Михаил Емцев - Бог после шести

• Название: Бог после шести
• Автор: Михаил Емцев
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Научная Фантастика

Фантастическая повесть, рассказывающая о группе молодежи, не удовлетворенной жизнью, об их ошибках, приведших к трагическим последствиям.

---

— С чего бы это меня совесть больше других мучила?

Голос у него стал ломкий, как стекло, сейчас рассыплется на маленькие осколочки, не соберешь.

— А с того, — так же тихо и страшно ответил Кара, — что ты Людмилу безответную убил, так же, как и… ты забыл?!

— Я?

— Да, ты. Ты. Ты! Твоя идея — Людмилина смерть! Специалист по девочкам! Ты все новогодние фокусы придумал. Ты!

Кара вскочил на ноги, обличающий узловатый палец воткнулся в Олега.

Худо встал, помертвелый, растерянный.

— Какая идея? О чем речь…

— Бейте его! — заорал Кара. — Он Людмилин убийца!

С этими словами он кинулся к художнику.

Заплетаясь в длинных полах черного пальто, Пуф подскочил, чтобы разнять дерущихся, но Олег плохо понял его намерение. Он ткнул кулаком в лицо Пуфа и в ответ получил два коротких сногсшибательных удара. Рассерженный Пуф поддел носком лежавшего в снегу Олега, и выглядело это началом избиения. В драку фурией ворвалась проснувшаяся Маримонда. Она, оказывается, слышала каждое слово.

— Вот тебе! Вот! За Люську! За меня! — бормотала женщина, неуклюже пиная ком снега, в который мгновенно обратился Худо. К ней, злобно сопя, присоединился Кара. Он по-старчески суетливо топтал ногами художника.

Костя отбросил кружку в сторону, перелил кипяток из чайника в походный котелок и выплеснул дымящуюся жидкость на сражавшихся.

Вой и визг прокатились по тайге. Все отпрянули от Олега, охая, ругаясь, растирая обожженные места. А отпрянув, осознали себя и устыдились.

Пошел снег. Он падал лениво и медленно. Тишина в лесу стояла полная, окончательная. Путешественники стали собираться. Удивительно, но вспышка их ярости так же немедленно иссякла, как и возникла. Худо выбрался из сугроба, отряхнулся, ощупал себя и, прихрамывая, пошел к машине. Маримонда помогла остальным сложить нехитрый инвентарь и посуду в багажник. Кара забрался на переднее сиденье, вновь уткнулся в Библию. Не вышел он и тогда, когда они толкали машину к шоссе.

Молчали люди и молчала природа. Только снег шептал что-то успокаивающее и нежное. Но кто же из современных людей прислушивается к белому шепоту снега?

В машине Кара молча достал из-под сиденья бутылку коньяка и положил почин, хлебнув из горлышка. Огненный напиток пришелся кстати — все согрелись и подобрели. Худо выпил вместе со всеми. Разбитые пальцы его не дрожали, лицо было сурово, недоступно. Неожиданно Костя спросил:

— Все-таки интересно знать, где мы бросим якорь?

Вопрос этот остался без ответа, и Костя понял, что притворяшки покорились. Им было все равно, куда ехать, где останавливаться, что делать. Черный паук в короткой стычке лишил их остатков воли. Секта родилась: у нее был беспощадный кормчий и покорные слуги.

Рядом с Костей мучился Пуф. Лицо его дергалось, гримасничало. Костя толкнул приятеля в бок — чего, мол? — но Пуф только головой потряс и закрыл глаза рукой. Он был унижен, раздавлен своим поступком. За что он ударил Олега?

Костя мельком глянул на хмурый сонный профиль Маримонды, приютившейся на краю сиденья. Женщина плотно сжала губы в злую черточку.

Неожиданная мысль пришла в голову Косте.

Где напыщенная болтливость притворяшек? Странно, но именно сейчас они молчали. Казалось бы, самое время говорить и фантазировать, а на тебе — пропало вдохновение! Изменилась обстановка — и сомкнулись уста. Может быть, природа действовала? Они уходили все дальше на север, леса становились угрюмей, дали — величественней. Перед значительностью ландшафта самые глубокие мысли выглядят скромно. Или выговорились притворяшки и в момент наибольшей раскованности отказала им способность к импровизации? А может, тень Люськи, витавшая над ними, делала непристойным любое многоречие?

Удивлялся Костя, но молчал. Молчал, как и остальные потерявшие дар слова спутники. И как раз в это утро, будто повторяя ход Костиных мыслей, Кара хмуро сказал:

— Вот что. Хватит в молчанку играть. Поговорить придется. Встречают нас хорошо, рассчитываться надо. Не просто слоняемся по здешним местам, как какие-нибудь безбожные туристы, а цель высокую имеем. О ней и нужно сказать слово. Пусть соображают. Кому придется по душе наша затея, с нами двинется. А остальным принесем просвещение. Тоже полезно.

