Екатерина Левина - Соловей для черного принца

• Название: Соловей для черного принца
• Автор: Екатерина Левина
• Жанр: Исторические любовные романы

Как причудливы, а порой ужасны игры насмешницы-судьбы! Рядом с деревушкой, куда судьба привела героиню, стоит древний замок, принадлежавший ее деду, графу Китчестеру. Округа полнится сплетнями о старом графе и, в особенности, о выходках его подопечного — странного мальчика с белыми волосами. Поговаривают, что он то и есть наследник! Но, ведь, у старика уже есть наследница… Правда, графу еще надо признать ее права!… Пройдут годы, прежде чем юная Найтингейл отправится к замку… Это навсегда изменит ее жизнь! В этой книге есть все — и грустные нотки, и юмор, и почти сказочный замок с привидениями и скелетами в шкафах, и 'драконы', плетущие интриги, и жуткий убийца, затаившийся среди обитателей замка, и, конечно же, любовь… Но любовь ли? Иногда безумие скрывается за маской любви…

---

— Стало быть, он дико боялся за вас! — воскликнула я, пораженная рассказом и таким несвойственным для Дамьяна поведением. Вряд ли я могла когда-нибудь предположить, что он может испытывать столь сильные переживания и страх за кого-то другого кроме себя.

Старик скривился и покачал головой.

— Девочка моя, не питай иллюзий на счет этого сорванца. Еще ребенком он отличался своей горячностью и нахальством, и всегда умел добиваться желаемого, но скорее мир перевернется с ног на голову, чем Дамьян совершит что-то только во имя бескорыстных чувств.

— Но что ему потребовалось от, простите, немощного старика?

— Вот уж знать не знаю, ведать не ведаю! — весело соврал он, и все внимание обратил на свою любимую трубку. Несколько минут он сидел с закрытыми глазами и блаженно почавкивал, смакуя терпкий дым.

Я не решалась прервать его во время табачной медитации, но когда он открыл слезящиеся глаза, спросила, не скрывая своего волнения:

— По-вашему Дамьян бесчувственный интриган?

— Нет! Дамьян вовсе не бесчувственный. Иногда он бывает просто бешенным, и тогда даже я не могу влиять на него. Но какие бы страсти ни кипели в нем, он будет неотвратимо двигаться к поставленной цели, сметая на своем пути все преграды и вытравливая из сердца любое чувство, мешавшее ему.

— Но это невозможно! Сердце не ботинок, который можно снять и вытряхнуть, избавившись от чувств, как от мелких камушков.

— Ты, еще чиста и наивна, как полевой цветок.

— Возможно, мой жизненный опыт еще не достиг тех внушительных размеров, когда я могла бы судить о жизни со знанием дела. Но вы говорили, что Дамьян рос в нищете, может быть, все дело в этом. Когда приходиться бороться за каждый пенни, а соответственно и за свою жизнь, то невольно станешь расчетливым и циничным, запрятав в глубине души сокровенные чувства.

— Честно признаюсь, мальчишка хоть и большой негодник, но мне он всегда нравился. В моем окружении он единственный, несмотря на свою молодость, кто заслуживает уважения. У меня на него большие надежды! И очень надеюсь, что ненапрасные.

— И чем же, он заслужил такую почесть? — скептически спросила я.

— За многие годы в Китчестере появился хоть кто-то, кто может спасти эту рухлядь от окончательной разрухи. Естественно, мальчик не в силах сделать все, что необходимо для полного возрождения Китчестера, но у меня есть все основания надеяться, что он сможет вытащить семью из долговой ямы и вдохнуть в стены замка вторую жизнь.

— Я и не предполагала, что Дамьян имеет в замке такой вес, — я была удивленна этой впечатляющей характеристикой и не менее обрадованная ей. Сейчас я поняла, как мне безумно хотелось услышать о Дамьяне хоть что-нибудь положительное. — Одно время из-за деревенских слухов я думала, что он графский наследник, но в прошлом году Дамьян сам опроверг это, сказав, что только может им стать.

— Опроверг, говоришь?… — мистер Лемуэл задумался, помахивая котелком и покуривая. — Никогда не замечал в нем стремление к честности. Можно было бы предположить, что он наоборот будет хвалиться своим возможным в будущем особым положением в Китчестере, даже если на данный момент он никто, всего лишь один из дальних родственников, живущих в замке.

— И, тем не менее, из ваших слов выходит, что он играет важную роль, и, во что мне верится с трудом, распоряжается в замке?

Старичок отрывисто расхохотался и в порыве стукнул по коленке рукой с трубкой, просыпав на штанину тлеющие крупицы табака. Резко замахав котелком, пытаясь смести крупинки, он раздул их еще сильнее, и в ноздри ударил едкий запах тления. Я торопливо стряхнула угольки с его ноги, пока старик не принялся тушить их, воспламенив еще сильнее.

— Вот увалень древний, — раздраженно буркнул под нос старик и, обращаясь уже ко мне, громко ответил. — Мисс, в Китчестере распоряжаются все, кому не лень оторвать свои затекшие кости от кушетки, и доставить себе тяжкий труд — открыть рот и произнести пару слов в приказном тоне. Была бы только хоть мизерная польза от этого несомненного таланта.

