Александр Зданович - Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)

• Название: Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)
• Автор: Александр Зданович
• Издательство: Продюсерский центр «Икс-Хистори»; ООО «Кучково поле»
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9950-0036-5

Монография, основу которой составили документы, впервые вводимые в научный оборот, посвящена деятельности органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности вооруженных сил. В книге читатель найдет нетрадиционные оценки деятельности как чекистов (включая Дзержинского), так и военных работников, полнее увидит взаимосвязь работы органов госбезопасности в Красной армии с общей внешнеполитической обстановкой и внутри страны, с конкретными решениями высшего партийно-государственного руководства РСФСР — СССР.

В монографии разъяснена нелепость часто встречающихся в исторической литературе о периоде 1920-х — начала 1930-х годов утверждений о негативной роли чекистов в деле укрепления обороноспособности страны и Красной армии в частности. Сотрудники ВЧК — ОГПУ, наоборот, делали все от них зависящее для укрепления вооруженных сил, для устранения или минимизации вредных последствий реально существовавших угроз для армии и флота нашей страны.

---

Главное, на что обратили внимание сотрудники Особого отдела, было одобрение террора всеми членами организации как основного метода борьбы с властью и замены ее диктатурой армии[724].

Однако обо всем, изложенном выше, органы ОГПУ узнали уже в конце 1927 г., после выпуска курсантов, когда члены «Союза синих» начали устанавливать между собой связи уже по новым местам прохождения службы. Командиры саперных взводов в двух дивизиях СКВО (Скорбачев и Смирнов) попали в поле зрения особистов как проводившие антисоветскую агитацию среди красноармейцев по поводу политики партии на селе. Скорбачева пригласили на профилактическую беседу, о чем он не преминул в переписке уведомить других членов организации. Чекистам ничего не оставалось делать, как приступить к арестам. На основе полученных показаний были арестованы все остальные участники «Союза синих» в других военных округах.

С целью проверки достоверности и объективности следственные материалы, а также сами арестованные были затребованы в Москву, в ОО ОГПУ. К следствию была подключена и военная прокуратура, представители которой сошлись во мнениях и оценках с чекистами. 10 октября 1927 г. следствие было завершено и направлено для рассмотрения во внесудебном порядке через Особое совещание при Коллегии ОГПУ.

Сотрудники Особого отдела вскрыли также террористическую группу в 61-м полку Особой кавалерийской бригады. Ее создал бывший студент, сын крупного кулака красноармеец К. Куракин. Он не только привлек нескольких военнослужащих, но и разработал программу под названием «Крестьянская лига». В целях конспирации организация делилась на пятерки, о руководителях коих знал лишь Куракин. Основным методом действий был определен террор, направленный на вождей партии и государства, а также организация взрывов в иностранных посольствах с целью осложнения отношений СССР с другими государствами. Члены организации были арестованы, когда намеревались совершить хищения взрывчатых веществ с воинского склада[725].

На Балтийском флоте чекисты вскрыли нелегальную группу под названием «Всесоюзная интернациональная пролетарская партия». В организацию входило около 30 краснофлотцев, и что особенно интересно — в основном члены ВКП(б) и ВЛКСМ. Глава группы И. Рябчиков считал себя сторонником оппозиции, однако в написанной им программе явно просматривались идеи анархизма. Поскольку под влияние группы попадало все больше и больше краснофлотцев и инициировались коллективные отказы от исполнения приказов, было принято решение арестовать 5 наиболее активных членов[726].

Анализируя подобные факты и иную антисоветскую деятельность в РККА, помощник прокурора Верховного суда СССР Савицкий пришел к выводу, что по сравнению с 1926 г. количество контрреволюционных преступлений в войсках в 1927 г. увеличилось почти в два раза[727].

Впрочем, прокурорский работник при составлении доклада не имел в своем распоряжении полной статистики, т. к. основная часть разоблаченных противников режима из числа военнослужащих была осуждена Особым совещанием при Коллегии ОГПУ. По данным исследователя внесудебных полномочий органов госбезопасности О. Мозохина, через ОСО при Коллегии ОГПУ в 1927 г. прошли еще 3759 военнослужащих РККА, РККФ и войск ОГПУ[728].

Таким образом, 1927 г. можно назвать рубежным, т. к. подобного скачка количества осужденных за контрреволюционные преступления военнослужащих позднее не наблюдалось. Однако пик репрессий пришелся на 1928 г., когда только через Особое совещание прошло 4580 человек, находившихся на действительной воинской службе[729].

В конце 1927 — начале 1928 гг. началась сталинская «чрезвычайщина», вызванная серьезными затруднениями в хлебозаготовках. По указанию партийных инстанций ОГПУ еще в июне 1927 г. направило во все полномочные представительства циркулярное письмо, в котором ставилась задача «оперативного воздействия на деревенскую контрреволюцию», поскольку в ряде районов Советского союза, особенно на Украине, Северном Кавказе, Белоруссии, Закавказье и на Дальнем Востоке «мы имеем некоторые элементы, на которые зарубежная контрреволюция сможет опереться в момент внешних осложнений»[730].

