Дмитрий Вересов - Избранник ворона

• Название: Избранник ворона
• Автор: Дмитрий Вересов
• Издательство: Издательский дом "Нева"
• Жанр: Триллер
• Год: 2002
• ISBN: 5-7654-2255-1

Четвертая книга сериала «Черный ворон».

Новая книга Дмитрия Вересова «Избранник Ворона» продолжает серию блестящих романов «Черный ворон», «Крик ворона» и «Полет ворона», где читатели встретятся как с полюбившимися, так и новыми героями. Роман эксцентричен по своему сюжету и неожиданно злободневен.

Тайная подоплека поведения героев предыдущих романов Дмитрия Вересова находит здесь реальное объяснение.

---

— Тогда в пансионат на дискотеку смотаемся. Все веселее.

Будущий атташе вздохнул. Имеешь право… Марина, а ты собирайся.

Задонская жалобно глянула на Лялю. — Счастливчики! Хоть до станции проводите. — Это всегда пожалуйста! Нил, ты готов?..

Прогулка по свежему, морозному воздуху изрядно взбодрила, они кидались снежками, пересмеиваясь, помогли детишкам из санатория лепить бабу. На дачу возвратились румяные, изгвазданные в снегу, веселые и голодные. Остатки вчерашнего пиршества пришлись очень кстати, шампанское тоже нашло себе применение, так что от стола Нил отвалился сытым удавом.

— Надо бы протрястись, — заметил он, затянувшись Лялиным «Мальборо». — Отдышимся минут двадцать и двинем в пансионат на плясы.

— Еще чего! — Ляля надула губки. — Растрястись можно и по-другому.

— Как именно? — с усмешкой поинтересовался он.

— Пойдем наверх — покажу…

* * *

Ляля Александрова поостереглась вписывать своего нового бойфренда на родительскую дачу на все зимние каникулы — лишние сплетни были ей ни к чему, во всем нужна мера. С другой стороны, государство подарило студенчеству почти три недели законного безделья, и не использовать их по максимуму было глупо. Над этой проблемой она думала недолго, и за интересную сумму в пять рублей восемьдесят копеек Нил получил в полное свое распоряжение двухместный номер в непростом пансионате, расположенном в десяти минутах ленивой ходьбы от казенной дачи Александровых.

Однако обстоятельства оказываются сильнее самых хитроумных планов. Ни на первый, ни на второй, ни на третий день Ляля в окрестностях пансионата не появилась. По три-четыре раза на дню Нил проходил мимо дачи, но окна ее были темны, а тропка, ведущая к воротцам, занесена снегом. Городского же Лялиного телефона Нил не знал — как-то не удосужился спросить.

Между тем, вокруг бурлила молодая каникулярная жизнь с ее увеселительными прогулками, танцульками, попойками и мимолетными романами.

Оными последними Нил был сыт по горло и предпочитал коротать время в сугубо мужской компании, за картишками или бильярдом. Но и там все разговоры крутились вокруг баб. Оценивали стати, хвастали победами, делились наблюдениями, заключали пари. Нил отмалчивался, отмечая про себя, что практический опыт его прыщавых собеседников едва ли превосходят их осведомленность в тонкостях китайской каллиграфии. А девы, будто сговорившись, выделяли из круга молодых людей именно Нила, и взгляды их были весьма недвусмысленны…

У нее было редкое, мифологическое имя — Мойра. Ее густые кудри отливали ненатуральным фиолетовым цветом, зубы и ноги отличались неправдоподобной длиной, величина выкаченных зеленых глазищ раза в два с половиной превышала среднестатистическую, а амплитуда и тембр голосовых модуляций были вовсе нечеловеческими. Возможно, ничего бы между ними и не случилось, если бы у Нила не закончились вечером сигареты, а дорога в буфет не лежала бы через холл, где разворачивалось очередное цветомузыкальное действо и как раз объявили белый танец. Первой к вжавшемуся в стенку Нилу подлетело это двухметровое чудо в обтягивающем брючном костюме, алом и пупырчатом. Дама была настолько экзотична, что Нил проникся, протанцевал с ней четыре танца подряд, потом увел в буфет и угостил мороженым. Потом был его номер, шампанское при свечах и ночка, в течение которой пылкая Мойра умудрилась сломать кровать, уронить тумбочку, разбить головой стакан, визгом перебудить весь этаж и довести Нила до судорожного смеха с икотой.

Завтрак они благополучно проспали и еле-еле пробудились к обеду. В столовой Мойра всячески демонстрировала близость к Нилу — заправляла салфетку ему за воротник, дула на обжигающий рассольник, перекладывала на его тарелку свой салат и куриный шницель. Нил забавлялся, глядя на нее, а когда она уронила на себя кусок кремового торта и посадила на брюки заметное пятно, галантно сопроводил Мойру до туалета, а сам остался поджидать ее в вестибюле, сунув в рот сигарету. Но тут из женской комнаты донесся такой истошный визг, что зажженная спичка выпала у него из рук. Он едва успел развернуться и поймать в свои объятия растрепанную Лялю, сжимавшую в руке туфлю на толстой платформе. За ней с искаженным лицом мчалась Мойра, выставив вперед острые фиолетовые коготки и свободной рукой прикрывая глаз. Нил закрыл дрожащую Лялю своим телом. Когти замерли в сантиметре от его лица.

— Опомнись! — гаркнул Нил.

— А она первая начала! — плаксиво, как детсадовка, прогундосила Мойра. — Я захожу, а она меня туфлей в глаз! Как только дотянулась, сучка мелкая!

