Синклер Льюис - Элмер Гентри

• Название: Элмер Гентри
• Автор: Синклер Льюис
• Жанр: Юмористическая проза

Коммивояжер Элмер Гентри — привлекательный мужчина и безнравственный авантюрист. Случайно попав на собрание верующих, и уловив, что под вывеской церкви можно неплохо подзаработать, Гентри тут же обращается в евангелиста. Объединив усилия с сестрой Шэрон Фолконер, он «выдает» страстные изгоняющие дьявола проповеди, которые приносят ему известность и благосостояние. Но когда появляется его бывшая подружка, Гентри приходится противостоять демонам иного свойства и, казалось бы, давно похороненные тайны превращают его «святую» жизнь в истинный Ад на Земле.

(Синклер Льюис, по признанию Хайнлайна, единственный из нефантастов, кому он обязан опытом. «Тщательно разработанный, продуманный, подробный, живущий своей жизнью мир, который не всегда выписывается в произведении, но позволяет героям жить совершенно естественно, — этому его научили книги Льюиса...» — А.Корженевский.)

---

Торговец, пузатый и разгневанный, вскарабкался на церковный помост и двинулся на Элмера, размахивая кулаками и рыча:

— Ах ты подлая церковная крыса! Ну, я тебе покажу, брехун проклятый!..

Пастор исчез, и на его месте вновь загорелось забытое светило тервиллингерской команды. Элмер был спокоен, как в схватке на футбольном поле. Он шагнул вперед, оценивающим взглядом наметил подходящую точку на нижней челюсти детины и нанес точный, мощный удар. Торговец грохнулся на пол. Не удостоив его даже взглядом, Элмер повернулся к кафедре и продолжал свою речь как ни в чем не бывало. Вся аудитория поднялась на ноги и разразилась восторженными аплодисментами, а Элмер Гентри стал на секунду самым знаменитым человеком в городе.

Газеты признали, что он заметно влияет на ход кампании; одна из них перешла на его сторону. Он с такой доблестью защищал добродетель и женскую чистоту, так гневно клеймил пьянство, что возражать ему значило признать себя распутником.

На деловом собрании его прихода разгорелись жаркие споры по поводу его деятельности. Когда главный попечитель, друг пресвитерианского кандидата, объявил, что уйдет из прихода, если Элмер не прекратит свое участие в кампании, какой-то старичок сторож крикнул:

— А если преподобный не будет продолжать, то уйдем мы все!

Раздались веселые и непочтительные аплодисменты. Элмер сиял.

Кампания приняла столь воинственный характер, что в Спарту наехали репортеры зенитских газет и в их числе знаменитый Билл Кингдом из зенитской «Адвокат-таймс». Элмер любил репортеров. Они писали о нем по всякому поводу, начиная от преподавания закона божьего в школе и кончая мандатом на Армению[167]. Он предусмотрительно называл их не «ребята», а «джентльмены», не хлопал слишком часто по плечу, угощал превосходными сигарами и каждому говорил:

— Боюсь, что не смогу беседовать с вами, как полагается священнику. Этого с меня хватает и по воскресеньям. Я буду говорить как простой американец, которому хочется жить и воспитывать своих детишек в городе, где нет грязи.

Биллу Кингдому он, в общем, понравился, и на третьей полосе зенитской «Адвокат-таймс» — Громовержца штата Уиннемак[168] — появилась статья о «священнике-крестоносце» и фотография Элмера с выброшенной вперед и сжатой в кулак рукою, словно наносящей сокрушительный удар всем сластолюбцам и злодеям на свете.

Спартанские газеты перепечатали эту статью и ссылались на нее с благоговением.

Кампанию выиграл еврей.

И сразу же вслед за этим — хотя до конференции 1920 года оставалось еще добрых шесть месяцев — Элмера вызвал к себе епископ Тумис.

IV

— На первых порах, — сказал епископ, — я боялся, что вы делаете большую ошибку, ввязываясь в эту предвыборную кампанию в Спарте. В конце концов наша миссия состоит в том, чтобы проповедовать чистое евангелие и спасение во Христе, а не в том, чтобы баловаться политикой. Но вы добились такого успеха, что вас можно простить. Итак, настало время… На ближайшей конференции я смогу наконец предложить вам церковь здесь, в Зените, и церковь очень большую, но такую трудную, что от вас потребуется поистине героическая энергия. Я имею в виду старую Уэллспрингскую церковь, что на углу Стэнли— и Додсворт-авеню, в так называемом Старом городе. В свое время это была самая модная и деятельная методистская церковь Зенита, но затем этот район пришел в упадок. И при нынешнем пасторе — вы его знаете — это старик Сирир, благородный христианин и высокой души человек, но скверный оратор, — число прихожан сократилось с тысячи четырехсот человек примерно до восьмисот. Я вовсе не уверен, что на утренней службе присутствует хотя бы человек сто. Позор, Элмер, стыд и позор, что великолепный храм, предназначенный для того, чтобы нести духовную пищу такому множеству душ, приходит в упадок и даже ни цента не дает на наши миссии! Вот я и подумал: не сможете ли вы его возродить? Съездите, посмотрите церковь, оглядитесь по сторонам и скажите, что вы решаете. Быть может, вы предпочтете остаться в Спарте. Жалованье в Уэллспринге у вас будет меньше, чем в Спарте. Вы получаете четыре тысячи в год, верно? Но если вы поднимете церковь, то, конечно, приходский совет вознаградит вас по заслугам.