— Леди Элеонора должно быть против вмешательства Дамьяна в дела? Судя по вашим рассказам, она с особым жестокосердием относится к тем, кто посягнет на власть в доме.

— Хе-хе, война между ними была с самого его появления в замке, — захихикал старичок. — Самоуверенный мальчишка и надменная леди, обнаружившая, что и ее приказы могут пролетать мимо ушей, а ее словам придавать столь мало значения, что тут же забывать их. А уж как шалили ее нервы (точнее будет сказано "как она бесилась", но разве можно применить это выражение к истинной леди), когда в ответ на свои приказы, слышала насмешки.

— Что же он вытворял?

— Самыми легкими его проступками были случаи, когда он назло ей делал все наоборот. Элеонора приказывала ему помолчать, а он громко и фальшиво орал похабные песенки, или спускался в грязных лохмотьях, когда ему было сказано одеться поприличней.

— Мне страшно думать, какой был самый тяжелый проступок? — смеясь, воскликнула я.

— Из деликатности к… да, да, не смотри на меня так недоверчиво, и у меня случаются эти неловкие приступы деликатности, но они бывают так редки, что даже для меня становятся приятной неожиданностью. Так вот из деликатности к чувствам Элеоноры я промолчу…

— Вы разбили мое любопытное сердце вдребезги!

— Ну, думаю, Элеонора простит мою болтливость, тем более приступы деликатности так краткосрочны, что я порой не успеваю их заметить… Особое место в гардеробе Элеоноры занимают парики и шляпы, и она крайне неравнодушна к ним. После очередной выходки Дамьяна старуха приказала морить его голодом, чтобы сломить "мятежный дух". Но Дамьян и не думал сдаваться — у него было полно знакомых, таких же прохвостов, которые могли стащить из дома еду. Да и он сам нередко подворовывал в замковой кухне или на деревенских базарах. В общем, этот суровый, как думала сестра, шаг только разгорячил его. Через пару дней из комнаты Элеоноры пропали все парики и шляпы. Искали по всему замку, пока кто-то не сказал, что вещи "разгуливают" вокруг замка. Мы все выскочили на мост и обомлели: на лугу паслись лошади, а на их головах церемонно сидели элегантные парики и роскошные шляпы, в которых чьей-то заботливой рукой были прорезаны дырки для ушей. Нужно было видеть лицо старухи, чтобы понять какое непростительное оскорбление нанесли ей. Лишь безоговорочное решение графа оставить мальчика в замке, спасло его от исправительного интерната.

— Какой бы смешной не выглядела эта выходка, она действительно оскорбительна! На месте графа, я бы не пожалела розг и отлупила этого несносного, своенравного, нахального, грубого…

— Барышня, если перечислять все эпитеты, которыми он, бесспорно, мог бы гордиться, так как прилагает огромные усилия, чтобы в глазах других казаться как можно хуже, то на наш век, боюсь, не хватит.

— О, конечно, продолжайте, пожалуйста.

— В конце концов, Элеонора смирилась. Поняла, что его не сломить, а если продолжить, то только усугубить дело. Она всячески пыталась отдалить его от Китчестера. Теперь же поздно что-либо делать. Элеонора слишком умна, чтобы открыто бросать ему вызов. Его беспринципность пугает даже эту любительницу закулисной игры. Конечно же, у нее имеются продуманные в деталях планы, как извести Дамьяна, но, уверен, она ни за что не притворит их в действие.

— Почему же?

— Дамьян не скрывает, что считает Китчестер своей собственностью. Он бредит замком с той самой минуты, как только вступил в его стены. Уже сейчас он взял на себя управление всеми делами. А Элеоноре наплевать на эту серую груду камней, ее стихия — семейные интриги, где она властвует единолично, до тех пор, пока граф не скажет свое веское слово, что сейчас он делает крайне редко. Если Дамьян удовлетвориться только замком, не касаясь семьи и титула, и решит за них все денежные затруднения, то Элеонора не будет против такого перемирия.

— Но как же граф, позволил мальчишке управлять поместьем?! — возмущенно воскликнула я.

Старичок опять запыхтел трубкой, я поспешила высказать мучавшие меня вопросы:

— Мне не понятно, почему Дамьян считает замок своей собственностью, и почему граф не разуверит его. По-моему, он итак ходит надувшийся, как жаба, от собственного грандиозного самомнения. Вот-вот лопнет, если кто-нибудь не усмирит его зашкалившее тщеславие… И вы еще не рассказали, как он попал в замок, и почему граф не осадит его, а терпит все его выходки и непомерную наглость.

— Кто бы тебе укоротил твой непомерно длинный нос! — подмигнул мне старик.

— Я слышала это пожелание тысячу раз, но уверяю вас, что еще не нашелся ни один смельчак.

— Похоже, одним носом не отделаться — надо укрощать твой строптивый нрав.

— О-о, тут потребуются просто титанические усилия! — напыщенно протянула я, и старик взорвался громогласным хохотом. Внезапно он резко прекратил смеяться и хитро скосил на меня свои маленькие глазки и лилейно произнес: