Филипп Джиан - Трения

• Название: Трения
• Автор: Филипп Джиан
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-94145-431-0

"Трения" — стилизованная под семейный роман жестокая жизненная история, где герой, этакий современный Зорро или Робин Гуд, увязнув в запутанных связях и отношениях, разрываясь между любимыми женщинами и пытаясь сладить с семейными демонами, ищет — и находит — нетривиальные решения. Сам джиановский текст при этом напоминает верхушку айсберга: трагические причины конфликтов и их эмоциональные следствия скрыты в глубинах авторского воображения. Тайны участников драмы намечены лишь тонкими штрихами, за которыми читателю предлагается угадать истину.

---

Прошла неделя, и лицо моей матери приобрело человеческий вид. Хозяйки позвонили узнать, все ли у нас в порядке. Судя по всему, оказавшись вдвоем в маленьком, романтическом гостиничном номере, они почувствовали новый прилив страсти. Во всяком случае, возвращаться они не спешили.

И вот однажды, когда мы уже закрывали магазин, Беатрис вдруг бросилась на мою мать. Это была рослая сука с довольно внушительными клыками. Не знаю уж, что ей взбрело в голову, но она сбила мать с ног, та упала навзничь, из руки хлынула кровь.

Мне уже когда‑то случалось убивать собаку. Беатрис рычала, мать кричала. Тогда я схватил бронзовый бюст Анаис Нин и ударил Беатрис по голове. Я бил ее по голове до тех пор, пока на стены не брызнул мозг.

*

В те годы у меня не было официальной подруги. Время от времени я спал с женой Бориса — того самого, который был директором клиники. А мать регулярно заводила любовные истории, абсолютно бессмысленные и бесперспективные. Иногда мы их обсуждали. Разумеется, не напрямую. У нас были такие способы, как недвусмысленный взгляд, выразительное молчание, книги, раскрытые на описании наших неудач. Мы с матерью прекрасно понимали друг друга. Что же касается наших не сложившихся жизней, нашего убогого одиночества, то мы и сами не знали, плакать нам или смеяться.

Теперь мы много времени проводили вместе в магазине, бродили там среди книг, среди всех этих историй, написанных психами, и наша собственная история была не самой ужасной и даже не самой безумной. Далеко не самой. К нам приходили психи и с заговорщическим видом покупали истории, написанные психами. А за окном стоял июнь, и кровь высыхала очень быстро.

На деревянных ножках этажерок еще оставалось несколько кровавых пятен, хотя весь следующий день я отскребал пол и стены в радиусе трех метров.

Мать это коробило. Она держала руку на перевязи и не ходила в ту часть магазина, где все это произошло. Если какая‑нибудь покупательница забредала в опасную зону, мать огибала шкафы и поджидала ее с другой стороны.

Пришлось мне пригласить профессионального уборщика. Фирма по уборке помещений прислала своего специалиста, как они выражались, гарантировав отличный результат и даже то, что мыльная вода не зальет весь магазин и не подмочит книжный склад.

На матери было летнее платье. От синяков и ссадин не осталось и следа. Кроме того, я запрещал ей много пить, так что внешне она была в отличной форме. Более того, я каждый день водил ее обедать, и она успела набрать несколько лишних килограммов. Я радовался результатам моих стараний. Конечно, мать делала вид, что в ужасе, но на самом деле была со мной согласна, тем более что эти килограммы очень удачно распределились в самых стратегически важных местах.

На мой взгляд, она была еще вполне хороша собой. Случалось, покупатели долго вертелись вокруг нее, увлекали в глубь магазина и там говорили с ней тихим голосом. Если я спрашивал об этом Коринну и Сандру, они удивлялись, что я задаю такие вопросы, — будто сам не вижу.

Короче говоря, пригласил я уборщика.

Когда он вошел, я говорил по телефону: рассказывал девочкам, что их Беатрис дремлет на солнышке посреди тротуара. Я предпочел отложить на потом неприятную новость. Мать разбирала почту.

Мы посмотрели на него и замерли, точно громом пораженные.

Немного погодя, то есть едва оправившись, мать подошла ко мне и потянула за рукав.

— Знаю, — сказал я прежде, чем она успела открыть рот. — Сам вижу. Просто чертовщина какая‑то.

*

Остаток утра мы глаз не спускали с уборщика, так что в конце концов он стал недоверчиво на нас коситься.

Время от времени мать выходила пропустить рюмочку, и я не в силах был ей помешать.

Для меня это тоже был шок. Сходство уборщика с моим отцом было разительным, я как будто вернулся в детство. Сердце мое сжималось, и старые, давно забытые чувства снова оживали во мне. Я‑то полагал, что они давным‑давно умерли, эти чувства. Не то чтобы я сам их в себе задушил, нет. Во всяком случае, не на уровне сознания. Так или иначе, я был совершенно растерян и, когда магазин пустел, присаживался на стул. С одной стороны, это все же был приятный сюрприз, а с другой — я чувствовал, как исподволь подкрадывается страх, но гнал его прочь, что не требовало пока особых усилий.

