Крис Хаслэм - Двенадцать шагов фанданго

• Название: Двенадцать шагов фанданго
• Автор: Крис Хаслэм
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Триллер
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9524-4227-6

Мартин Брок — негодяй. Ему это известно, так же как и его любовнице, скандалистке Луизе. Прожигающий жизнь англичанин, он занимается сбытом кокаина на Коста-дель-Соль. Воли Мартина хватает только на то, чтобы мечтать о колоссальной сделке, которая радикально изменит его бесполезное существование. Мечта его сбывается, но пять килограммов кокаина стоят слишком дорого. Брок сполна заплатит за них смертельным ужасом, узнает, что такое самое страшное предательство и гибель близких…

---

Река что-то сказала, я не разобрал что, когда, шлепнувшись вниз ногами в бурлящий поток, ушел в безмолвную тьму. Я ожидал, что подводная скала вколотит в меня ноги, прежде чем рефлекс утопленника заполнит легкие чистой, горной, весенней водой и уложит спать на дне реки. Возможно, я думал о Луизе и, вероятно, переживал неприятные ощущения от того, что невольно способствовал ее случайной гибели, но, возможно, отнесся к этому бесстрастно, поскольку не ожидал выплыть на поверхность из круговерти клокочущего водоворота стремнин. Я уперся подбородком в грудную клетку и закрыл лицо руками, когда завертелся в приглушенном гуле, отскакивая от твердых предметов и пытаясь найти что-нибудь способное восстановить силу притяжения. Я думал, что погибаю, поскольку погружался все ниже и ниже, глубже и глубже, пока в полной дезориентации не коснулся скалистого дна и не выплыл на поверхность. Здесь я снова услышал рев реки и набрал полные легкие воздуха вперемежку с водой, так как несся, отплевываясь и фыркая, в пенистом потоке. Руки колотили по воде, голова откинулась назад, предательские колени и бесполезные ноги бились без всяких болезненных ощущений о невидимые камни. Я, наконец, почувствовал, сколь холодна вода. Ее ледяные пальцы задержали мой затылок, когда он попытался снова потащить меня на дно. Я противился этому, пинал воду ногами, колотил ее руками. Открыв глаза, я увидел звезды над каньоном, перед тем как скользнуть по длинной гладкой скале и вновь окунуться в звенящую круговерть. Вода попадала в нос, заставляла меня затыкать его. Когда я снова открыл глаза, увидел, что несусь по стремнине в обратном направлении. Там, кружась над утесом, с которого я падал, выступали в сумраке ночного неба контуры чего-то черного и зловещего, похожего на грача размером с человека. Я раскрыл от удивления рот и откинулся назад, пронесся в потоке чистой воды и менее чем через секунду плюхнулся в широкую и мелководную полынью с островками из скал и песочным дном. Подвывая, как брошенный щенок, я осознал, что могу стоять на ногах, но, сделав несколько шагов по грудь в воде, упал лицом вперед и стал выкарабкиваться на ближайший пляж. Увидел что-то возвышающееся над темным кустом, когда потащился по отсвечивающему белому песку. Тяжело сел, прислонился спиной к валуну и стряхнул с волос воду. Задрожал от пережитых шока и холода. Выжил я, но не мои сигареты, и это очень, очень огорчало.

16

Я поднялся и приготовился идти. Местность была мне знакома: Лаго-де-Криста, некогда живописное место, посещаемое влюбленными подростками и накурившимися марихуаны однодневными туристами. Оно известно сегодня по прозвищу «много кофе с молоком». Хотя больше напоминало чашку холодного кофе с плавающим в нем Окурком. От дороги до озера лежал немалый путь, но в доброй компании и с хорошими возбуждающими средствами прогулка стоила того, давала возможность провести содержательный день на природе. Девушек поили и раздевали, парни бравировали искусством нырять в воду между скалами и водопадом, который питал озеро, — тем самым водопадом, с дрожью осознал я, по которому только что спустился сюда. Я не слышал, чтобы кто-нибудь когда-нибудь предпринимал попытку окунуться в этот бурлящий поток. По иронии судьбы мне, самому робкому из всех, суждено было стать первым. Прошлым летом я обсуждал здесь с Хенриком и его приятелями возможность съехать по водопаду на автомобильной камере. Помню, с каким воодушевлением доказывал, что сделал бы это, если бы не моя пораненная рука. Дурачок не верил: падение в одиночку, утверждал он, погубит меня, сила падающей воды затянет водоворотом мое искалеченное тело на дно полыньи, как кота в стиральной машине, и все будет кончено. Его приятели согласились с ним, утверждая, что я отброшу копыта еще до того, как коснусь дна. Меня пробрала дрожь. Они были не правы, но, вероятно, никогда не узнают об этом. Я с трудом прошелся по краю коричневой полыньи, перешагивая через остатки костров и сокрушая десятки обломков скальной породы, которые были доступны моему близорукому случайному взгляду. Какой-то олух притащил сюда сиденье от заброшенного в трех километрах «вольво» и установил напротив водопада.

