Екатерина Левина - Соловей для черного принца

• Название: Соловей для черного принца
• Автор: Екатерина Левина
• Жанр: Исторические любовные романы

Как причудливы, а порой ужасны игры насмешницы-судьбы! Рядом с деревушкой, куда судьба привела героиню, стоит древний замок, принадлежавший ее деду, графу Китчестеру. Округа полнится сплетнями о старом графе и, в особенности, о выходках его подопечного — странного мальчика с белыми волосами. Поговаривают, что он то и есть наследник! Но, ведь, у старика уже есть наследница… Правда, графу еще надо признать ее права!… Пройдут годы, прежде чем юная Найтингейл отправится к замку… Это навсегда изменит ее жизнь! В этой книге есть все — и грустные нотки, и юмор, и почти сказочный замок с привидениями и скелетами в шкафах, и 'драконы', плетущие интриги, и жуткий убийца, затаившийся среди обитателей замка, и, конечно же, любовь… Но любовь ли? Иногда безумие скрывается за маской любви…

---

— Мне гораздо приятнее и полезнее находиться тут с тобой, Роби, чем в своей постели.

— Я не врач, и не могу быть вам полезна. Давайте я отведу вас домой, где за вами будут как следует ухаживать.

Бледное лицо старичка расплылось в ухмылке и он просипел:

— Уж лучше прямиком в ад, там я получу гораздо больше заботы, чем в своем родном доме.

— И все же я настаиваю. Утренняя прохлада и роса — не лучшее лекарство. А я хочу услышать ваш рассказ до конца, а не половину из-за преждевременной смерти рассказчика.

— Ну уж нет! Так легко мои любимые родственнички от меня не отделаются! Да и я сам не намерен лишать себя удовольствия немного помучить их своим присутствием.

— Я смотрю, у вас, мистер Лемуэл, такая теплая и дружная семья! — иронически заявила я.

— Ты как всегда зришь в корень! — он на мгновение взглянул на меня, и в его замутненном болезнью взгляде было столько невысказанного горя, что мне стало безумно жаль маленького одинокого старичка. — И все же я надеюсь, что есть на свете человек, которому я небезразличен. Я не могу потерять его, Роби! Я совершил в своей жизни слишком много непростительных ошибок и боюсь, что не заслуживаю его любви и сочувствия. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы этот человек простил меня и понял!

Я была сбита с толку его горькими словами. С самого начала нашего знакомства я видела от этого человека только теплоту и радость. И хотя он и заявлял о своем дурном характере и неуживчивости с другими, я не верила в то, что он может быть одинок и несчастен. Но сейчас, чувствуя, как дрожит сжимавшая мою ладонь старческая рука, я поняла всю глубину его горя.

— Мистер Лемуэл, прошу вас, выслушайте меня, — мне хотелось утешить его, подбодрить, и я надеялась, что мои слова хотя бы немного уменьшат его боль. — Мы мало знаем друг о друге, но даже этих знаний достаточно для того, чтобы назвать вас своим другом! В свою очередь я надеюсь, что и вы видите во мне друга. И, признаюсь, я счастлива, что встретила вас! Да, я ничего не знаю о вас и ваших ошибках, но мне это все равно, я не собираюсь осуждать вас. Каждый из нас имеет за своими плечами целую кучу таких непростительных ошибок, такова судьба любого живого существа — и осуждать за это глупо и мелочно. Я считаю, что главное не то, каким вы были когда-то, а то какой вы сейчас! Я же вижу, как вы страдаете и переживаете, как глубоки и искренни ваши чувства. Прошлое не осталось бесследным — вы изменились, и я ни сколько не сомневаюсь, что в лучшую сторону. Уверена, что и тот человек, о котором вы говорили, увидев это и поняв всю степень вашего раскаяния, простит вас и полюбит всей душой.

— Если бы это было так, Роби… — он отвернулся от меня, так чтобы я не могла видеть, какое впечатление произвела на него моя речь.

Мы долго молчали. Я сидела у его ног, облокотившись о скамейку, и моя рука была стиснута в его цепких сухих ладонях. Я чувствовала, как его лихорадит, и все сильнее тревожилась за его состояние. Старик же, погруженный в свои мысли, не замечал моего беспокойного взгляда.

— Вам нужно идти! — я настойчиво потрясла его. — Вы весь горите. Если протяните, то, боюсь, доставите своим родственникам намного больше радости, чем рассчитывали.

Мои слова вывели старика из оцепенения, и он попытался улыбнуться, но улыбка получилась жалкой. С трудом поднявшись, он оперся на меня, и мы побрели в сторону Китчестера. Я не могла оставить старика одного, но и приближаться к замку мне не хотелось. С каждым новым шагом мне становилось все неуютнее, и я поймала себя на том, что в нервном напряжении всматриваюсь в каждое окно, ожидая увидеть в нем размытый силуэт графа.

— Ты даже не представляешь, Роби, как я благодарен тебе за эти слова. Я не заслужил твоей теплоты и поддержки.

— Я уже сказала, вы стали мне другом! Вы хороший человек. Кроме того, своей прямотой и самоиронией вы напоминаете мне мою тетю. Редко можно встретить людей, которые не бояться говорить прямо и открыто, и смеяться, как бы плохо им не было на душе в этот момент.

