Уильям Теккерей - История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 2)

• Название: История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 2)
• Автор: Уильям Теккерей
• Жанр: Классическая проза

В настоящий том входит вторая книга известного романа У.Теккерея "Пенденнис". Это, несомненно, один из лучших английских романов XIX века. Он привлекает глубоким знанием жизни и человеческой природы, мягким юмором и иронией, интересно нарисованными картинами английской действительности. Перевод с английского и комментарии М.Лорие.

---

— Ах, да, Артур… мистер Пенденнис… я хотела просить вас передать одну вещь нашей милой Лоре, — и вышла следом за ним.

— Что такое? — спросила она, притворив дверь.

— Вы сказали Гарри? Вы знаете, что этому мерзавцу Моргану все известно?

— Знаю.

— Вы сказали Гарри?

— Нет, нет… Вы меня не выдадите?

— Морган, вот кто выдаст.

— Нет, — сказала Бланш. — Я ему обещала… n'importe [92]. Подождите, пока мы поженимся… ах, дайте нам только пожениться… ах, я так несчастна, — воскликнула девушка — та самая, что весь вечер цвела улыбками и невинной веселостью.

— Умоляю вас, скажите Гарри. Скажите сейчас. Вы ни в чем не виноваты. Вам он простит что угодно. Скажите ему сегодня же.

— И передайте ей вот это… il est la… [93] и мой привет, и простите, пожалуйста, что я вас задержала; а если она будет у мадам Кринолин в половине четвертого, и если леди Рокминстер ее отпустит, мне так хотелось бы покататься с ней в парке. — И, послав Пену воздушный поцелуй, она ушла, напевая, а Пен побежал вниз, навстречу Моргану, который поднимался на бархатных лапах по устланной ковром лестнице.

Снизу Пен еще услышал, как под пальцами мисс Амори бравурно зазвучало фортепьяно, а затем вышел с дядюшкой на улицу и в двух словах рассказал ему о своем разговоре с Бланш.

— Что же теперь делать? — спросил он.

— Что делать, что делать, — рассердился майор. — Не вмешиваться, только и всего. Ты спасибо скажи, что выпутался из этой истории, — добавил он и даже передернулся от отвращения, — пусть сами разбираются.

— Хоть бы только она ему сказала!

— Будь покоен, она сделает, как найдет нужным. Мисс Амори, черт возьми, девушка с головой, пусть и действует по своему усмотрению. А что ты с ними развязался — этому я рад, черт возьми, очень рад. Кто это там курит? А, это мистер Стронг. Тоже небось жаждет сунуть свой нос в это дело. Говорю тебе, Артур, не вмешивайся.

Стронг и правда пытался заговаривать на эту тему, но майор упорно его не слушал — он рассуждал о погоде, о стоянках кебов, о том, как хорош Эпсли-Хаус в лунном свете, — о чем угодно, кроме этого предмета. Сворачивая на Сент-Джеймс-стрит, он чопорно раскланялся со Стронгом и, крепко ухватив племянника под руку, опять стал уговаривать его оставить Клеверингов в покое.

— Эта история могла бы тебе дорого обойтись, — сказал он, — так что ты уж послушай моего совета.

Когда Артур вышел из гостиницы, плащ и сигара Стронга маячили в нескольких шагах от подъезда. Веселый капитан, смеясь, подошел к Артуру.

— Я тоже стреляный воробей, — сказал он. — Я хотел с вами поговорить, Пендеинис. Я слышал обо всем, что тут произошло в мое отсутствие. Авансом поздравляю вас с законным браком и еще поздравляю со счастливым избавлением — вы меня понимаете. Не мое дело было что-нибудь говорить, но я-то знаю, что некая особа — отъявленная… ну, да не важно кто. Вы поступили, как благородный человек, и слава богу, что не попались.

— Да, жаловаться мне не на что, — отвечал Пен. — А возвращался я, чтобы еще раз попытаться уговорить бедную Бланш все рассказать Фокеру. Ради нее надеюсь, что она это сделает, а впрочем, — едва ли. Честность — лучшая политика, Стронг, лучшая и единственная.

— И счастлив тот, кто ей следует, — подхватил шевалье. — Этот мерзавец Морган готовит какую-то пакость. Он уже два месяца как рыщет вокруг нашей квартиры — разнюхал тайну бедняги Амори и теперь хочет узнать, где этот сумасшедший находится. Уж он и мистера Болтона выспрашивал, и старика Костигана несколько раз до пьяна напоил. Сторожа он подкупил, чтобы сказал, когда мы вернемся, и к Клеверингу в услужение втерся, намекнув, что много знает. Вот увидите, он еще заработает на этом хороший куш.

— А где Амори? — спросил Пен.

— В Булони, наверно. Я его там оставил и предостерег, чтобы сюда не совался. Мы с ним рассорились, с таким сумасшедшим каши не сваришь. И мне очень приятно, что теперь он — мой должник и что благодаря мне он не угодил в еще худшую беду.

— Все свои выигрыши он, верно, растратил?

— Нет, он сейчас богаче, чем был до отъезда, разве что за последние две недели все спустил. В Бадене ему баснословно везло — несколько дней подряд срывал банк, все только о нем и говорили. Он там связался с одним субъектом по фамилии Блаундел, который собрал вокруг себя всевозможных шулеров — мужчин и женщин, русских, немцев, французов, англичан. Амори так обнаглел, что в один прекрасный день я был вынужден исколотить его до полусмерти. Что поделаешь, он не робкого десятка, и мне ничего не оставалось, как пустить в ход кулаки.

