Николай Купцов - Воздушные рабочие войны

• Название: Воздушные рабочие войны
• Автор: Николай Купцов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

В этом полете на небольшой лесной полянке был обнаружен самолет заместителя командира полка майора Бориса Исааковича Азгура, родного брата хорошо известного ныне белорусского скульптора, Героя Социалистического Труда, народного художника СССР Заира Исааковича Азгура. Рядом с самолетом находились три человека, которые радостно махали руками и подбрасывали в воздух шлемофоны.

На эту площадку немедленно был выслан транспортный самолет на лыжах, на борту которого находились врач и группа технического состава, в задачу которой входила подготовка самолета к перелету на аэродром. Этим самолетом и был доставлен на наш аэродром экипаж майора Азгура в составе трех человек. С ними не было штурмана капитана Ивана Кутумова.

Вот что стало известно из рассказов летчиков.

Осуществив точный выход в облаках на приводную радиостанцию аэродрома, экипаж пытался пробить облачность для захода на посадку. Снизившись до минимальной безопасной высоты, бомбардировщик продолжал находиться в облаках. Экипаж, убедившись в том, что здесь посадку произвести не удастся, принял решение следовать на запасной аэродром. Но горючего оставалось очень мало. Вот-вот остановятся двигатели...

Майор Б. И. Азгур по СПУ объяснил обстановку экипажу и приказал покинуть самолет на парашютах. В той ситуации это было единственно правильным решением.

- Командир, а вы? Вы будете прыгать? - спросил воздушный стрелок.

- Я буду медленно снижаться и попытаюсь посадить самолет, - ответил командир.

Это был очень большой риск. Ведь низкая облачность, как это часто бывает, могла сливаться с приземным туманом. А тогда вообще не увидишь землю.

Да, командир корабля мог рисковать только собственной жизнью. Прыжок с парашютом на безопасной высоте с управляемого самолета гораздо менее опасен, чем посадка вне видимости земли на лесисто-болотистую местность.

- Командир, я остаюсь с вами. Если уж погибать, то вместе! - твердо заявил стрелок.

- Я тоже остаюсь, командир. Вместе летали, вместе и рисковать будем, объявил свое решение воздушный стрелок-радист.

Штурман сказал, что будет прыгать, но почему-то медлил. Через некоторое время он изменил свое решение, о чем и доложил командиру.

Самолет, медленно снижаясь, подходил к земле. Высота была уже 50 метров, но земля еще не просматривалась.

Вдруг резкий поток холодного воздуха ударил Борису Исааковичу в лицо. И почти одновременно в наушниках шлемофона прозвучало: "Прыгаю!"

Майор Азгур заглянул в кабину штурмана. Того на месте не оказалось. Нижний входной люк был открыт. Штурман покинул самолет.

Не поздно ли?!

Стрелка высотомера подходила к нулю, когда Борис Исаакович увидел наконец землю. Точнее - темный массив леса. Увеличив мощность моторов, он повел самолет буквально над вершинами деревьев. Через несколько секунд впереди появилось какое-то светлое пятно. Должно быть, поляна. Надо садиться. Включив посадочные фары и выключив двигатели, Азгур благополучно произвел посадку на небольшую площадку в лесу. Из крайне трудного положения выход все же был найден.

При посадке воздушный стрелок немного повредил ногу. Командир и радист оказали ему необходимую помощь, оставили в самолете и пошли искать штурмана. Следуя в направлении, обратном полету самолета, они вскоре нашли у ствола толстого дерева уже остывшее тело капитана Кутумова. На нем была подвесная система парашюта. Вверх, под углом 30-40 градусов, тянулся пучок строп. На кронах деревьев повис вытянутый в трубочку, так и не раскрывшийся купол парашюта. Поздно, слишком поздно принял окончательное решение штурман и поплатился за это жизнью. А в его кабине при посадке не разбилось ни одного стеклышка...

Второй день многое прояснил. Неизвестной оставалась судьба лишь двух экипажей, поиски которых продолжались. К концу дня стало известно, что ни на одном из запасных аэродромов наших самолетов нет. Поиски результатов не дали и были прекращены. Два боевых экипажа 109-го полка авиации дальнего действия пропали без вести.

Наша цель - аэродромы противника

Когда продолжительность светового дня увеличилась, вражеская авиация стала еще активнее. Истребители боролись за господство в воздухе, а бомбардировщики по мере сил срывали железнодорожные перевозки на участке Кандалакша Беломорск и производили налеты на движущиеся караваны в Белом море. Фашистская воздушная разведка могла обнаружить и наш аэродром. Давно она ищет нас, но не может никак отыскать. А если найдет, то гитлеровское командование наверняка направит всю мощь своей авиации против нас - уж очень ощутимы удары тяжелых ночных бомбардировщиков.

