Уильям Теккерей - Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 2)

• Название: Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 2)
• Автор: Уильям Теккерей
• Жанр: Историческая проза

В настоящий том входит вторая книга романа У.Теккерея "Ньюкомы". Это, несомненно, один из самых значительных английских романов XIX века. В нем с поистине эпическим размахом воссоздана картина жизни Англии того времени и ставится ряд интересных проблем: отношения отцов и детей, положение искусства в буржуазном обществе и др. Перевод с английского Р.Померанцевой, комментарии Г.Шеймана.

---

— Еще бы, Поттс, лучше всех в Ньюкоме! — поддакивает мистер Таккер.

— А такой достойный человек, как полковник… истинный либерал, который стоит за избирательное право для домовладельцев и квартиронанимателей…

— Безусловно, господа.

— И вообще за широкие либеральные принципы, да-да, — такой человек, разумеется, имеет много шансов одолеть на ближайших выборах сэра Барнса Ньюкома. Все дело в том, чтоб найти такого человека — настоящего друга народа!

— Уж я вам в точности могу сказать, кто настоящий друг народа, вмешивается Фред Бейхем.

— Человек состоятельный, с положением и жизненным опытом, воевавший за отчизну. Человек, снискавший любовь всей округи, — да-да, полковник, не спорьте! Кто же не знает вашей доброты, сэр! Вы-то не стыдитесь своего происхождения, и весь Ньюком, от мала до велика, знает, какую редкую заботу проявляете вы об этой старушке, как бишь ее?..

— Миссис Мейсон, — подсказывает Фред Бейхем.

— Вот-вот. Если такой человек, как вы, сэр, согласится выставить свою кандидатуру на будущих выборах, каждый истинный либерал в нашем городе без колебания поддержит вас, и мы свергнем тирана, попирающего наши святые права!

— Признаться, нечто в этом роде приходило и мне в голову, господа, замечает Томас Ньюком. — Глядя, как человек, позорящий наше имя и само название города, от которого мы его получили, представляет свою родину в парламенте, я подумал, что и для города, и для нашей семьи было бы куда похвальнее, если б в депутаты от Ньюкома избирался, уж по крайней мере, человек честный. Я старый солдат, я всю жизнь прожил в Индии и не очень сведущ в здешних делах. (Возгласы: "Да нет! Что вы!") У меня появилась надежда, что мой сын, мистер Клайв Ньюком, вполне мог бы помериться силами в здешнем округе со своим недостойным кузеном и, пожалуй, занять место вашего депутата в парламенте. Состояние, которое мне удалось скопить, разумеется, перейдет к нему, и притом в недалеком будущем, ибо мне без малого семьдесят, господа.

Его собеседники удивлены этим заявлением.

— Но мой сын Клайв, — продолжает полковник, — как то известно нашему другу Бейхему, к моему, скажу прямо, сожалению и прискорбию, объявил, что не чувствует склонности к политике, не стремится достичь общественного поста, хочет заниматься своим делом — в коем, боюсь, тоже не слишком усердствует и решительно отверг мою мысль выставить его кандидатуру против сэра Барнса Ньюкома. Я считаю, что наше положение в обществе налагает на нас определенные обязательства. Еще недавно я совсем не помышлял об участии в политике и собирался мирно доживать свои дни в отставке. Но с тех пор, пак небу было угодно значительно увеличить мои средства и поставить меня директором-распорядителем крупной банкирской фирмы (что само по себе налагает большую общественную ответственность), я вместе с моими коллегами почел уместным, чтобы кто-нибудь из нас при случае прошел в парламент, и, конечно, не в моих правилах отступать от исполнения своего долга на том или ином поприще.

— Итак, полковник! — восклицает мистер Поттс. — Вы придете на собрание избирателей, которое мы на днях созовем, и повторите им то, что сейчас сказали нам, и притом — так же убедительно. Значит, я могу сообщить в своей газете, что вы дали согласие на выдвижение своей кандидатуры?

— Можете, сударь, я к вашим услугам.

На сем эти официальные переговоры и закончились.

В следующем же номере "Индепендента", помимо критической статьи мистера Уорингтона о лекции баронета, появилась весьма язвительная передовая, исполненная злых нападок на упомянутого депутата от города Ньюкома.