— Раньше надо было начинать, — буркнул Худо, — вон сколько мест проехали зря.

— Неправ, брат Олег, — ласково ответил Кара, — раньше места были неровные. Околостоличный народ — препустые людишки. Пена, а не человеки. Как нанесло их со всех сторон, так и унесет. Сейчас проезжаем основательных хозяев, у них сохранились традиции и вера. Но вера верой, а хочется чего-нибудь свеженького. Предлагаю использовать опыт наших соперников в духовной области и организовать агитбригаду. Пусть послушают люди о новых делах в этой области.

— Агитбригаду? — Костя почувствовал, как лицо у него вытягивается. — Агитировать? За что?

Кара пронзительно глянул на юношу. “Зырит, как сатана”, — робея, подумал Костя.

— Неужто до сих пор не понял? — фальшиво улыбнулся Кара. — За бога будем пропагандировать. За нашего бога.

— Бог един для всех, — вяло сказал Худо.

— Правильно. Но мы о новейшей вере расскажем, о самом последнем слове в этих делах. Людям всегда интересно, когда бога понимают по-новому.

Притворяшки оживились и ста пи с вниманием слушать своего наставника. Косте показалось, что в последнее время Кара подобрел и перенес внимание на другие цели. Реакция Олега тоже выглядела подозрительной. Он Бел себя так, будто ничего не случилось: ни драки, ни взаимных обвинений, ни угроз. Короче — и он ничего, и они ничего. Костя только пожал плечами.

Кара задумал осуществить нечто вроде религиозного ревю. На первом же привале были разработаны программа и роли, а в ближайшей захудалой деревушке состоялось и представление.

Остановились они на краю деревеньки, которая произвела на Костю очень невыгодное впечатление. Впервые за время путешествия он решил прогуляться и оглядеться. Старые, видавшие виды избы сидели глубоко в снегу. Встречавшиеся ему колхозницы были одеты однообразно: валенки, стеганка, ушанка. Похоже, данный колхоз не блистал особыми трудовыми успехами, кругом не разглядеть видимых признаков изобилия. Сколько Костя ни вглядывался и ни вслушивался, он не заметил во дворах холеных лошадей, тучных коров, откормленных свиней. Дома по обе стороны заснеженной улицы были молчаливы, неприютно темнели черными пятнами окон. Было много явно нежилых зданий — старые доски крест-накрест некрасиво перечеркивали фасады изб. Костя прошелся до конца улицы, на душе у него стало совсем муторно, он решил вернуться назад, в теплую избу бабки Ядвиги, к которой у Кары было особое рекомендательное письмо. Все же умел Кара выбирать постой! Такая глушь, да еще в глуши этой заповедно глухое место!

А вечером состоялось представление. Народ пришел на сборище невзрачный, тот же, что попадался Косте утром на улице. Невзрачный и в то же время очень хорошо ему знакомый, особенно за последние дни. Пришли бабки, пришла девочка лет тринадцати и малышок лет четырех… Пришли две молодки в черных ажурных платках поверх обычных шерстяных и, усевшись у входа, тотчас принялись лузгать семечки. Они были разочарованы: думали, что похороны, а оказалась лекция. Пришел непременный член подобных собраний дед в ушанке с отвисшим ухом на манер дворняги, за которой плохо ходили в щенячьем возрасте. Пришел еще один благообразный старик с постным лицом и холодным взглядом маленьких глаз. Рот у него, по мнению Кости, напоминал лезвие ножа, плотно сжатые губы точно боялись выронить золотое слово, прятавшееся в гортани. “Жадюга, должно быть, неимоверный”, — решил Костя. Хозяйка относилась к жадюге с особым почтением. Шептала что-то на ушко, поспешно и невпопад кивала, будто соглашаясь с еще не высказанными указаниями гостя. Были на представлении еще какие-то люди, но Костя устал их рассматривать, да и смотреть там, по правде, было не на кого. Всё девчонки, да бабки, да несмышленые малыши.

Представление ставилось по репетиции наставника. Гости сидели на почетном месте за деревянным столом. Перед ними положили буханку хлеба и солонку с крупной солью. Питья никакого, кроме бутылки с квасом.

“Как на собрании, — думал Костя, — президиум, выступающие”.

Первым выступил Олег. Был бледен, с синью под глазами. Говорил глухо и даже невнятно, но что-то трогало в его речах. Точно просил или извинялся за притворяшек. Подкупал слушателей мягкостью, ненавязчивостью. Вот смотрите, мол, как у нас получилось. Случайно как-то, а все же есть в наших поступках что-то нужное людям. Ловко гнул свою линию, незаметно. И слушали его внимательно, с любопытством.

Худо сказал, между прочим, что они уже много лет ищут истину, испробовали разные пути, заблуждались и грешили, но сейчас на верном пути.