грязное лицо и одичало осмотрелся по сторонам.

— В щель угодила… Захар, Буслов, Петя… Щоб ты… Идем, может, кто…

Филипп Афанасьевич щелкнул затвором, выбросил из патронника стреляную гильзу и вскинул карабин на плечо.

— Я выскочил, — глухо бормотал Салазкин, — а их завалило. Бомбища, наверное, тонна…

Шаповаленко рванулся было к щели, но над лесом снова загудели самолеты.

— Назад! — крикнул Салазкин.

Филипп Афанасьевич, возвратившись, встал под елку и, скинув с плеч карабин, перезарядил его.

— Ты что, стрелять хочешь? Не смей! Демаскировка! — Салазкин поймал его за ногу. — Брось, пожалуйста, брось! Заметит!

— Цыц! — Шаповаленко, выругавшись, отшвырнул его ногой.

Самолеты без боевого разворота летели над лесом с предельной скоростью. Филипп Афанасьевич, загорясь кипучей яростью, начал стрелять по самолету. Вдруг над верхушками деревьев вынырнули тупоносые самолетики с красными звездочками. То там, то здесь вспыхивало яркое пламя трассирующих пуль. Шаповаленко опустил карабин. На лице его были и слезы и улыбка. Фашистов гнали наши истребители. Они стремительно неслись вслед за удаляющимися «юнкерсами». Повернувшись к Салазкину, Филипп Афанасьевич крикнул:

— Ха! Молодцы! А ты сукин сын! Рваный чобот! Визжит, як недорезанный хряк! Який тоби батько зробил, такого трусача? Ховайся, а то вдарю!

Казак, тряхнув карабином, повесил его на сук и, схватив саперную лопату, бросился к щели. У края обвалившейся ямы, отряхиваясь, стоял Торба. Из-под каски выглядывало выпачканное в глине лицо, над горбатой переносицей живо поблескивали улыбающиеся глаза.

— Захар?! — Шаповаленко остановился с лопатой в руках, точно могильщик перед покойником.

— Ого! — откликнулся Торба.

— Попало?

— Трошки. Бачил, що творит, сатана?

— Дышло ему в глотку! Где Петька? Буслов?

— Да тут мы… — Из щели показалось лицо Буслова.

Филиппу Афанасьевичу казалось, что спокойней и добродушней этого лица он никогда в жизни не видел. Оно было ребячески молодо, забавно и в то же время мужественно и красиво. Протянув Буслову обе руки, Шаповаленко рывком вытащил его из щели.

— Кони разбежались. Собирать надо! — кричал подходивший Яша Воробьев. Следом шел Салазкин, потирая распухшую щеку: ком мерзлой земли угодил ему в лицо.

— Надо, хлопцы, коней… — начал было Захар, но, спохватившись, спросил: — Санитары где?

— В третьем взводе перевязывают, — ответил Яша. — А у нас как будто ничего. Вот только Салазкина чуточку оглушило.

— Пустяки! — Салазкин махнул рукой и робко глянул на Шаповаленко.

Тот погрозил ему кулаком и не без ехидства проговорил:

— Якие пустяки, целая тонна!

— Какая там тонна, килограммов пятьдесят, — показал Захар на воронку.

Бомба разорвалась как раз там, где лежал вещевой мешок с пожитками Филиппа Афанасьевича. От них ничего не осталось, кроме каким-то чудом уцелевшей карточки Фени Ястребовой.

— Ось! Мама ридная… Все пропало! — кричал Шаповаленко. — Старый дурень! Дубина! Не мог уберечь, мурло бородатое!.. — держа в руке карточку, колотил он себя кулаком по лбу.

— Да что пропало? — не выдержал Торба. — Карточка цела. А ну, дай сюда.

Захар взял фотографию, она на самом деле была только помята и запачкана, а лицо Фени сохранилось полностью.

— Все в порядке, даже улыбается!

— А вещевой мешок, где вещевой мешок? — не унимался Филипп Афанасьевич.

— Штаны жалко? Мыло, бритву?

— Якие штаны! Якое мыло! План колхозной жизни пропал, на двести восемьдесят шесть пунктов!

— А зачем ты его туда сховал? — сердито спросил Торба.

Ему действительно было жаль тетрадь. Вместе когда-то сочиняли. Хорошо было помечтать, пофантазировать о будущей жизни.

— А еще в Кремль хотел послать… — укоряюще проговорил Захар. — Там на сколько пятилеток материалу? Эх ты!

— Да какой план? Тетрадь, что ли, синяя? — спросил Салазкин.

— Ну да, — сокрушенно ответил Шаповаленко.

— Да она же у меня. Ты мне ее утром переписать дал, а я не успел. Вот она…

Салазкин полез в сумку.

— А правда. Совсем, браты, забылся. Разбомбили память, окаянные! А ну, давай сюда.

