Владимир Смирнов - Над океаном

• Название: Над океаном
• Автор: Владимир Смирнов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1988
• ISBN: 5—203—00079—4

В сборник вошла заглавная повесть и три рассказа; все они посвящены авиаторам. В центре повести судьбы членов экипажа морских летчиков, их характеры, раскрывающиеся в экстремальных условиях, когда в результате провокационного облета американскими истребителями наш самолет получил повреждение и экипаж вынужден был несколько часов бороться за живучесть воздушного корабля.

Книга рассчитана на массового читателя.

---

 

На укрытом в лесу аэродроме ПВО, в небольшом домике на краю бетонной площадки, ждали полетов летчики.

Упакованный в противоперегрузочный костюм гитарист, сидя на ручке кресла, задумчиво глядел на стоящую на журнальном столике меж двух его коллег шахматную доску и тихонько тренькал на гитаре:

Но только небо голубое — чистая река,
Чистая река — как твои глаза.
Тают за кормой большие облака,
Белые, словно паруса...

— Ты ходить будешь?

— Не суетись, Леша, не размахивай руками... Вот лошадка мне твоя не нравится — и я буду ее кушать.

— Приятного аппетита. Но тогда, старичок...

Здесь очень покойно, здесь все продумано для того, чтоб люди именно отдыхали: мягкая удобная мебель, мягкие тяжелые шторы, тканевая драпировка стен глушит и без того бархатистый свет.

Их четверо — тех, кто именуется дежурным звеном: двое шахматистов, парень с гитарой, и еще один уютно устроился на низеньком глубоком диванчике, медленно перелистывая какой-то глянцево-яркий журнал.

В ночное небо взвились две ракеты,
Мы торопливо тушим сигареты,
Забыты повседневные заботы.
«По самолетам!» — начинаются полеты...

— Сотый раз слышу ее и все хочу спросить — ты написал? А? Накропал, поди, под полночный звон — чего, цикад? — не отрываясь от шахматной доски, спрашивает один из шахматистов, зачем-то подергивая себя за ухо. — Ладно. Ем. Вот так. И что?

— Назад ходить не будешь? Тогда держи штаны крепчей и гляди, как это делается.

— Не знаю, кто писал, — роняет гитарист. — У нас ее в училище пели.

Ну а когда все полетит к чертям
И выполнить свой долг придется нам,
Посмотрим, кто есть кто, чего кто стоит,
Ну а потом земля нас...

Звонко клацает динамик принудительной трансляции, закрепленный над дверью. Оборвалось треньканье струн. Шахматисты замерли, не поднимая головы.

— Опять синоптики погоду заклинать будут. — Вздохнув, летчик положил журнал на живот и вкусно потянулся. — Ну а кто на сей раз под стол полезет? «Научите меня, осла, люди добрые...» Красота!

— Ты ходить будешь?.. Пока никто. Но потом — он. Ходи.

Динамик с прерывистой хрипотцой вздохнул и устало, скучно сказал:

— Боевая тревога. Дежурному звену занять места...

С дробным грохотом опрокинулась сшибленная коленом шахматная доска, полетели рассыпанные фигуры, в коридоре прогрохотали сапоги, звучно шлепнулся о пол журнал.

— И мой кинь! — крикнул напарнику шахматист, поймал на лету матово сверкнувший мяч гермошлема и ринулся к двери.

— ...воздушная, — бубнил динамик. — Наведение в...

Гитарист подчеркнуто аккуратно поставил в угол гитару, снял с полки свой гермошлем и, на ходу надевая его, вышел из опустевшей комнаты последним. Вышел в мутное утро, в полосы тумана, — на работу.

Стоянка была в двух, точнее, в семи шагах от двери. Рабочее место — настороженно опустивший нос-иглу истребитель с задранным в ожидании колпаком фонаря — в пяти шагах от края площадки. Механик уже стоял у стремянки, придерживая ее рукой; турбина прогрета и готова к запуску.

На соседних стоянках механики лихорадочно сбрасывали мокрые, отяжелевшие чехлы с фонарей кабин и воздухозаборников, заученно быстро сдергивали струбцины, сноровисто снимали заглушки. В заметно поредевшем с рассвета тумане светились в оранжево-голубых ореолах фары автомашин и прожектора подсветки, мелькали длинные изломанные тени, фантастически огромные, пляшущие. А в общежитиях и ДОСах[20] летчики уже выскакивали, застегиваясь на бегу, из комнат, уже у выходных дверей стояли, клокоча моторами, дежурные микроавтобусы и «уазики» — но к тому времени, когда они прибудут на аэродром, первое звено должно уйти в воздух.

Все четверо сидели в кабинах, когда динамик произносил последние слова приказа; уже шипел кислород и системах жизнеобеспечения, струились токи в защелкнутых кабелях электропитания, и на КДП сыпались доклады о готовности, и пальцы легли на пусковые кнопки запуска, когда на стоянку влетел открытый УАЗ-469 и, крутнувшись юзом, с визгом затормозил возле самолета ведомого командира звена. Из автомашины выпрыгнул командир полка, затянутый в летное обмундирование, и безапелляционным жестом приказал летчику немедленно покинуть самолет.

