Артем Драбкин - Я дрался на Ил-2. Книга Вторая

• Название: Я дрался на Ил-2. Книга Вторая
• Автор: Артем Драбкин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-49270-1

В СССР сложился настоящий культ штурмовика Ил-2, ставшего одним из главных символов Победы, — сам Сталин говорил, что «илы» нужны на фронте, «как хлеб, как воздух», а советская пропаганда величала их «летающими танками» и «черной смертью». Однако вопреки послевоенным мифам этот штурмовик нельзя считать «непревзойденным» или «неуязвимым» — его броня защищала лишь от пуль и осколков, а летные характеристики были вполне заурядными. Грозным оружием его делали те, кто воевал, умирал и побеждал на «илах», — пилоты и стрелки штурмовых авиаполков ВВС Красной Армии. Их живые голоса, их откровенные рассказы об увиденном и пережитом вы услышите в этой книге — долгожданном продолжении бестселлера «Я дрался на Ил-2».

---

Интересный был случай: английские бомбардировщики после бомбежки немецких тылов делали посадку на нашей территории. И вот один из них заблудился и был посажен на аэродроме Мончегорска. Наши истребители взлетели, зашли к нему в хвост, и только благодаря тому, что была хорошо налажена связь, был дан отбой атаке, и им удалось посадить свой самолет на наш аэродром. Когда после угощения в столовой командир полка и инженер полка решили показать английским летчикам нашу войсковую часть, их провели по стоянкам. Около одного самолета остановились. Инженер полка приказал механику самолета подключить один пирозапал к одному реактивному снаряду, и по его команде был сделан пуск этого реактивного снаряда. Эти летчики пригнули голову: «Гуд, гуд». А когда увидели пушки да еще крупнокалиберные пулеметы — «О, гуд, гуд», качают головой. Они удивились, как быстро русские сумели перевооружить их слабо вооруженные истребители мощным вооружением.

Хвост у истребителя «Харрикейн» был очень легким, а аэродромы в основном были грунтовые. Поэтому при взлете были случаи капотирования. То есть самолет переворачивался через винт, хвостом вверх. Чтобы этого не произошло, механику самолета вменялось в обязанность при выруливании сидеть на хвосте. И был такой случай в соседнем 839-м полку, когда летчик, выруливая на старт, на старте не остановился, а сразу пошел на взлет, и механик, который сидел на хвосте, взлетел вместе с летчиком. Он пробил перкалевый киль руками и обхватил переднюю кромку киля, этим самым удержался на хвосте. Летчик увидел это в зеркало, и блинчиком, блинчиком развернулся, — и посадил самолет на свой аэродром. У механика на голове был клок седых волос. Что он пережил — это понятно. В других частях были случаи, когда механики при взлете погибали.

Мы переучились на «Харрикейны», и в сентябре 1942 года нас перебросили на аэродром Мурмаши защищать мурманское небо. Мы защищали Мурманск, Туломскую гидроэлектростанцию, которая была рядом с нашим аэродромом, Кировскую железную дорогу. 837-й полк за месяц боев потерял всю материальную часть (я уже говорил, что материальная часть была слабой) и почти весь летный состав. Полк был расформирован, и нашу группу направили на аэродром под Ужение в 17-й гвардейский штурмовой авиационный полк. Командовал им Герой Советского Союза подполковник Белоусов. К нам по железной дороге в ящиках стали прибывать новые самолеты Ил-2. Была зима, страшный мороз. Самолеты пришлось собирать прямо на аэродроме. Поскольку сборка включала в том числе и всякие монтажные работы, то к рукам, к пальцам механиков прилипали гайки, болты, шурупы, шайбы; были случаи обморожения. Несмотря на это, мы собрали все прибывшие самолеты Ил-2 и перелетели на аэродром Африканда. Там летный состав прошел тренировку, прошел обучение, и полк начал боевые действия на самолетах Ил-2. Сначала эти самолеты были одноместные. Но боевая практика подсказала, что штурмовики, которые летают на низкой высоте и в основном помогают пехоте, танкам и наземным войскам, подвергаются ожесточенным атакам с хвоста. И было принято решение восстановить двухместный вариант. Он был предложен главным конструктором Ильюшиным еще до войны, но в то время он был отвергнут с точки зрения экономии средств. И вот эта экономия средств обошлась боком: очень много летчиков погибло именно потому, что не было воздушного стрелка.

— Вы сами не переделывали в полку на двухместные?

— Был случай переделки одноместного Ил-2 на двухместный, но это была неудачная конструкция: у нас самих не получилось сделать. А в это время уже подоспели двухместные: уже пришли ящики с деталями и узлами двухместных самолетов.

— Почему не получилось?

— Потому что было трудно пулемет двигать по горизонту. По вертикали пулемет хорошо двигался, но турель не получилось сделать, делали шкворень. Чтобы прицелиться в атакующий с боку истребитель, стрелок должен был вылезать из кабины верхней частью тела. Это было очень неудобно и неэффективно.

В марте 1943 года я еще не потерял надежды полетать, а кроме того подействовало письмо, которое я получил от отца с Украинского фронта. Отец, по моим представлениям — старик, на фронте был дважды ранен, а я, его молодой сын, сижу на земле?! И я подал рапорт на курсы воздушных стрелков, которые были организованы при нашей дивизии. Наша группа, 12 человек, была организована из специалистов авиационных частей. Последующие группы были сформированы из наземных частей, из пехоты, из других родов войск.