Однако, порывшись в сумке, Салазкин не обнаружил там тетради.

— Постой-ка, где же я ее мог оставить? — смущенно бормотал он.

— Потерял? — Филипп Афанасьевич встал и пошел на писаря медведем…

Глава 5

Машина Доватора подкатила к штабу группы. Ясный морозный день угасал. Солнце уходило за темнеющее окружье леса. На неопавших красных листьях осины горели закатные лучи. Деревенька, куда прибыл Доватор, была в смятении. По улице, пугливо озираясь, женщины тащили узлы. За ними бежали ребятишки. Какой-то старик копал в огороде яму.

Увидев в окно генерала, Карпенков вышел навстречу.

— У нас налет был, — сказал он и умолк.

Доватор его не слушал. Он стоял и, хмурясь, смотрел на старика, копавшего яму. Нехорошие мысли лезли в голову, и он не знал, как и чем отогнать их. Развязав на груди ремешки бурки, генерал отрывисто сказал:

— Знаю о налете. Видел… А какие потери?

— Жду сводку.

— Поторопи, — произнес Доватор. — А сейчас пиши распоряжение о подготовке к длительному маршу. Есть приказ. Выступаем через двадцать четыре часа.

— Опять длительный… Куда? — спросил Карпенков.

— Стратегический. После поговорим. Срочно пришли ко мне Миронова.

Лев Михайлович махнул рукой и пошел в хату.

Когда вошел Миронов, Доватор сидел за столом, обедал. Интенданта он встретил мягко и приветливо. Запросто пригласил:

— Садитесь кушать.

Миронов поблагодарил и отказался. Интенданту показалось, что генерал разительно переменился.

За обедом Доватор сообщил Миронову, что на станции Нелидово стоит несколько эшелонов с материальной частью. Там есть и подковы. Надо их взять.

— Как взять? — озадаченно спросил Миронов. — Нужно ведь распоряжение армейского интендантства.

— Напишите уполномочие за моей подписью и действуйте.

— Это будет похоже на самоуправство, — нерешительно возразил интендант. — Могут не дать…

— А вы сумейте взять.

Лев Михайлович улыбнулся, лукаво прищурил глаза:

— Если этого не сделаете, сам поеду. Вам же стыдно будет!

Доватор взглянул на Миронова. Тот, склонив голову, понимающе улыбнулся. Миронов был прямой человек, всегда спокойный, но, как казалось Доватору, не всегда решительный. В данную минуту Лев Михайлович был уверен, что его распоряжение будет выполнено.

Когда Миронов удалился, пришел Карпенков и доложил, что из резерва прибыли для пополнения командиры. Побеседовав с ними, Доватор направил их в части и лишь одного позвал к себе в хату. Это был старший лейтенант в фуражке пограничных войск, с зелеными петлицами на шинели. Старые, потертые полевые ремни ловко и аккуратно обхватывали фигуру. Лицо у него было широкобровое, с крупными продольными морщинками на лбу, с упрямым изгибом резко очерченных губ.

Расспросив командира о прежней службе, Доватор узнал, что старший лейтенант долгое время служил на западной границе. Начал с рядового бойца, был командиром отделения, старшиной, командиром взвода, потом окончил курсы, в сорок первом году занимал должность начальника пограничной заставы. В начале войны ранен, сейчас возвратился из госпиталя.

— Предлагаю вам, товарищ Кушнарев, две должности: командиром комендантского эскадрона или ко мне личным адъютантом. Выбирайте.

Доватору давно хотелось иметь адъютантом не щеголя, а тактически грамотного офицера-кадровика. Старший лейтенант казался подходящим.

— Извините, товарищ генерал. На таких должностях никогда не служил.

Кушнарев посмотрел на Доватора с такой мрачностью, словно ему предложили самые никудышные обязанности.

— Ничего, освоитесь, — успокаивающе проговорил Доватор. — Дело не хитрое, привыкнете.

— Привыкать не хотелось бы… — откровенно признался Кушнарев.

— А чего бы вам хотелось? — задетый за живое, спросил Лев Михайлович.

— Служить по своей специальности.

— В разведчики, что ли хотите? — пряча усмешку, спросил Доватор, незаметно наблюдая за командиром.

— Вы угадали, товарищ генерал. Сами понимаете, скучно будет на комендантской должности. Штаб охранять, помещения подыскивать…

Пограничник блеснул черными, в густых ресницах глазами и улыбнулся.

Доватору захотелось именно такого человека иметь своим личным адъютантом. Ему можно было многое доверить и во многом на него положиться, но Лев Михайлович понимал, что старшему лейтенанту действительно будет скучно на адъютантской должности. Ее добивались многие, а этот, вместо того чтобы с благодарностью согласиться, упорно отказывается.