Уильям Теккерей - Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 1)

• Название: Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 1)
• Автор: Уильям Теккерей
• Жанр: Классическая проза

В настоящий том входит первая книга романа У.Теккерея "Ньюкомы". Это, несомненно, один из самых значительных английских романов XIX века. В нем с поистине эпическим размахом воссоздана картина жизни Англии того времени и ставится ряд интересных проблем: отношения отцов и детей, положение искусства в буржуазном обществе и др. Перевод с английского Р.Померанцевой, комментарии Г.Шеймана.

---

Пробыв год в чужих краях, Джек Белсайз к началу сезона вернулся в Лондон. Но леди Клары там не оказалось: здоровье ее было несколько хрупким, и любящие родители увезли ее за границу. Словом, все улаживалось наилучшим и благоприятнейшим образом.

И вот, когда все складывалось так хорошо и благоприятно, когда дамы из обоих семейств встретились на Баденском конгрессе и так понравились друг другу; когда Барнс и его папенька баронет, оправившийся от болезни, уже выехали из Ахена, а леди Кью двигалась в Баден-Баден из Киссингена, понадобилось же, черт возьми, Джеку Белсайзу, которому, как рассказывали, сильно везло в Бад-Гомбурге за зеленым столом, пренебречь своим счастьем и как безумному кинуться в Баден-Баден. Он появился там, угрюмый и дикий, обросший густой бородой, в шляпе с большими приспущенными полями, — ни дать ни взять художник или итальянский бандит. Ничего не подозревавший Клайв, памятуя о том веселом обеде, который задал ему когда-то Джек в кордегардии Сент-Джеймского дворца, куда сам пришел из Конногвардейских казарм, — простак Клайв, встретив Джека на въезде в город, сердечно ему обрадовался и пригласил вместе отобедать, на что Джек ответил согласием; за столом Клайв рассказал ему все местные новости — про то, что здесь Кью и леди Анна Ньюком с Этель и ожидают Барнса.

— Я тоже его не очень люблю, — признался Клайв с улыбкой, когда Белсайз помянул его кузена недобрым словом.

А едет Барнс, чтобы жениться на этой милой малютке, леди Кларе Пуллярд. Вот какой осведомленный юноша! То-то он, наверное, был рад блеснуть своими познаниями в делах света и показать Джеку Белсайзу, что он, Клайв Ньюком, тоже кое-что значит.

Джек влил в себя несметное количество шампанского, и, когда они кончили обедать и в открытые окна комнаты Клайва в маленьком, чистеньком и уютненьком Hotel de France [111] влетели звуки оркестра, Джек предложил пройтись средь гуляющих. С ними обедал мосье де Флорак, который очень развеселился, услышав имя лорда Кью, и сказал:

— Ce petit Kio! M. le Dc d'Ivry, mon oncle, l'honore d'ne amitie tote particliere [112].

Джентльмены втроем вышли в парк. Гуляющие шли толпами; оркестр мило наигрывал "Родина, милая родина…", и первыми, кого они встретили, были лорд Кью и лорд Плимутрок, а об руку с этим почтенным пэром шла его дочь леди Клара.

Сиятельный Плимутрок с присущей ему благовоспитанностью и учтивостью приветствовал Клайва и Флорака и поначалу не узнал Джека Белсайза в его бархатной куртке, сомбреро, надвинутом на глаза, и с бородой по пояс. Но тут леди Клара подняла очи, вскрикнула и без чувств упала на посыпанную гравием дорожку. Теперь старый граф тоже узнал Белсайза, и Клайв услышал его слова:

— Как ты смел сюда явиться, каналья?!

Белсайз кинулся поднимать Клару, громко окликая ее по имени; старый Плимутрок вцепился в него сзади и попытался оттащить.

— Руки прочь, милорд! — рявкнул Белсайз, стряхивая с себя старика.

— Молчи, Джек, черт тебя подери!.. — кричит Кью.

Клайв бежит за стулом, со всех сторон их несут добрую дюжину. Флорак уже спешит со стаканом воды. Девушка начинает приходить в себя; Белсайз бросается к ней, но отец, окончательно потеряв самообладание, поднимает свою трость и, дрожа от гнева, орет:

— Оставь ее, не то убью!

— Леди Клара опять без чувств, сэр, — говорит капитан Белсайз. — Я живу в Hotel de France, — и добавляет совсем тихо: — Только тронь меня, старик, клянусь небом, — прикончу! Всего наилучшего! — Он еще раз бросает влюбленный взгляд на бесчувственную девушку и, приподняв на прощание шляпу, отходит.

Лорд Плимутрок тоже машинально приподнимает шляпу и недоуменно смотрит ему вслед. Джек знаком просит Клаива следовать за ним, а тем временем толпа зевак окружает лежащую в обмороке леди Клару.

То-то пассаж на Баденском конгрессе!

Глава XXIX, в которой Барнс предстает в роли жениха

Этель с самого начала знала, что вакации ее недолги и что, когда появятся папенька с Барнсом, не будет больше ни смеха, ни шуток, ни рисования, ни прогулок с Клайвом; а посему она радовалась солнцу, покуда оно светило, и укреплялась сердцем, чтобы встретить ненастье.