На курсах мы изучали конструкцию фашистских самолетов, теорию воздушной стрельбы, конструкцию нашего вооружения. По теории стрельбы помимо теоретического курса были полеты на Ил-2, в хвосте которого летел самолет У-2 и тащил конус. В этот конус надо было попадать при различных ракурсах, при различных направлениях полета конуса. Это была самая главная дисциплина — стрельба по конусу. Прыжок с парашютом тоже входил в подготовку.

— Из кабины Ил-2?

— Нет, из У-2. У нас были прыжки с Ил-2, — вынужденные, уже в боевых условиях, — но мне посчастливилось не прыгать. Из кабины сложно вылезти — там есть трос ограничителя открытия «фонаря», который надо миновать, чтобы выпрыгнуть. Хотя были два случая, когда «фонарь» был полностью выбит фашистским снарядом!

Так вот, мы прошли курс подготовки. Среди преподавателей был старший лейтенант Арбузов, «теоретик», но прошел вместе с нами подготовку и впоследствии летал как воздушный стрелок, хотя звание у него было старший лейтенант.

1.7.1944. Экипаж самолета Ил-2 17 ГШАП. Гвардии лейтенант В.Н. Парфенов и гвардии сержант Е.П. Пестеров

— Вы начали летать с какого периода?

— Июль 1943 года. С первым командиром я не сделал ни одного боевого вылета, он погиб при облете. Его звали Михаил Фордапалов, я к нему только-только был назначен. Он погиб при облете самолета после замены двигателя: вошел в слишком крутой вираж, свалился на крыло и погиб. Это было в Шонгуе. С ним я летал на тренировочные полеты, а на боевые не летал. Потом меня включили в экипаж командира звена гвардии лейтенанта Василия Никитовича Парфенова — очень смелого, отважного летчика. Я очень благодарен ему за то учение, которое он мне провел. Когда командир полка, выстроив летный состав, знакомил с очередным заданием и спрашивал: «Кто хочет лететь?», он неизменно поднимал руку: «Мы». Это командир полка ценил и на все ответственные задания отправлял экипаж Парфенова.

— Вы помнйте свой первый боевой вылет?

— Да. Мы штурмовали штаб 6-й горно-егерской дивизии в районе Титовки. Восьмерку наших штурмовиков повел сам командир полка гвардии майор Андреев. Эта восьмерка представляла собой четыре пары. Прикрывали нас истребители 20-го гвардейского полка, в котором я когда-то служил. Мы взяли курс примерно на 285 градусов и вышли севернее Титовских мостов — там находился штаб. Мы зашли с севера, зенитки нас обстреляли, но поскольку заход был с севера, то они уже не сумели поразить нас в начале атаки. Поэтому мы сделали два захода, разбомбили два или три дома, траншеи, огневые точки — и благополучно, без потерь, вернулись на свой аэродром. Это был мой первый боевой вылет.

Командир звена 17 ГШАП Василий Никитович Парфенов

— Как Вы себя ощущали?

— В первом вылете я был очень несведущим наблюдателем. Мало что заметил, хотя мы были над целью примерно минут 15. Но траншеи я видел, дома разрушенные видел, речку Титовку я тоже видел.

Позже мы с Парфеновым совершили 57 боевых вылетов: на аэродром Луастари, на Титовские мосты, которые тоже были в руках фашистов. Аэродром Луастари был очень сильно прикрыт и зенитными средствами, и истребителями противника. Там погибло много наших летчиков и особенно стрелков. Особенно много мы с ним совершили боевых вылетов на Свирско-Петрозаводском направлении, в Южной Карелии. Там мы делали по 3–4 боевых вылета в день. Парфенов не знал устали. Были у нас и потери. 1 июля 1944 года наша шестерка под командованием командира эскадрильи гвардии капитана Николая Артамоновича Белого получила задание обнаружить танковую колонну фашистов и штурмовать ее. Мы вылетели с аэродрома Витлица, вышли на дорогу Ряже-Питкеранта и повернули на запад. По дороге двигались фашистские повозки, солдаты, но командир не обращал на них внимания, он искал основную цель — танковую колонну. И вот в районе Ветла озера он обнаружил танковую колонну на опушке леса и устремился в атаку. Остальные за ним. Мы летели второй парой. Я оглянулся — на земле несколько взрывов. Мой командир тоже открыл огонь, сбросил бомбы, я второй раз оглянулся и увидел огромный столб пламени. Выходим из атаки — а ведущего нет. Гвардии капитан Белый и его воздушный стрелок гвардии старший сержант Георгий Калугин врезались в танковую колонну: это вызвало такой огромный столб пламени, что фашистские танки горели. Мой командир Парфенов взял командование оставшейся группой на себя, и мы совершили еще три захода. В нас кипела злость! Мы были огорчены гибелью своего командира: он был отважный летчик, водил нас на ответственные задания и погиб на наших глазах. Когда мы прилетели домой, то поклялись перед знаменем полка мстить фашистам за смерть нашего любимого командира.