Само собой, этот человек был старше, чем отец, когда я его знал. На вид ему было лет пятьдесят. У него было изможденное лицо, волосы с проседью, сутулая спина, и вообще он весь казался каким‑то потухшим — но ошибиться и не узнать его было невозможно.

Стараясь не встречаться со мной взглядом, он принялся намыливать ковролин.

В полдень, не очень хорошо понимая, что делаю, я заказал еду на троих. Мать была не лучше: как будто так и надо, она освободила столик в глубине магазина.

Но этот тип долго не позволял к себе подступиться.

Всю следующую неделю они с матерью встречались в городе — то на террасе кафе, то в ресторане.

*

— А ты как думаешь? — говорила мне мать впоследствии. — Разве тут устоишь?

Мне казалось, я ее понимаю. Я тоже был смущен. Словно мне предстояло отчитываться перед этим человеком. Словно я должен был рассказать ему, как мы без него жили.

Звали его Венсан. Детей у него не было, с женой развелся. За последние десять лет в его жизни была сплошная свистопляска: он сменил пять‑шесть работ, все — в разных областях, и перспективы на будущее были далеко не радужные.

— Когда я его вижу, я всякий раз чуть в обморок не падаю, — говорила мать. — А если он смотрит мне в глаза, у меня ноги подкашиваются.

Я пытался ее вразумить, но она меня не слышала. Не слышала она и увещеваний Ольги, своей лучшей подруги, которая в кои‑то веки оказалась на моей стороне. В материной истории она видела что‑то нездоровое. Только мать не желала нас слушать.

— Как будто он за мной вернулся, — говорила она без тени улыбки.

Я в ответ молчал.

Я уже давно перестал интересоваться ее амурными делами и решил, что в этот раз тоже не стану вмешиваться. Хотя сходство Венсана с отцом, как ни крути, было сногсшибательным.

Отцовских фотографий у меня было не много. Я разглядывал их несколько ночей подряд, пока мать обнимала реально существующего двойника.

*

В его присутствии меня не оставляло чувство вины, но я заставлял себя смотреть ему в лицо не отводя глаз, даже когда сходство становилось разительным и я, казалось, узнавал даже его голос.

— Он спрашивал, вполне ли ты нормальный, — сообщила мать. — Говорит, временами ты как‑то странно себя ведешь.

Она боялась, вдруг я его спугну, если буду слишком пристально разглядывать.

Короче, эта дура влюбилась.

Когда хозяйки позвонили, что возвращаются, я решил купить им новую псину — для смягчения удара.

День мы провели за городом, мотаясь по собачьим питомникам. Моя дочка Лили поехала с нами. Она была с плеером, в наушниках и мало обращала внимания на то, что происходит вокруг. Мать и Венсан сидели сзади. Я видел их в зеркало. Было совершенно очевидно, что мать втюрилась по уши.

Потом мы заметили, как они целуются, спрятавшись за дерево, и Лили спросила меня, что происходит. Это было в тот момент, когда провожатый как раз вел нас к загону, в котором бегали собаки. Я ответил, что не знаю, наверное, бабушка перегрелась на солнце.

Вечером Коринна и Сандра залились горючими слезами, узнав о том, что их Беатрис раздавил грузовик. А потом жизнь снова пошла своим чередом. Я старался видеть их с Венсаном как можно реже, и это, судя по всему, вполне устраивало мою мать. Правда, думал я о них весь день напролет.

— Ты полагаешь, мне это безразлично? — спросил я Ольгу, которая стояла перед раскрытым шкафом, выбирая, что надеть. — Ты думаешь, мне легко?

— Понимаю. Но ты же ничего не можешь изменить.

— Я видел, как отец лежал в гробу. Я сам бросил горсть земли в его могилу. Так ведь?

Она повернулась ко мне. Я попросил ее запахнуть халат.

— Слушай, Ольга, мне не до шуток. Я действительно перестал спать спокойно.

Два года назад один тип подарил ей кабриолет, и она теперь разъезжала по городу как крутая.

Мы остановились на светофоре, с неба на нас лился яркий солнечный свет. Ольга потрепала меня по затылку.

— Не хочу тебя пугать, — сказала она, — но думаю, это серьезно.

— Сам знаю. Не слепой.

— В сущности, это то, что она искала. Чего ей всегда не хватало. Как‑никак, я ее немного знаю.

Я посмотрел на Ольгу и подумал, что у нее тоже есть то, к чему она всегда стремилась: богатые любовники, с которыми можно трахаться напропалую, не утруждая себя заботами о муже и детях. Интересно, подумал я, всегда ли получаешь то, чего хочешь? Хочешь в глубине души?

Так или иначе, у Ольги были связи, и она могла вытащить Венсана из участка.