Поэтому в начале марта 1944 года перед оперативной группой 48-й авиадивизии была поставлена задача нанести бомбовые удары по аэродромам противника - Алакуртти, Тунгозеро и Кеми-Ярви.

Аэродром Алакуртти располагался в непосредственной близости от железнодорожной станции того же названия. По фотопланшету летный состав тщательно изучал все особенности аэродрома, имевшего одну взлетно-посадочную полосу размером 1250х120 метров. Здесь базировалось до сорока самолетов. Бомбардировщики находились на окраине леса, а истребители преимущественно в ангарах. Там же располагались ремонтные мастерские, гаражи и жилые помещения.

В первом же боевом вылете на Алакуртти наши экипажи испытали на себе необычную тактику ведения огня немецкой зенитной артиллерией. До этого ни с чем подобным нам сталкиваться не приходилось. Самолет подходит совсем близко к точке сбрасывания бомб, и ни одного луча прожектора, ни одного выстрела по нему. А потом вдруг - залп! И настолько точный, что самолет оказывается в огне разрывов зенитных снарядов.

При первом заходе на цель на высоте 4100 метров мне энергичным маневром удалось вырваться из огненного кольца. Отчетливо почувствовал запах пороха в кабине и услышал металлический стук осколков снарядов по обшивке самолета. Лишь с третьей попытки удалось прорваться через сплошную стену разрывов и прицельно сбросить бомбы.

Без прожекторов нас нигде еще так точно не обстреливали. Именно здесь, при защите аэродрома Алакуртти, противник применил в системе ПВО что-то новое, до этого нам неизвестное.

При подготовке ко второму вылету на этот аэродром офицер разведки штаба полка рассказал летному составу о том, что немцы стали использовать при отражении воздушных налетов новую технику - радары. Они-то и повышали точность стрельбы зениток.

Немного позже радары, или, как их стали потом называть, радиолокаторы, начали применять и у нас.

Наш экипаж совершил шесть боевых вылетов на аэродром Алакуртти. В каждом полете мы меняли направление захода на аэродром и характер противозенитного маневра. Но, несмотря на это, огонь зенитной артиллерии был всегда точным. А потому мы ни разу не возвращались домой без пробоин в самолете.

Но нам еще, как говорится, повезло. В гораздо худшем положении оказался экипаж капитана В. Д. Иконникова: прямое попадание - это не шутка. Но и здесь все обошлось: снаряд крупного калибра прошел через плоскость и разорвался выше самолета. Хорошо, что не повредило ни передний, ни задний лонжероны - основные несущие конструкции крыла. Иначе бы оно отвалилось.

Был выведен из строя левый мотор, пробит бензобак, разбит цилиндр подъема и выпуска шасси. С большим трудом летчик привел бомбардировщик на свой аэродром. Над аэродромом при выводе из пикирования выбросил шасси и благополучно произвел посадку на колеса, чем спас самолет. Об этом эпизоде подробно рассказывает в своей книге "По приказу Ставки" полковник А. И. Крылов.

Аэродром Тунгозеро гитлеровцы оборудовали прямо на льду озера. Быстро и дешево, хоть и недолговечно - только на зимний период. ПВО аэродрома была довольно сильной. Правда, здесь не было радаров, как в Алакуртти, зато четко взаимодействовали прожектористы и зенитчики.

Для нашего экипажа наиболее запомнившимся оказался боевой вылет на Тунгозеро 2 апреля 1944 года. Мы шли в замыкающей ударной группе. Подход к цели осуществлялся на высоте 4700 метров над облаками. Под нами и на многие десятки километров впереди местность была закрыта плотным слоем облачности. Это мешало точно выйти на цель и прицельно сбросить бомбы. Фашисты слышали, конечно, гул моторов наших бомбардировщиков, но не стреляли, боясь демаскировать прикрываемый объект.

Оценив ситуацию, принимаю решение снизиться, визуально отыскать цель и как можно точнее поразить ее. Определяю режим длительного снижения и даю указание штурману рассчитать время его начала, чтобы из облаков нам выйти сразу на немецкий аэродром.

Из облачности вышли на высоте 1200 метров. Через одну-две минуты после разворота на 180 градусов я увидел какое-то светлое пятно, резко выделявшееся на темном фоне лесного массива. Подумал: "Должно быть, Тунгозеро". Иду точно на него. Кругом пока все тихо. Фашисты молчат.