Иван Тургенев - Том 5. Рудин. Повести и рассказы 1853-1857

• Название: Том 5. Рудин. Повести и рассказы 1853-1857
• Автор: Иван Тургенев
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1980

Пятый том содержит повести и рассказы 1853–1857 гг., роман «Рудин», статьи 1855–1859 гг. и относящиеся к этому же времени произведения, не опубликованные при жизни писателя.

---

Концовка эпилога романа о гибели Рудина на парижских баррикадах впервые появилась в издании Т, Соч, 1860–1861. В том же издании фразу Рудина в эпилоге «Я отправляюсь к себе в деревню на жительство» Тургенев изменил на «Меня отправляют к себе в деревню на жительство» (см. с. 310), указывая этим на вынужденный полицейский характер отъезда Рудина после его неудавшейся учительской деятельности. Эти изменения стали возможны благодаря некоторому облегчению к этому времени цензурных условий. Тургенев придавал им большое значение и в письме к А. А. Фету от 11 (23) января 1861 г. сетовал на издателя Основского, не выславшего ему экземпляр IV тома, который был ему нужен, чтобы проверить, «попали ли в текст некоторые изменения и прибавления — как, например, конец „Рудина“».

В конце 1862 г. вышел в Париже французский перевод «Рудина» вместе с «Дневником лишнего человека» и «Тремя встречами», выполненный, как указано в заглавии книги, Луи Виардо в сотрудничестве с Тургеневым, т. е. фактически — самим автором, так как Луи Виардо недостаточно хорошо знал русский язык: «Dimitri Roudine, suivi du Journal d’un homme de trop et de Trois rencontres. Traduit par L. Viardot en collaboration avec I. Tourguénieff». Paris, Hetzel, 1862, in-18, 347 p.

Перевод очень близок к русскому тексту, но дает некоторые — сравнительно немногие — отступления:

Глава I разделена на две и общее количество глав — 13 вместо 12; опущена или упрощены фразы и выражения, малопонятные французскому читателю, и введено несколько дополнений и изменений, в большинстве случаев не влияющих на смысл текста, но поясняющих его. Наиболее значительно изменение в главе III (II русского текста): слова, относящиеся к Волынцеву («Он чертами лица очень походил на сестру» и т. д. — см. с. 217, строки 23–25) отнесены к Наталье: «Les traits de Natalie rappelaient ceux de sa mère, mais leur expression était moins vive et moins animée. Ses beaux yeux caressants avaient un regard triste» («Черты лица Натальи напоминали черты ее матери, но их выражение было менее живо и одушевленно. Взор ее красивых ласковых глаз был грустен»).

В главе XIII (XII русского текста) слова Пигасова «Посмотрите, он кончит тем, что умрет где-нибудь в Царевококшайске или в Чухломе…» и проч. переданы так: «Il finira, croyez-moi, par mourir n’importe où, soit en prison, soit en exil» («Он кончит, поверьте, тем, что умрет где-нибудь в тюрьме или в ссылке»).

В той же главе к словам Лежнева о Рудине: «натуры-то, собственно, в нем нет» добавлено: «Ce qui lui manque, c’est la volonté, c’est le nerf, la force» («Чего ему не хватает, так это воли, это чувства, силы»).

Время работы над «Рудиным» определяется собственноручной пометой Тургенева на черновом автографе, не дошедшем до нас, но описанном П. В. Анненковым в его воспоминаниях о Тургеневе. На черновике романа, как свидетельствует Анненков, Тургенев надписал: «Рудин. Начат 5 июня 1855 г., в воскресенье, в Спасском; кончен 24 июля 1855 г. в воскресенье, там же, в 7 недель. Напечатан с большими прибавлениями в январ. и февр. книжках „Современника“ за 1856 г.» (Анненков, с. 408).

2 июня 1855 г., после отъезда из Спасского В. П. Боткина, Д. В. Григоровича и А. В. Дружинина, гостивших там три недели, Тургенев решает приняться за работу. Первоначально он думает обратиться к незавершенному роману «Два поколения», начатому еще в 1852 г. «Я пока ничего не делаю, — пишет он С. Т. Аксакову 2 (14) июня 1855 г., — но собираюсь приняться снова за свой роман и переделать его с основанья». Однако работы над «Двумя поколениями» Тургенев не возобновил, а приступил 5 (17) июня 1855 г. к осуществлению нового замысла — «большой повести», как первоначально он назвал роман «Рудин» (см. письмо к И. И. Панаеву от 13 (25) июня 1855 г.).

Обозначая 5-м июня начало работы над «Рудиным» (см. выше свидетельство Анненкова), Тургенев, очевидно, имел в виду начало писания текста романа. Перед этим, в очень короткий промежуток между 2-м и 5-м июня — быть может, за один день — был записан план романа, уже обдуманный, вероятно, автором. На большую спешность работы указывает небрежная карандашная запись плана со множеством сокращений и недописанных слов (более детальный его анализ невозможен вследствие утраты автографа).

17 (29) июня 1855 г. Тургенев писал В. П. Боткину: «Желал бы я хоть на этот раз оправдать малейшую часть надежд, тобою на меня возлагаемых; написал сперва подробный план повести, обдумал все лица и т. д. Что-то выйдет? Может быть — чепуха. Посмотрим, что-то скажет эта последняя попытка?» Говоря о «последней попытке», Тургенев имел в виду свои творческие поиски «новой манеры», выразившиеся, в частности, в переходе от рассказов к большой форме повествования, первым опытом которой был роман «Два поколения».

