Боб Хостетлер - Усыпальница

• Название: Усыпальница
• Автор: Боб Хостетлер
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2011
• ISBN: Эксмо, Домино

Археолог Рэндал Баллок всегда считал себя убежденным атеистом. Он и мысли не допускал, что рассказы об Иисусе могут быть правдивы.

Но однажды в Южном Иерусалиме строителями была случайно вскрыта подземная полость, оказавшаяся древней усыпальницей. Внутри Рэндал обнаружил несколько каменных гробов, и один из них, если верить сохранившейся надписи, предназначался для Иосифа из рода Каиафы — того самого первосвященника, что возглавил судилище над Христом.

В этом гробу, кроме человеческих останков, лежали хрупкие папирусные свитки — документальное свидетельство смерти и воскресения Иисуса. Что это, долгожданная разгадка величайшей тайны человечества? Но если так, почему устроила заговор молчания падкая на сенсации пресса? Чем объяснить откровенную враждебность местных религиозных конфессий? И не грозит ли открытие Рэндала самому существованию нашей цивилизации?

---

Каиафа оглядел всех, кто сидел на крыше его дома.

— Не мы ли властители Израиля? Или мы тоже ученики Иешуа?

— Его надо остановить во что бы то ни стало, брат мой, — жестко ответил Ионатан. — Но не на Пасху, иначе начнется мятеж.

Каиафа почувствовал, как волосы у него на голове зашевелились. Его шурин обратился к нему «брат мой» вместо «ваше превосходительство». И сделал это намеренно.

Каиафа подумал, стоит ли затевать ссору с Ионатаном. Его отец стареет, а Каиафа четырнадцатый год занимает пост первосвященника. Второй сын Анны все упорнее стремится к власти. Но на этот раз Каиафа решил сдержаться и не стал указывать Ионатану на его ошибку. Есть вещи поважнее, чем даже пост первосвященника. Нужно сохранить страну и народ Израиля, а это значит, надо что-то делать с рабби из Галилеи.

— Это мудрый совет, Ионатан, — без тени улыбки ответил Каиафа. — Его схватят так, что толпы людей, собравшихся на праздник Пасхи, не смогут этому помешать. Когда речь идет о судьбе страны, рисковать не пристало.

92

«Рамат-Рахелъ»

Просматривая входящие звонки на мобильном, Рэнд увидел, что Жак Елон звонил ему пять раз. Потом прослушал голосовую почту. Было четыре сообщения.

Первое — от Елона. «Шалом, профессор Баллок, это профессор Елон из Центра консервации и реставрации. Я провел исследования оссуариев, которые вы обнаружили. Хотелось бы поскорее переговорить с вами. Шалом».

Второе сообщение — тоже от Елона, но датированное сегодняшним утром. Оно пришло каких-нибудь два часа назад, и его тон оказался еще более настойчивым, чем первого, которое Рэнд получил вчера вечером, перед тем как они с Мири уехали из отеля. «Шалом, профессор Баллок, это снова профессор Елон. Надеюсь как можно скорее поговорить с вами, так как результаты исследования оссуариев и свитка уже готовы. Свиток обработали, и его можно посмотреть. Было бы хорошо, если бы вы перезвонили мне сразу, как получите это сообщение. Спасибо, шалом».

Третье и четвертое дублировали первое, более короткое. Елон настаивал на необходимости разговора. Рэнд стер сообщения и набрал номер Елона. Тот ответил после первого же гудка.

— Шалом, — поприветствовал его Рэнд.

Он даже не успел извиниться, что не смог перезвонить сразу же. Профессор перебил его и спросил, когда Рэнд сможет приехать. Рэнд ответил, что планирует сделать это как можно скорее, в течение часа.

— Хорошо, — ответил Елон. — Тогда до скорой встречи.

— Свиток хорошо сохранился?

— Мамаш тов.

— Простите?

— Мамаш тов. Да-да, очень хорошо. Свиток в очень хорошем состоянии.

Рэнд дал отбой. Трейси вышла из ванной, и он положил мобильный на кровать.

— Так кто это был? — спросила Трейси.

— Человек из Центра консервации и реставрации. Насчет оссуариев и свитка.

— И что он сказал?

— Сказал, что мы можем прийти и посмотреть свиток.

— О! — неопределенно ответила Трейси.

— Ты не хочешь поехать со мной?

— Запросто!

— Собирайся.

Рэнд встал с кровати и подошел к дочери.

— Я бы хотел, чтобы теперь мы проводили вместе все время, — сказал он. — Если ты не против, твоя помощь очень мне пригодится.

Трейси еле заметно улыбнулась.

— Сколько у меня есть времени?

— А сколько тебе надо? — удивился Рэнд.

Он сам еще не умылся и не побрился, но Трейси, наверное, хочет надеть что-нибудь другое. Хотя вряд ли она сильно его задержит.

— Я готова, — рапортовала Трейси, прихватывая со стола свой мобильный.

93

Западный Иерусалим, Гиват-Рам

Трейси увидела оссуарий сразу, как только вошла в комнату три на три метра и без единого окна. В ней была стерильная чистота. Утопленные в потолок светильники давали немного света, и здесь вряд ли понравилось бы человеку, страдающему клаустрофобией.

