Екатерина Левина - Соловей для черного принца

• Название: Соловей для черного принца
• Автор: Екатерина Левина
• Жанр: Исторические любовные романы

Как причудливы, а порой ужасны игры насмешницы-судьбы! Рядом с деревушкой, куда судьба привела героиню, стоит древний замок, принадлежавший ее деду, графу Китчестеру. Округа полнится сплетнями о старом графе и, в особенности, о выходках его подопечного — странного мальчика с белыми волосами. Поговаривают, что он то и есть наследник! Но, ведь, у старика уже есть наследница… Правда, графу еще надо признать ее права!… Пройдут годы, прежде чем юная Найтингейл отправится к замку… Это навсегда изменит ее жизнь! В этой книге есть все — и грустные нотки, и юмор, и почти сказочный замок с привидениями и скелетами в шкафах, и 'драконы', плетущие интриги, и жуткий убийца, затаившийся среди обитателей замка, и, конечно же, любовь… Но любовь ли? Иногда безумие скрывается за маской любви…

---

— Лемуэл! Как необычно. Вы и впрямь, как настоящий лепрекон!

Несколько секунд он смотрел на меня непонимающе, а потом расхохотался, да так, что скамейка под ним опасно затрещала и накренилась, грозя опрокинуть старичка. Но все обошлось. На земле оказался лишь котелок, упавший от сильной тряски и покатившийся по крутому склону к самой реке. Я соскочила и схватила его, не дав упасть в воду. Затем, отряхнув от земли и сухих травинок, передала его владельцу.

— Сейчас редко встретишь таких живых девиц, — сказал он, отсмеявшись и нахлобучив котелок на голову. — Ни в коем случае не меняйся! Никогда не угадаешь, какой фортель ты выкинешь в следующее мгновение…

Он хотел еще что-то сказать, но замолчал и задумался, опустив голову и выводя тростью на земле корявые знаки. Не дождавшись продолжения, я ответила:

— Уверяю вас, я вполне устраиваю себя и не собираюсь меняться… Теперь, может быть, перейдем к нашим баранам, ой…то есть к Китчестерам?

— Ну что ж… с кого же начнем?

— С графа, конечно! Больше всего мне не терпится узнать про него, — заявила я старичку

— Кто ж прыгает от закуски к десерту? Так у тебя интерес к остальным блюдам пропадет. Оставим графа напоследок. В конце концов, у старика не так много родственников, чтобы рассказ о них занял много времени, и ты не успеешь соскучиться.

Мистер Лемуэл принял расслабленную позу и сложил руки на животе.

— Итак. Пожалуй, начнем с сестры графа — Элеоноры. Это, наверное, единственный человек в замке, кого тебе следует опасаться.

— Мне незачем ее опасаться! Я не собираюсь знакомиться ни с ней!

— Пути господни неисповедимы, — хмыкнул старик.

— Но эти пути проходят мимо меня! — упрямо отрезала я.

Он говорил так, будто бы знал обо мне все. Видимо, после вчерашней встречи мистер Лемуэл расспросил обо мне Била или Грейс. Я встревожилась, ведь если это так, то он мог рассказать о моем интересе к Китчестерам графу. Но старичок больше ничего не сказал. Он достал из внутреннего кармашка сюртука кривую трубку и начал заботливо набивать ее табаком из кисета, висевшего на поясе. После чего долго раскуривал, пыхтя и жмурясь от удовольствия. От трубки поднялось плотное терпкое облачко, и старик задымил еще усерднее, выдыхая вверх тугие кольца дыма. У меня защипало в носу, и я приглушенно чихнула, зажав рот ладонью.

— Та еще благочестивая ведьма! — выдал вдруг старик на мой чих.

Обескураженная его словами, я возмущенно воскликнула:

— За что же вы меня так! Я, конечно, не неженка, чтобы от любого неудобства в обморок падать, но от вашего чада даже самый крепкий человек не сдержится и расчихается.

— Бог с тобой, я ж не тебя красочным словцом наградил!

— Если сестру графа, то чем же она заслужила такой лестный эпитет, мистер Лемуэл?

— Если будешь задавать меньше вопросов — узнаешь!

— О, конечно! Опять мой длинный язык!

— Леди Элеонора Редлифф, в девичестве Сноу, значительная особа в замке, — тем временем продолжил старик. — Любительница закулисной игры, в которой сама предпочитает выступать режиссером. Ее основное занятие — плести интриги и дергать за ниточки своих марионеток.

— И кого же она дергает? Едва ли граф позволит управлять собой собственной сестре.

— Сейчас ему уже наплевать, что кто-то решает за него семейные дела, — после недолгого молчания ответил старик. — А сестра графа с большой охотой берет эти заботы на себя. Кроме того, именно она верховодит в собственной семье, состоявшей из ее тщедушного мужа, отставного полковника Ферджиса Редлиффа, дочери Эллен и зятя Мэтью Уолтера. Не скажу, что кто-то из них заслуживает хоть капельки уважения. Но леди Элеонора считает своим долгом каждый раз указывать им на этот недостаток. Ее любимый способ общения с ними — это презрительные намеки и бесконечные упреки их убожеству.

— Они что инвалиды?