Работа над «Рудиным» носила очень интенсивный и напряженный характер. 27 июня (9 июля) 1855 г. Тургенев извещал И. И. Панаева: «Повесть я пишу деятельно (уже 66 страниц написано) и к желаемому тобою времени доставлю». 4 (16) июля 1855 г. в письме к Н. П. Еропкиной Тургенев сообщал, что «уже написал половину». В. П. Боткину 9 (21) июля он писал: «Я сильно работаю и воспользуюсь моим невольным затворничеством — авось что-нибудь удачное выйдет! По крайней мере то́ могу сказать, что добросовестнее я никогда не работал». И, наконец, 24 июля (5 августа) в письме к M. H. Толстой Тургенев сообщает об окончании работы над первой редакцией «Рудина»: «Повесть я кончил — и, если буду жив, привезу ее в пятницу».

Дописав «повесть», Тургенев стремится отдать ее на суд друзей, с мнением которых он постоянно считался. В письме к П. В. Анненкову от 25 июля (6 августа) 1855 г. он просит его по возвращении из Симбирска заехать в Спасское для ознакомления с «Рудиным». «От нечего делать, — пишет Тургенев, — принялся я за работу и окончил пребольшую повесть, над которой трудился так, как еще ни разу в жизни не трудился. Совершенно не знаю, удалась ли она мне. Мысль ее хороша — но исполнение — вот в чем штука. Я вам я ее прочту — если вы, по обыкновению, не надуете меня и приедете ко мне в сентябре». В тот же день в письме к В. П. Боткину и Н. А. Некрасову он пишет, обращаясь к Боткину: «Я воспользовался невозможностью ездить на охоту и вчера окончил большую повесть листов в 7 печатных. Писал я ее с любовью и обдуманностью — что из этого вышло — не знаю. Дам ей полежать, потом прочту, поправлю, а списавши, пошлю к тебе — что-то ты скажешь? Что-то скажет Некрасов?» Через несколько дней, по всей видимости 29 июля (10 августа), в пятницу, как и обещал, Тургенев едет в Покровское и читает «Рудина» M. H. и В. П. Толстым. Судя по воспоминаниям M. H. Толстой, записанным Стаховичем, чтение произвело на слушателей благоприятное впечатление. «Мы были поражены, — вспоминала в 1903 г. M. H. Толстая, — небывалой тогда живостью рассказа и содержательностью рассуждений. Автор беспокоился, вышел ли Рудин действительно умным среди остальных, которые умничают. При этом он считал не только естественной, но и неизбежной растерянность этого „человека слова“ перед сильнейшей духом Наташею, готовой и способной на жизненный подвиг» (Орловский вестник, 1903, № 224).

Таким образом, как видно из рассказа M. H. Толстой, уже на этой ранней стадии Тургенева больше всего тревожила фигура Рудина, которого он, с одной стороны, противопоставляет окружающей среде; а с другой — ставит ниже героини романа. M. H. Толстая вскоре после посещения Тургенева написала ему письмо с отзывом о «Рудине», которое до нас не дошло. О содержании его можно судить по ответному письму Тургенева от конца июля — начала августа 1855 г., в котором он благодарил Толстую «за всё», что она ему писала «о характере Натальи». «Все Ваши замечанья верны, — писал Тургенев, — и я их приму к сведению и переделаю всю последнюю сцену с матерью. Если б и она и Рудин, как это слишком часто случается в жизни, преувеличивали (положим, бессознательно) свои чувства — то я был бы прав; но Наталья во всяком случае была искренна. Еще раз спасибо Вам за Ваше письмо. В делах сердца женщины — непогрешительные судьи — и нашему брату следует их слушаться».

Как это письмо, так и письмо к С. Т. Аксакову от 3 (15) августа 1855 г. свидетельствуют о том, что в конце июля и в августе 1855 г. Тургенев продолжал дорабатывать «Рудина», вносить в него изменения. «Коли Пушкины и Гоголи трудились и переделывали десять раз свои вещи, — писал он С. Т. Аксакову, — так уже нам, маленьким людям, сам бог велел. А то придет порядочная мысль в голову, поленишься обдумать ее хорошенько да обделать как следует — и выйдет какая-то смутная чепуха. Это со мною не раз случалось — и я дал себе слово вперед не позволять себе этого». Каковы были эти летние переделки — неизвестно, так как черновая рукопись «Рудина» не сохранилась. Неясно, осуществил ли Тургенев и свое намерение переписать повесть, как предполагал в письме к В. П. Боткину и Н. А. Некрасову. Скорее можно предположить, что рукопись была перебелена (о переписке начисто глав из «Рудина» упоминает в своих воспоминаниях о селе Спасском-Лутовинове Ф. Бизюкин — см.: Рус Вести, 1885, № 1, с. 359–360), и Тургенев собирался предстать с нею в октябре 1855 г. перед своими «литературными советчиками». Момент этот был для него очень важным и в смысле утверждения в своем творческом призвании. «Мне всё что-то кажется, — писал он 20 августа (1 сентября) 1855 г. А. В. Дружинину, — что собственно литературная моя карьера кончена. — Эта повесть решит этот вопрос».