"Этот джентльмен, — говорилось в статье, — выказал такой недюжинный лекторский талант, что будет весьма обидно, если он не оставит политику и всецело не посвятит себя той области, в которой, как известно всему городу, он особенно сведущ, а именно — поэзии домашнего очага. Вчерашняя лекция нашего одаренного депутата была столь трогательна, что многие из присутствовавших дам даже плакали. Мы и раньше слышали, но теперь воочию убедились, что сэр Барнс Ньюком как никто умеет довести женщину до слез. На прошлой неделе нам декламировала Мильтона даровитая чтица из Фьюкома, мисс Нокс. Насколько же красноречие баронета, сэра Барнса Ньюкома, превосходит талант даже этой прославленной актрисы! Многие из сидевших вчера в зале предлагали пари, что сэр Барнс побьет любую женщину. Впрочем, принять это пари, разумеется, не нашлось охотников: слишком хорошо наши сограждане знают характер своего распрекрасного депутата. Так пусть баронет читает свои лекции — наш город освободит его от политических полномочий. Это дело ему не по плечу: он слишком чувствителен. Нашим согражданам нужен человек здравомыслящий, практичный. Либеральная часть наших жителей хочет иметь своего представителя. Когда мы избирали сэра Барнса, он выступал с либеральными речами, и мы ему поверили. Но оказывается, наш почтенный баронет привержен к поэтическим метафорам! Нам бы следовало знать это и не принимать его речи всерьез. Пусть нас представляет человек более прямодушный. Не златоуст, но, по крайней мере, умеющий мыслить здраво. Такой, который не станет рассыпать перлы красноречия, но чье слово будет крепко. А сэр Барнс Ньюком за свои слова не отвечает: мы в этом убедились на опыте. Вчера, когда дамы проливали слезы, мы не в силах были удержаться от смеха. Мы считаем, что умеем вести себя в обществе. Мы надеемся, что ничем не нарушили общей идиллии. Однако слушать, как сэр Барнс Ньюком разглагольствует о поэзии, о детях, о добродетели и домашнем очаге — право, это уж слишком!

Наша газета, верная своему названию и всегда движимая высокими принципами, в свое время, как то ведомо многочисленным нашим читателям, отнеслась без всякой предвзятости к баронету, сэру Барнсу Ньюкому из Ньюкома. Когда он по смерти отца выступил у нас кандидатом, мы поверили его посулам и обещаниям ратовать за необходимые реформы и поддержали его. А сейчас сыщется ли в Ньюкоме хоть кто-нибудь (кроме старой брехуньи, газеты "Сентинел"!), кто поверит словам сэра Б. Н.? Нет, не сыщется, говорим мы и с радостью объявляем читателям "Индепендента" и избирателям нашего округа, что после роспуска парламента некий весьма почтенный человек, человек надежный и многоопытный — не какой-нибудь там опасный радикал и крикун (друзья мистера Хикса, конечно, поймут, о ком речь) — и тем не менее джентльмен либеральных взглядов, с честно нажитым капиталом и заслуженным признанием в обществе, обратится к избирателям Ньюкома с вопросом, довольны они или нет своим нынешним недостойным депутатом. "Индепендент", со своей стороны, спешит сообщить, что ему хорошо известно все семейство Ньюкомов, и в нем сыщутся люди, способнее оказать честь любой фамилии. А вы, сэр Барнс Ньюком, баронет, вышли у нас из доверия!"

Вся эта затея с выборами, от которой я тщетно пытался отговорить нашего доброго полковника, навлекши тем на себя его временную немилость, была явно не по сердцу Клайву; позднее он, как обычно, подчинился отцу, но сделал это с неохотой — что тоже было не в новинку и не принесло старику утешения. Томас Ньюком был огорчен малодушием сына, а малютка Рози, разумеется, посетовала на то, что ее муж так нерешителен. Он поехал с отцом на выборы, но по-прежнему был молчалив и бездеятелен. В течение всего путешествия Томас Ньюком видел перед собой мрачную физиономию сына и, покусывая ус, копил на сердце боль и обиду. Он отдал этому мальчику жизнь! Каких только планов не строил он для своего любимца, но тот лишь презрительно отметал их прочь. Полковнику и в голову не приходило, что и сам он за многое в ответе. Но ведь он делал для счастья сына все, что было ему по силам, и сколько еще в Англии юношей с такими возможностями, как этот капризный, балованный и требовательный мальчик? Раз что Клайв не захотел баллотироваться, пришлось его родителю браться за дело с усиленным рвением. Клайв не посещал собраний и заседаний, бродил по городу, от одной фабрики к другой, а отец тем временем должен был скрепя сердце оставаться на боевом посту — как он выражался, — полный решимости сокрушить врага и положить на лопатки Барнса Ньюкома.

— Если Парис не идет в бой, сэр, приходится воевать Приаму, — говорил полковник, провожая сына печальным взглядом.

Этот добрый старый Приам полагал свое дело правым и видел свой долг в том, чтобы обнажить за него меч. Так росло несогласие между Томасом Ньюкомом и его сыном Клайвом, и я вынужден с болью признать, что неправ был наш славный старик.

Полковник, как известно, считал, что руководствуется наилучшими побуждениями. Томас Ньюком — индийский банкир — вел войну против Барнса английского банкира. Тот напал без предупреждения, трусливо ударив из-за угла. У них были старые личные счеты, однако полковник лишь тогда открыл военные действия, когда дело перешло в область коммерции. Первым, разумеется, исподтишка начал Барнс, но дядя решил не спускать ему. Подобного же мнения держался и Джордж Уорингтон, который в ходе борьбы дяди с племянником был горячим приверженцем и помощником первого.