— А-атставить! — крикнул он на возмущенно-протестующее изумление пилота, спрыгнувшего на бетон. — Только я и мой ведомый! Только мы двое идем — шутки в сторону!

Он, гремя каблуками по дюралю, взбежал по стремянке, привычно-умело упал в кресло «мига» и, лихорадочно пристегиваясь, закричал расстроенно стоящему внизу у стремянки летчику:

— Давай, радуйся, парень! Такие прогулки порой дорого сто́ят для здоровья!.. «Риф», я «Вымпел-шесть», прошу запуск... — Он подмигнул парню: — «В бой идут одни старики» — слыхал?.. Есть, разрешили. Запуск!.. А ты пока... — Но его слова заглушил взревевший мотор АПА, засвистела, раскручиваясь, турбина; над головой комполка пошел вниз закрывающийся колпак фонаря; в пустой комнате отдыха, где ненужно горел забытый свет, медленно поднялась и затрепетала загнувшаяся страничка брошенного журнала...

 

— Ну, полковник?

Царев кивнул.

— Истребители уже взлетают. Два полковника встретятся в воздухе. Действительно, «ай да Кучеров»... Давай, полковник Царев. Пришел твой черед.

Царев облегченно выпрямился и отрубил на выдохе:

— Есть!

— Штурман?

— Мой.

— Понятно, — чуть усмехнулся генерал. — И правильно.

Он задумчиво покусал губу.

— А может, все-таки перехватчики?

— Нет! — быстро возразил Царев. — Это мое дело. И потом, у них машины не для такой работы. Пусть только они мне его подготовят — и дальше мы справимся. С наименьшим риском.

Генерал вгляделся в его глаза и понял, что этот действительно настырный полковник не хвалится, не суетится в пустом бахвальстве, но именно требует то, что, по его разумению, ему и так принадлежит. Ну что ж, полковник прав.

Динамик забубнил:

— Я РЦ «Фрегат». Цель подтверждаю. Воздушная, курс сто двадцать пять, удаление четыреста пятьдесят, высота одна тысяча. На вызовы не отвечает. Цель сопровождаю.

— Снижается. Готовится к посадке, — негромко произнес генерал. — Значит, так или иначе... Полковник! Задача ясна?

— Есть! Разрешите?

— Минуту. Вот что...

Царев ждал, помаргивая нетерпеливо, как мальчишка. И уже не было в его глазах усталости суточного напряжения.

— Я тебя... — Генерал сделал паузу, давая время Цареву понять и оценить «тебя». — Я очень тебя прошу. Вслепую, на малых высотах, вплотную... Ты понимаешь?

Царев изменился в лице, но молчал.

— Не за тебя прошу, не за себя. За них — очень. Ты понял?

И вот уже ремни обхватили плечи; пальцы в стремительном темпе, но в безошибочном, раз и навсегда установленном порядке перещелкивают целые батареи тумблеров; техник самолета, перегнувшись в кабину, торопливо, но точно по карте, чтоб ничего не спутать, не забыть, подключает одну за другой бортовые системы, помогая летчику. Летчик, штурман и техник быстро щелкают тумблерами. Ну, все, последние команды:

— АЗээСы к запуску.

— Есть...

— ПэПээС?

— Включена...

— Топливная?

— Включена...

— Штурман?

— Готов. Готов!

— К запуску! «Барьер», я Девять ноль девятый, прошу запуск.

— Ноль девятому запуск. Давление...

— Понял... Запуск!

Кнопка утоплена до отказа...

 

Кнопка утоплена до отказа. Тонко заныл электростартер. Внутри похожего на тяжелую, толстую, обрубленную к хвосту иглу тела «мига» возник тягучий вой; зашумел раскручиваемый электромотором ротор турбины, не стало слышно шелеста вращающихся гироскопов; на панелях дрогнули и побежали по шкалам указатели; налились хрустальным мерцанием экраны бортовых компьютеров и ЭВМ; беззвучно в нарастающем мощном шуме запуска взревела АПА — техник уже отключил ее кабели-пуповины от самолета — и, обдав истребитель чадной тучей дизельного выхлопа, отъехала.

— Два... Четыре... Шесть...

Два МиГ-23, готовых к вылету, стоят неподалеку друг от друга. Их тахометры уверенно накручивают нарастание чудовищной энергии, которая еще прячется там, где сейчас в полной темноте сухих утроб «мигов» все быстрее и быстрее вращаются, свистя, лопатки турбин, отполированные так, как не полируется ни одно, самое дорогое, зеркало в мире; лица летчиков, подсвеченные снизу, от панелей, красным, желтым и зеленым, стали отрешенными, — лица людей, знающих, что́ им предстоит и через что́ им придется пройти; летчики, как и их надежные «миги», готовы к взлету.

— Восемь... Десять!

Хлопок — вспышка зажигания; в камерах сгорания вспыхнуло бешеное пламя; оно неудержимо набирает силу, оно яростно бушует, беснуется, свирепо ревет, зажатое в тиски.

— «Риф», я «Вымпел-шесть», запуск произвел. Предварительный?

— «Риф», я «Вымпел-семнадцать», запуск произвел. Предварительный?