— Сама ты сучка, дылда! — задорно выкрикнула Ляля из-за плеча Нила. — Я тебя отучу мужиков чужих уводить!

— Так это ты из-за меня, что ли? Это я виноват, не она. Ждал тебя почти неделю, вот и решил, что ты нашла новое увлечение…

— И полез на эту каланчу лупоглазую!

— Заткнись, насекомое! — взвизгнула Мойра и через голову Нила попыталась схватить Лялю за волосы.

— Тихо, тихо, девочки… — миролюбиво начал Нил.

— Или я, или она! — в унисон крикнули обе и сконфуженно замолчали.

— Ну, я прямо не знаю… — Нил задумался. — Ситуация, однако. Не втроем же нам отдыхать, в самом деле.

Ляля и Мойра дружно сделали по шагу в сторону и смерили друг друга долгим, изучающим взглядом.

— А что? — медленно проговорила Ляля. — Такого я еще не пробовала.

— Я тоже, — призналась Мойра. — Может, прямо сейчас и начнем? Нил вздохнул.

— Сначала надо бы тебе лед к глазу приложив, А то будешь Мойра бланшированная…

Она же первая и спеклась, не сдюжив комбинации мандаринового ликера и взрывного эротизма, а Ляля Александрова, накидывая потом на плечи халат, предложила Нилу:

— Пойдем, кофейку тяпнем, мне все равно сваливать через час, с первой электричкой.

— Зачем так рано?

— Надо было еще вчера. Я ведь попрощаться заезжала. Отца на замминистра двинули, мы переезжаем в Москву.

— Грустно, — сказал Нил, не кривя душой.

— Не надо песен. Уж ты-то безутешным не останешься.

— А как же с учебой?

— По документам я уже студентка МГУ. Жить буду рядом. Университетский, шесть.

— В гости хоть заезжать позволишь?

— А зачем, как ты думаешь, я тебе адрес оставляю?

XIII (Ленинград, 1975)

Каникулы закончились. Мойра укатила в свой Днепропетровск, тоже оставив Нилу адресок, который он тут же потерял. Из своей конурки он выбирался теперь только в университет и по хозяйству — по негласному соглашению с матерью все домашние дела он взял на себя, а она зарабатывала на жизнь. В остальном же они существовали вполне автономно. Нил был крайне удивлен и недоволен, когда как-то в выходной Ольга Владимировна вошла к нему в комнату и с тяжким вздохом опустилась на тахту.

— За картошкой я уже сходил, мусор вынес, сказал он, не глядя на нее. Она молчала.

— Мама, мне завтра на семинаре выступать, так что…

— Нил, нам надо поговорить.

«Хорошая школа, — с неприятным трепетом в груди подумал он. — Скажет слово — прямо в дрожь бросает».

— Нил, ты уже взрослый, и не можешь не понять меня… Конечно, в твоих глазах я старуха…

— Ну что ты, мама, какая ты старуха…

— Но когда-нибудь ты поймешь, что сорок лет… сорок пять — это далеко не старость, что женщина в этом возрасте хочет и может любить и быть любимой…

— Так у тебя кто-то есть? Поздравляю! Давно пора!

— Пока была жива мама, я не решалась привести его к нам домой…

— Но почему? При всех своих странностях бабушка была человеком умным, понимающим…

— Не в этом дело… Понимаешь, он… Он женат, но жена его, бедняжка, вынуждена по десять месяцев в году проводить в туберкулезном санатории. А бабушка прекрасно знала их обоих… Кстати, ты тоже его знаешь.

— Вот как? И кто же это?

— Профессор Донгаузер… Куда ты?

* * *

— Ты пойми, мне трижды плевать, с кем она живет, хоть с чертом лысым, хоть с пнем самоходным! Но я-то не обязан жить под одной крышей с этим немчурой-колбасником! Такой орднунг завел, что хоть волком вой, честное слово! Чихнуть нельзя. Курить на лестницу выставляет, ты подумай! «Каждая вещь должна знать свое место»… А главное, он даже в подштанниках до дрожи напоминает парадный портрет великого реформатора Сперанского. Представь — сидишь ты на кухне, пьешь чаек, и тут входит парадный портрет…

— Я понимаю, — грустно сказал Гоша. — Возвращайся, конечно, о чем разговор, в конце концов, это твоя комната. Я тут, пока обитал, кое-что в порядок привел…

— Ты извини, — сказал Нил. — Линда так и не давала о себе знать?

— Ни слова. Может, у родителей, своих живет. Ты бы связался как-нибудь…

— Не могу. И не хочу… Наливай еще, что ли… В доме на Четвертой Советской незнакомая тетка, толстая и неопрятная, через цепочку сообщила ему, что такие здесь больше не живут, а куда съехали — неизвестно. В справочной будке кудрявая девица, кокетливо улыбаясь, вручила ему бумажку с его собственным адресом — официальным местом проживания Ольги Владимировны Баренцевой — и больше ничем помочь не могла. Он и сам не понимал, что скажет Линде, когда наконец увидит ее, но все чаще ловил себя на мысли, что без этих поисков жизнь его теряет последний смысл… Оставалась еще надежда — подать в милицию заявление о пропаже жены и ждать результатов. Выяснив по телефонной книге адрес районного отдела, он после университета отправился на Чкаловский проспект. Поднялся по щербатым ступенькам, толкнул тяжелую дверь и нос к носу столкнулся с Катей.