Церковь в Зените! Элмер был готов — почти — взять ее вообще без всякого жалованья! Он уже видел себя доктором богословия, епископом, ректором колледжа, пастором сказочного прихода в Нью-Йорке.

Методистская церковь в Уэллспринге оказалась безобразной громадой из серого камня, с грязноватыми окнами и высоким, выложенным унылыми рядами зеленой и красной черепицы шпилем с оловянными водосливами, украшенными химерами. Район был когда-то фешенебельным, но кирпичные особняки, некогда горделиво возвышавшиеся среди газонов и садов, были теперь запущены и неприглядны, превратились в дешевые меблированные дома с гастрономическими лавками в нижних этажах.

— Черт, этот райончик уже никогда больше не оживет. Слишком много этих гадов «hoi polloi»[169]. Итальяшки, голытьба. На десяток кварталов, может, один выложит на блюдо больше десяти центов. Ничего не выйдет. Очень надо открывать бесплатную столовую да упрашивать грязных бродяг прийти ко Христу! Благодарю покорно!

Но вот за квартал от церкви он увидел новый жилой дом. Рядом зиял котлован для фундамента.

— Хм-м… А пожалуй, может и вырасти жилой массив… Не надо торопиться с выводами… Да и потом, — благочестиво добавил про себя преподобный Элмер Гентри, — разве здешний народ не нуждается в евангелии точно так же, как чванные толстосумы с Ройял-риджа?

При содействии своего старого знакомого Джила О'Херна, владельца отеля, Элмер встретился с солидным строительным подрядчиком и расспросил его о шансах на урожаи с уэллспрингского виноградника.

— Да, в этом районе определенно построят в ближайшие пять лет много жилых домов, и очень неплохих. Будет в Старом городе строительная горячка. Во-первых, близко к деловой части города, во-вторых, достаточно далеко от центральной станции, тут нет под боком товарных складов и оптовых баз. Покупайте, ваше преподобие, не прогадаете.

— Да я не покупаю, я как раз продаю… Торгую словом божьим! — сказал его преподобие и отправился сообщить епископу Тумису, что после молитв и размышлений решился принять назначение в Уэллспрингский приход.

Так, тридцати девяти лет от роду Цезарь вошел в Рим, и Рим немедленно узнал об этом.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

I

Теперь он уже не стоял у алтаря, умиленно давая обет быть добродетельным и благочестивым. Теперь, впервые деловито обходя Уэллспрингскую методистскую церковь в Зените, он был похож на нового директора фабрики, и его первое замечание было:

— Машина сдала, нужен капитальный ремонт.

Во время этого инспекторского осмотра Элмера сопровождал весь его личный состав: секретарь церкви и личный секретарь пастора мисс Бандл, увядшая и плаксивая дева, лишенная каких бы то ни было признаков обаяния, член приходского совета мисс Уизиджер, в равной степени склонная к тучности и к добрым делам, и А. Ф. Черри, органист и регент хора, работающий по совместительству.

Элмер был недоволен, что приход не может выделить ему ни помощника пастора, ни заведующего религиозным воспитанием. Ничего, появятся, и очень скоро, и он ими будет командовать! Красота!

Он увидел главный зал, в котором могли поместиться до тысячи шестисот человек, но отталкивающе мрачный, с окнами в грязных подтеках, с коричневыми оштукатуренными стенами и чугунными колоннами, Задняя стена алтаря была выкрашена в траурно-синий цвет; звезды, нарисованные на ней, уже давно не мерцали; темная дубовая кафедра была увенчана нелепой зеленой бархатной подушкой с кистями, выцветшей и потертой. Общее впечатление от зала было унылое, отталкивающее; пустые ряды темно-коричневых скамей печально глядели на Элмера.

«Ничего не скажешь, бодрая компания христиан спланировала здесь все так мило. Ладно, у меня тут через пять лет будет новая церковь, светлая, веселая, в готическом стиле, с современным учебным оборудованием, со специальными аудиториями для церковных обществ и кружков», — размышлял новый священник.

Помещение для воскресной школы было достаточно просторное, но запущенное: на полу валялись растрепанные молитвенники; в кухне для церковных ужинов, помещавшейся в подвальном этаже, стояла старинная неуклюжая печь и горы битых тарелок. Кабинет и канцелярия самого Элмера выходили на забитый машинами двор какого-то гаража и не проветривались. Орган, по словам мистера Черри, страдал сильной одышкой.

«Да ладно, — рассуждал потом сам с собою Элмер, — мне-то что! Места хватит, а уж народ сюда затащить — это моя забота! Пойдут как миленькие… Боже, ну и чучело эта Бандл! Надо будет добыть себе расторопную секретаршу, хорошенькую! Ну, за дело! Ура! Покажем этому городу, что такое первоклассный проповедник!»