— Не думал, что в сельской глуши еще встречаются такие привлекательные люди, и меня самого когда-нибудь причислят к этим редким экземплярам, — сипло рассмеялся он.

— Вам обязательно надо с ней познакомиться. Скорее поправляйтесь и приезжайте к нам в Гаден-Роуз. — я понимала, что тогда мне уже точно придется открыться ему и признаться, что я внучка графа, но в этот момент я была уверена, что наши отношения от этого не пострадают, так как мы оба слишком дорожили ими.

— Мне доставит громадное удовольствие, если ты и твоя тетя примите меня. Но еще не время. Еще слишком рано.

— Иногда, мне кажется, что вы говорите загадками и некоторые ваши фразы имеют двойной смысл. Так ли это? Или я опять иду на поводу у своего богатого воображения?

— Мы, мисс, на то и старики, чтобы мудрить и секретничать. А иных возможностей привлечь внимание молодых к нашим усохшим фигурам нам не дано. Кроме того, лукавство и озорство гораздо привлекательнее святой простоты.

— И все же, в ваших словах слышится совсем иное, чем лукавство и озорство.

Мы были на полпути к замку, когда в воротах появился всадник. Он быстрой рысью преодолел подъемный мост и, пришпоривая лошадь, устремился в противоположную от нас сторону к видневшейся вдалеке деревне. Мое сердце предательски подскочило в груди и болезненно сжалось до размеров булавочной головки. Я, не отрываясь, следила за удалявшейся фигурой и всей душой жаждала, чтобы всадник с растрепанными на ветру белыми волосами обернулся и увидел меня. В то же время я была так напряжена, что готова была сорваться с места и, бросив больного старика, без оглядки ринуться прочь, как можно дальше от столь манящего своими тайнами замка и ненавистного мне, но все же непреодолимо влекущего к себе, Дамьяна.

— Ты так вздрогнула, Роби, будто увидела привидение!

— А что у вас в Китчестере приведения гораздо активнее, чем в других частях Англии? И не только бродят ночью по замку, но и выезжают верхом на прогулку для поддержания спортивной формы? — шутливо спросила я, стараясь казаться равнодушной.

Старик выразительно хмыкнул. Он остановился отдышаться и прийти в себя. Каждый шаг давался ему с трудом. Я уже не в первый раз за это утро задалась вопросом, как в таком состоянии старик умудряется еще смеяться, шутить и поддерживать разговор.

— В умах арендаторов в последнее время мальчик, бесспорно, занял почетное место виновника всех мыслимых несчастий в округе, — заметил старичок, отдышавшись.

— Что даже переплюнул самого графа Китчестера?

— Легенда графа уже устарела. Людям требуются новые герои скандалов.

— А вы сами согласны с их мнением о Дамьене?

— Я никогда не буду согласен с тем, что исходит от светлых деревенских умов.

— По-моему вы слишком предвзято относитесь к здешним обитателям.

— Роби, за свой долгий век я наслушался столько белиберды, что имею право судить о степени развития интеллекта в нашем скромном обществе, — он сделал паузу, прерывисто кашлянул в носовой платок и им же вытер капельки пота, выступившие на лбу. — Поэтому, пока маразм не завладел моим мозгом, своему суждению я выражаю гораздо больше доверия, чем всем мнениям местных интеллектуалов.

— И каково же ваше авторитетное мнение о Дамьяне?

— Этот мальчишка далеко пойдет.

— До самой Австралии? — засмеялась я.

— Хе-хе, надо было сослать его туда еще в раннем возрасте. Может быть, к этому времени он уже перебесился и набрался бы уму разуму. Рудники и кандалы — хорошие учителя.

— Значит, вы все-таки считаете его преступником?

— Нет, упаси боже! И надеюсь, что мальчишка до этого не опуститься. Он вовсе не так плох, как хочет казаться.

— Разве? Не думаю, что найдется кто-то еще, кто согласится с вами.

— Узнаешь его поближе — согласишься!

— Не думаю, что…

— Ты, может, и не думаешь, а я думаю!

— Но…

— Достоинство девиц — редко думать или не думать вовсе. Поэтому судьбу их решают другие.

— Уж не хотите ли вы сказать, что решили за меня мою судьбу! — выпалила я на одном дыхании, не дав старику прервать меня.

— Я повторюсь: пути Господни неисповедимы…

Слова мистер Лемуэл произнес неразборчиво и тихо, давясь от подступившего сухого кашля. Усилия, какие употреблял он, чтобы поддерживать наш разговор, казалось, превышали его силы. Я заметила, что последние минуты дались ему особенно тяжело. Хоть он и крепился, стараясь выглядеть бодрым, но болезнь все больше одолевала его. Тяжелая одышка и хриплый кашель, которому конца не было, совсем измотали старика.

После приступа, стараясь по возможности придать своему лицу спокойное выражение, он произнес с меньшей, однако, против прежнего твердостью:

— Если говорить о Дамьяне, то мальчику нужно время, чтобы перебеситься и привыкнуть к другой для него жизни.