— И что же, он вызвал вас на дуэль?

— Вы хотите сказать, что я сделал бы доброе дело, если бы застрелил его? Нет, сэр, я ждал его вызова, но не дождался, а в следующий раз, как мы встретились, он попросил у меня прощения. Так и сказал: "Стронг, я перед вами виноват. Вы меня вздули — и поделом". Я пожал ему руку, но оставаться с ним после этого не мог. Свои долги я уплатил ему еще накануне, — пояснил Стронг, краснея. — Все заложил, чтобы ему заплатить, а потом с десятью последними флоринами пошел играть в рулетку. Если б проиграл, то наутро подставил бы лоб под его пулю. Жизнь мне опостылела. Ну посудите сами, сэр, разве это не обидно? Грешен, векселями я баловался, но ни разу не покинул друга в беде, не совершил ни одного бесчестного поступка, и чтобы такой человек не мог заработать себе на кусок хлеба? В рулетку я тогда выиграл, и поставил на этом крест. Теперь решил торговать вином. Родственники моей жены живут в Кадисе. Я буду ввозить испанские вина и окорока; на этом можно нажить состояние, сэр, большое состояние. Вот моя карточка. Если вам потребуется херес или окорока — вспомните про Нэда Стронга.

И шевалье вручил Артуру изящную карточку, на которой значилось, что "Стронг и Кo, Подворье Шепхерда", — единственные агенты по продаже прославленных вин Манзанилья испанского гранда герцога Гарбансос, а также знаменитых Тобосских окороков, из свиней, откормленных одними желудями на родине Дон-Кихота.

— Приходите и отведайте, сэр, отведайте у меня на квартире. Деловая хватка у меня есть, и на этот раз, клянусь честью, я добьюсь успеха.

Пен рассмеялся и сунул карточку в карман.

— Не знаю, разрешат ли мне ходить на холостые пирушки, — сказал он. — Вы ведь знаете, я собираюсь…

— Но херес-то вам потребуется, сэр, непременно потребуется.

— Тогда, будьте спокойны, я обращусь только к вам. По-моему, вы хорошо сделали, что расстались и с другим своим приятелем… Я слышал, почтенный Алтамонт и его дочь состоят в переписке, — добавил Артур, помолчав.

— Да. Она, хитрюга, писала ему длиннющие письма — страшная галиматья, он мне показывал; а он ей отвечал на имя миссис Боннер. Сперва он хотел ее увезти, — верните ему дочь, и никаких. Но она, сами понимаете, не пожелала, да и он скоро остыл. — Шевалье вдруг расхохотался. — Да вы знаете, сэр, из-за чего у нас вышла ссора, а потом и драка? В Бадене жила одна вдовушка, некая баронесса де ля Крюшкассе, одного с ним поля ягода; так этот мошенник хотел на ней жениться, и женился бы, кабы я ей не сказал, что он уже женат. Да, они друг друга стоили. Когда я отплывал в Англию, я видел ее на молу в Булони.

И вот мы добрались в нашем повествовании до того места, к которому уже подвела нас заметка из "Чаттерисского часового".

До блаженного часа, когда Фокер сможет назвать Бланш своей, остались считанные дни; чуть ли не все клеверингские "жители перебывали в каретнике при "Гербе Клеверингов", чтобы поглядеть на роскошнейшую новую коляску, которую старший кучер мистера Фокера показывает, за благодарную мзду в виде выпивки. Мадам Фрибсби шьет очаровательные платья фермерским дочкам, которым предстоит изображать своего рода хор подружек во время венчания и свадебного завтрака. И по случаю восхитительного события в поместье готовятся грандиозные торжества.

— Да, да, мистер Хакстер, счастливые арендаторы, гордость страны, соберутся под сводами баронского замка, и пойдет пир горой, вино польется рекой, и дин-дон колокольный звон, все будет как у людей. А потом мой тестюшка с блестящими в глазах слезами умиления благословит нас на ступенях баронского крыльца. Кажется, таков будет церемониал, мистер Хакстер, — надеюсь вы и ваша прелестная супруга почтите нас своим присутствием, а сейчас, что будете пить, сэр? Миссис Лайтфут, голубушка, прошу вас, угощайте моего доброго друга и лейбмедика мистера Хакстера, мистера Сэмюела Хакстера, члена Королевской коллегии хирургов, всем, что есть лучшего в вашем заведении, а записывайте на меня; а вас, мистер Лайтфут, чем позволите угостить? Впрочем, вы, кажется, уже достаточно подкрепились, ха-ха.

Так разглагольствовал Гарри Фокер в буфете "Герба Клеверингов". Он снял там номер и окружил себя друзьями. Всех без разбора он угощал вином, со всеми балагурил. Он был так счастлив! Он смешил мадам Фрибсби, приятельницу и союзницу миссис Лайтфут, когда она с задумчивым видом сидела в буфете. Он утешал миссис Лайтфут, которой молодой супруг уже доставлял немало тревог и огорчений; ибо мы не можем скрыть, что мистер Лайтфут, владевший ключами от погреба, но отнюдь не владевший своими необузданными желаниями, с утра до ночи был либо навеселе, либо пьян. У любящей жены сердце кровью обливалось при виде того, как этот молодой верзила шатаясь бродит по двору и по дому, либо распивает с фермерами и торговцами собственные прекрасные вина и с таким тщанием отобранные настойки.