В руководстве ОГПУ отдавали себе отчет в том, что ликвидировать затруднения с хлебозаготовками без применения репрессивных мер не удастся. Упреждая развитие ситуации, заместитель председателя ОГПУ Г. Ягода подписал докладную записку в Совнарком о необходимости применения репрессий в отношении частных торговцев, срывающих заготовку продуктов сельскохозяйственного производства. «Здесь нужно, — указывал Г. Ягода, — применение быстрых репрессий, производящих на рынке немедленное оздоровляющее влияние»[731].

Одновременно предполагалось организовать усиленную проверку и чистку низовой торговой и заготовительной сети. Предлагаемые ОГПУ меры являлись лишь прелюдией к тому, что предстояло решать органам госбезопасности на селе.

На основе прямых директив Политбюро ЦК ВКП(б) Г. Ягода отдает приказ всем местным аппаратам ОГПУ «немедленно с согласия губкомов произвести аресты наиболее крупных частных хлебозаготовителей… следствие провести быстро, доказательно. Дела направьте в Особое совещание»[732].

Механизм массовых репрессий на селе был запущен, и уже первые жесткие меры отразились на Красной армии. На совещании начальников политических управлений РККА в январе 1928 г. была разработана и одобрена закрытая резолюция, в первых строках которой констатировалось: «Хлебозаготовительная компания дала уже свое отражение в армии»[733].

В резолюции указывалось и на проявление в казарме влияния классово чуждых элементов. Однако политработники сделали при этом существенную оговорку — «очень незначительное». В свою очередь, органы госбезопасности, обладая более полной информацией, полученной к тому же при помощи оперативных сил и средств, оценивали развитие ситуации более критически и намечали упреждающие меры.

В начале февраля в Москве собрали всех полномочных представителей и начальников особых отделов военных округов и на совещании поставили конкретные задачи по работе в армейской среде.

То, как поняли эти задачи местные работники, можно проиллюстрировать тезисами выступления начальника Особого отдела ОГПУ Приволжского округа Б. Бака на 5-м окружном совещании особых органов. Прежде всего, он обратил внимание на территориальные дивизии, где непосредственно приходится иметь дело с крестьянской массой, а также на районы их комплектования. Далее Б. Бак указал на резко усилившееся расслоение крестьянской красноармейской массы (зажиточные, середняки, бедняки и батраки) и призвал дифференцированно подходить к каждой группе, в том числе и при создании агентурно-осведомительного аппарата. «Подход к оценке настроения массы с общей меркой, — отмечал он, — как некоего „близкого“ коллективного красноармейца — уже устарел, более того, он теперь политически вреден и может привести к неправильной оценке положения и затушевыванию происходящих процессов в армии»[734].

Дифференцированный подход предлагалось понимать в том смысле, что при каждом антисоветском проявлении или выступлении, а также при оценке группировок следует внимательно изучать, кто предпринимает подобные действия.

Б. Бак категорически потребовал отойти от практики применения термина «бузотерство», а квалифицировать различные негативные проявления либо как бытовые, либо как антисоветские. «Попытка перекрасить все антисоветские проявления в армии в бузотерские ослабляла и ослабляет бдительность особых органов, скрывает от них опасные места, притупляет внимание», — говорил начальник отдела.

Рассмотрение тезисов Б. Бака позволяет определить основные установки ОГПУ по работе в армии. Первая установка — сосредоточить внимание на военнослужащих из кулаков. Вторая — «сорвать маску с бузотера», рассматривая даже бытовые негативные проявления со стороны кулацких элементов как антисоветские. Такой подход прежде всего необходим при оценке так называемых «коллективок» — отказа целых групп военнослужащих от исполнения приказаний командиров. Третья — особые усилия направить на территориальные дивизии и отдельные части, на работу по переменному составу в теснейшем контакте с информационными отделами губернских органов ОГПУ, обслуживающих сельские районы.

Необходимые дополнения к установкам Центра вносились особыми отделами военных округов в зависимости от специфики региона. Особенно это проявилось на Украине.

Судя по отчету Особого отдела УВО за первый квартал 1928 г., чекисты сделали акцент не только на кулацких элементах, но и на шовинистских. В документе прямо говорилось о заметном росте на фоне хлебозаготовок украинских националистических проявлений[735].

Чтобы точнее наносить удары по контрреволюционным и националистическим элементам, особисты УВО взяли на учет всех тех, кто ранее состоял в бандах, поддерживал петлюровцев, заявлял о «гнете Москвы» в отношении украинских крестьян. Всего по военному округу в картотеке Особого отдела имелось в первые месяцы года 875 человек[736].