Отец только что представил ее профессору Елону. Трейси подумала, что он не слишком приятный человек, скорее странный, к тому же весьма непривлекательной наружности. Тем не менее она улыбнулась и сказала, что рада познакомиться. Теперь все трое разглядывали два целехоньких оссуария.

— В первую очередь я решил исследовать эти оссуарии, полностью сохранившиеся, — объяснил Елон. — Фрагментами других и прочими вашими находками мы займемся позднее.

Рэнд кивнул.

— Что вы выяснили? — спросил он.

Трейси показалась, что Жак Елон улыбается точь-в-точь как какой-нибудь чокнутый профессор из комедии. Она с трудом воспринимала его всерьез, но отец сейчас не смотрел в ее сторону. Поэтому взгляд, которым она хотела спросить: «Он точно не шутит?», остался без ответа.

Профессор Елон потеребил бородку и открыл папку с бумагами, которую принес с собой. Заглянув в нее, он заговорил с каким-то странным акцентом.

— Я исследовал камень и следы обызвествления под лупой. Визуальный анализ подтвердил, что обызвествление на поверхности полностью соответствует географическому ареалу и климатическим условиям гробницы, в которой вы обнаружили оссуарии.

Оторвавшись от страницы, он коротко взглянул на Рэнда и снова стал читать.

— Частицы почвы с днищ обоих оссуариев вкупе с пробами обызвествления с нескольких точек на поверхности были изучены с помощью электронного микроскопа. Почва — терра росса, красная глина, которая часто встречается в этом районе наряду с известняком. Это позволяет сделать вывод, что предметы найдены в Сильване, районе Иерусалима.

Трейси посмотрела на отца. В отличие от нее, он хорошо понимает все, что говорит профессор. Отец кивал, и она кивала тоже.

— В извести не содержится включений современного происхождения, — продолжал Елон. — Она глубоко въелась в камень. Не обнаружено никаких признаков применения современных инструментов и механизмов. Изотопный анализ дал картину, соответствующую археологическим находкам в известковых пластах Иерусалима и Иудеи в целом. Соотношение изотопов показывает, что этим предметам около двух тысяч лет.

Манера речи Елона напомнила Трейси ее стоматолога, который мог говорить не переставая, орудуя при этом инструментами у нее во рту и не проявляя ни малейшего сочувствия к ее страданиям.

— А надписи? — спросил Рэнд.

Елон кивнул, переворачивая страницу.

— Анализ надписей подтверждает их соответствие тому времени, когда происходило обызвествление. Надписи оригинальные, можно утверждать, что они не были сделаны позже.

— Превосходно, — сказал Рэнд.

— Думаю, вы должны быть довольны.

— Вы не провели палеографический анализ?

— Да, конечно, — и Елон перевернул страницу. — Надписи сделаны на арамейском, языке, на котором в этом регионе говорили во времена Второго Храма. Это был повсеместно распространенный язык, хотя местные жители знали и древнегреческий, и древнееврейский.

— А что там написано? — спросила Трейси.

Елон не взглянул в ее сторону, но ответил, положив руку на ближайший оссуарий.

— На этом оссуарии написано «Мириам, дочь Шимона». На этом, — он дотронулся до второго оссуария, — «Иосиф, сын Каиафы».

94

31 год от P. X.

Иерусалим, Зал тесаных камней

Каиафа ждал остальных членов Синедриона. Гомон толпы во дворах Храма здесь, в Зале тесаных камней, казался не громче шепота. Каиафа пришел сюда раньше других, чтобы хоть ненадолго остаться в одиночестве. Ему нужно было время. Он хотел собраться с мыслями и разобраться в том, что происходит.

Непонятно, когда все пошло не так, как он задумал. Каиафа всегда был непоколебим в своем желании стать праведным первосвященником и восстановить добродетель в народе Израилевом. Его никогда не покидала надежда дождаться пришествия Мессии, увидеть, как еврейский народ освободится от власти Рима и станет народом Божиим, как Хашем заповедал Моисею. Каиафа всегда, как и теперь, желал этого больше, чем чего-либо. Но на пути, который он избрал, его поджидало столько неожиданностей… Он далеко не всегда был уверен, какое решение праведное, особенно когда средства не соответствовали целям. Так, как сейчас.

Какое право имел первосвященник Израиля, Помазанник, бросить в темницу любимого в народе рабби, прославленного чудотворца? Как могло произойти, что еще два года назад он видел в этом человеке нового Моисея, который выведет народ из римского рабства, а теперь он согласен на все, лишь бы предотвратить волнения и чтобы его народ не был уничтожен римлянами? Может ли избавитель целого народа заслужить большую любовь и уважение? Сумеет ли кто-то повторить его деяния, о которых столько говорят, если Бог не стоит у него за спиной? Неужели Каиафа, препятствуя тому, чтобы учение этого человека распространялось все дальше и дальше, хочет остановить того, о чьем пришествии он молил Бога все эти годы?