Сэр Брайен Ньюком и его первенец прибыли в Баден-Баден вечером того самого дня, когда Джек Белсайз дебютировал на гулянье; разумеется, надо было уведомить жениха обо всем случившемся. Наши читатели, уже успевшие узнать его характер и познакомиться с особенностями его красноречия, могут легко представить себе, в какое он пришел бешенство и в каких выражениях излил его; то был поистине fe d'artifice [113] всевозможных проклятий. Мистер Барнс Ньюком прибегал к такой канонаде, только когда сильно гневался, но вся беда в том, что гневался он необыкновенно часто.

Что до обморока леди Клары, то Барнс не склонен был придавать ему большого значения.

— Ну да, да, бедная Клара, — говорил он, — она так подвержена обморокам. Не удивительно, что вид этого негодяя взволновал ее: он ведь так подло с ней обошелся. Будь я там (залп проклятий по всей линии), — я задушил бы мерзавца. Я убил бы его.

— Помилосердствуй, Барнс! — восклицает леди Анна.

— Просто счастье, что там не было Барнса, — с серьезным видом говорит Этель, — а то у них началась бы такая драка — страх!

— Я никого не боюсь, Этель! — огрызается Барнс и отпускает еще одно проклятие.

— Все задираешься, Барнс! — говорит мисс Этель, которая переняла у своих братьев-школьников кое-какие выражения и очень к месту их употребляла. — За капитана Белсайза ведь некому заступиться.

Поскольку Джек Бедсайз ростом и силой годился не только в офицеры, но даже и в солдаты того славного полка, где прежде служил, а братец Барнс был джентльмен весьма субтильный, мысль о стычке между ними представлялась довольно комичной. По-видимому, нечто в этом роде промелькнуло в мозгу сэра Брайена, потому что он с обычной своей торжественностью объявил:

— Все зависит от обстоятельств, милая Этель. Обстоятельства придают человеку силу. И в том случае, когда приходится защищать прекрасное юное создание от обидчика, каждый будет силен, каждый.

— Со времени последнего приступа, — частенько говорил теперь Барнс, — папаша совсем сдал. Очень нетверд в мыслях.

Так оно и было. Барнс уже распоряжался в банке и в поместье и с отменным хладнокровием дожидался события, которое позволит ему перенести семейный герб с кровоточащей дланью на дверцы своего экипажа.

Окинув комнату взглядом, Барнс увидел кипу рисунков работы хорошо знакомого ему и ненавистного художника. С полдюжины видов Баден-Бадена; опять Этель верхом на лошади, собаки и дети, — словом все те же излюбленные сюжеты.

— Черт побери, он здесь?! — взвизгивает Барнс. — Он здесь, этот мерзавец и забулдыга? И как это Кью еще не свернул ему шею? Вы слышите, сэр? — кричит он отцу. — Здесь Клайв Ньюком. Сын полковника. Бьюсь об заклад, они нарочно…

— Нарочно что, Барнс?.. — переспрашивает его Этель.

— Так, значит, Клайв здесь? — говорит баронет. — Рисует свои карикатурки, да? А вы ничего не писали мне об этом, леди Анна. Да, видно, последний приступ изрядно сказался на сэре Брайене.

Этель зарделась; да, как ни странно, в письмах жены и дочери к сэру Брайену не было ни слова о Клайве.

— Мы встретили его совсем случайно, в Бонне, душа моя. Он путешествует с одним своим приятелем. Он немножко объясняется по-немецки, а это нам было большой помощью, да к тому же он всю дорогу вез кого-нибудь из мальчиков в своей бричке.

— Да, в экипаже всегда слишком тесно от мальчишек, — соглашается сэр Брайен, — лягаются, вечно суются под ноги. Помню, когда мальчишками мы ездили в карете из Клецема, я не упускал случая лягнуть братца Тома, а бедный Том тогда был вспыльчив, как черт. Вы не помните Тома, леди Анна?

Воспоминания сэра Брайена были прерваны приходом лорда Кью.

— А, Кью! — восклицает Барнс. — Ну как там Клара?

Но Кью подходит к сэру Брайену, почтительно пожимает ему руку и говорит: "Рад видеть вас в добром здравии, сэр", — а на Барнса и не смотрит. Для наших читателей давно не секрет, что мистер Барнс Ньюком отнюдь не был всеобщим любимцем.

— Вы так и не ответили мне про Клару, дружище, — настаивает Барнс. — Я слышал об ее встрече с этим мерзавцем Джеком Белсайзом.

— Не надо браниться, милейший, — отвечает лорд Кью. — По-моему, вы не настолько близки с Белсайзом, чтобы звать его Джеком иль еще как-нибудь фамильярничать. А леди Клара, насколько мне известно, всерьез занемогла.

— Как посмел он сюда явиться, черт его побери?! — негодует Барнс, немного смущенный встреченным отпором.

— "Посмел" тоже грубо. Советовал бы в таком тоне с ним самим не разговаривать.

— Что вы хотите этим сказать?! — вскинулся Барнс, и лицо его сразу вытянулось.

— Спокойней, мой друг. Не так громко. Видите ли, Этель, сегодня Джек — я его близкий друг, Барнс, а посему могу величать его, как захочу, — обедал с кузеном Клайвом. Еще там был мосье де Флорак. И вот они пошли вместе с Джеком пройтись, нисколько не догадываясь о его личных делах и не подозревая, что разразится скандал.