Старик кисло усмехнулся:

— Нет, они убоги в другом. Один — не просыхающий пьяница, чьи мозги, если таковые когда-то и имелись, давно проспиртовались и атрофировались. Полковник до сих пор уверен, что его "маленькая слабость" для других остается незаметной, и никто не догадывается о его любви к спиртному. Он ворует бутылки и набивает ими сюртук, прячет под шляпу и даже засовывает в сапоги, становясь при этом похожим на вздутое огородное чучело. Прокрадываясь по дому и думая, что никто не замечает торчавших из рукавов горлышек или отяжелевших карманов, или звона стекла, он выискивает укромное местечко, где в строжайшей тайне предается возлиянию. Но он быстро отключается и храпит несколько часов, пока не протрезвеет. А потому на его воняющее перегаром тело можно наткнуться в любом месте дома, даже самом неожиданном. Служанки иногда, услышав раскаты храпа под лестницей или в темном чулане между витками колбас, разбегаются в страхе, крича, что там привидение.

— Как же граф терпит такого чудика? — спросила я сквозь смех. — Почему не запретит пить? А леди Элеонора? Она обязана помочь ему избавиться от пьянства, а не упрекать.

— Я же тебе говорил, что графу давно безразлично, что твориться вокруг него. А Элеонора никогда не допустит, чтобы ее муженек забыл о выпивке. Алкоголь дает ей власть, и своими упреками она только еще больше разжигает в нем желание напиться. Бессердечная особа! Хотя ничего другого о Китчестерах и не скажешь.

— Надеюсь, ты когда-нибудь увидишь, что и им не чужды человеческие чувства.

— Сомневаюсь! А что другой? Зять леди Элеоноры. Почему он не достоин уважения?

— А, этот… Занудный тип. Ему нужна жалость, а не уважение. Неприметный, пустой…

— Я уже сочувствую ему!

— Вот-вот. Эллен тоже сочувствовала ему и двадцать лет назад вышла за него замуж, хотя могла бы сделать более…солидную партию. Его никчемность и тоска во взгляде вызывают умиление в сердцах таких глупых дур, как Эллен. Это единственные чувства, которых способен добиться от людей этот слизняк Уолтер.

— А что Эллен? Она до сих пор любит его?

— Разве я говорил о любви? Была лишь жалость, ну и честолюбие. Она решила, что сможет изменить его, сделать из козявки настоящего мужчину…Все девицы полны стремлений перекроить под себя мужчину, даже если он и заслуживает такой участи… Говорите о любви, а сами хотите изменить то, что якобы полюбили…

— Вот уж нет, если я полюблю мужчину, то таким, каков он есть — со всеми достоинствами и недостатками!

— Все вы так говорите, по-первой! А потом даже достоинства, привлекшие вас, после замужества превращаете в недостатки.

— Мне не надо далеко ходить за примером, чтобы возразить вам. Моя мать восхищалась моим отцом и не видела в нем ни одного изъяна. Он с самого их знакомства и до смерти был для матери кумиром, которому она покланялась и ради которого жила. Впрочем, как и она для него.

— Возможно, ты права! И многое в жизни не так, как я представляю. Тяжело осознавать свою неправоту, когда стоишь уже на пороге смерти и жизнь прошла. И ничего нельзя изменить. Я лишь относительно недавно осознал, что был слеп и не видел в людях настоящих чувств.

— Тогда вы многое потеряли. И, наверняка, причинили кому-то боль своим непониманием.

— Ты даже представить не можешь, сколь много я потерял и скольким причинил боль! — старичок ссутулился, низко опустив голову. Рука с трубкой застыла в воздухе.

— Может быть, еще можно что-то исправить?

— Нет! Мы всегда вспоминаем о спасительной воде, когда пожар уже спалил весь дом… Но мы опять отвлеклись от "баранов"… — он надолго замолчал, попыхивая, и смакуя вкус табака.

— Эллен не слишком быстро осознала, с кем связала себя. Еще долгое время после свадьбы она по мере своих сил пыталась воздействовать на никчемного мужа, и как могла, защищала его от нападок матери, не скрывавшей радости, что власть в семье осталась при ней.

— Эллен так ничего и не смогла изменить? Мне действительно жаль этого человека. Но разве граф не запретил ей выходить замуж за такого человека. Я не думаю, что ему хотелось иметь бесхребетного родственника. Однажды он же запретил…

— Да что ты все время "граф" да "граф"!… - зычно воскликнул старик и с силой ударил трубкой о скамейку. — Только и говоришь о нем. Можно подумать, что этот вредный старик сам Господь Бог, явившийся в наши скромные земли.

— Но ведь он ваш хозяин и владелец этих земель! Естественно, что я говорю в первую очередь о нем. Тем более именно о "страшном графе" ходят множество слухов, а не о Мэтью Уолтере!

Я не понимала, почему мой интерес именно к графу так раздражает мистера Лемуэла. Он затянулся и, подняв вверх голову, прерывистыми выдохами пустил струю дыма, смешно дергая при этом обвисшим кадыком.

— Графу тогда было не до замужества племянницы. — как ни в чем не бывало продолжил старичок. — Только случился скандал с его сыном Эдвардом, который взбунтовался против отца. Ты ведь уже слышала эту историю. До сих пор болтают об этом на все лады.