Я затряс головой, плюхнулся на прогибающийся, скрипучий винил. Не мог представить себе предмета более чуждого и не соответствующего этому когда-то прекрасному ландшафту, чем заднее сиденье «вольво», тем не менее растянулся на его пыльной поверхности. Сиденье было удобным, как автомат для продажи презервативов в заштатном публичном доме. Я следил за летучими мышами, повисшими над полыньей, отмечал, что ночью водопад шумит громче, чем днем, сознавал, что мне следует спускаться дальше, и ощущал искусственную теплоту от винила, прижатого к моей мокрой спине. Решил, что заслуживаю отдых. Важно было восстановить силы перед тем, как двигаться дальше. Если бы я находился выше в горах, такое решение стало бы роковым, но здесь, внизу, оно просто доставляло дискомфорт. Я сбросил ботинки и позволил теплой воде течь по своим ногам.

Мне снились медведи, кровь и Луиза, вытанцовывающая двенадцать шагов фанданго и говорящая, кружась между жизнью и смертью, что выбор за мной. Мгновение я понимал, что́ она имеет в виду, но затем медведь грязной лапой сбил ее с ног и уложил рядом со мной, согрел меня своим густым мехом. Некоторое неудобство было связано с необходимостью оттолкнуть медведя и подтянуть на его место Луизу, но усталость не позволяла мне двигаться, а слабость — закрыть глаза, следящие за тем, как ее голова подскакивает на пыльной дороге… Внезапно проснувшись, я сел. Медведь находился рядом и смотрел на меня широкими, настороженными глазами. Я крикнул. Медведь превратился в собаку, которая в отчаянии зарычала, перед тем как спрыгнуть с сиденья «вольво» и скрыться в кустах с шерстью, вздыбленной, как иголки дикобраза. Я быстро огляделся, как часовой, разбуженный звуком вынимаемого из ножен кинжала. Света вокруг стало больше. Водопад шумел тише, чем ночью. Просмотрел просветы между деревьями и скалами, убедился, что остался один, если не считать собаки. Я знал этого пса.

— Карлито, — позвал его. — Ко мне!

В кустах не шелохнулось, но я знал, пес там.

— Кар-ли-то, — протянул я, — сюда, мальчик! — Называть Карлито «мальчиком» значило относиться к нему несколько покровительственно: возраст пса, по человеческим меркам, достигал по меньшей мере пятидесяти, и он поступал так, как ему заблагорассудится.

— Карлито, — пожаловался я, — на этот раз мне досталось под завязку. Не огорчай меня еще больше — ты мне нужен.

В ивняке певчая птичка с клювом, полным извивающихся зеленых гусениц, жалостливо посмотрела на меня с видом занятой матери, встретившей на пути домой из магазина горького пьяницу. Я нагнулся, взял камень и швырнул в кусты.

— Провалиться мне на месте, Карлито, — вздохнул я, — если меня не побили так же, как тебя. — Я подобрал ботинки, вылил из каждого по кружке воды. — Помнишь Луизу, Карлито? Помнишь ее?

Собаки прекрасно слышат. Никогда не следует кричать, чтобы пес услышал, поэтому я понизил голос и уперся отяжелевшей головой в руки.

— Ее застрелили, Карлито. Четырьмя выстрелами с близкого расстояния. Я видел, как она умирает. Я был там. Ничего не мог сделать, понимаешь… даже сейчас, как и тогда, я не могу представить, что можно было сделать. Минуту перед этим она кричала, чтобы подонок лягушатник прикончил меня, а в следующую минуту уже истекала кровью в пыли.

Случайный порыв ветра пронесся над полыньей, встряхнув деревья, посеребрил их листья, высоко над моей головой авиалайнер, летевший курсом на север, отражал свет восходящего солнца, как дьявольская карета, запряженная четверкой лошадей. Я отчаянно нуждался в куреве, выпивке и длинной толстой дорожке порошка, хотя начинал уже рассматривать возможность отказа от кокаина на том основании, что от него больше вреда, чем пользы. В течение пяти последних лет я покупал, продавал и употреблял наркоту. Казалось, что весь тот вред, которого мне не довелось испытать, просто заносился на счет будущих несчастий под высокие проценты, а срок платежей наступил в прошлую пятницу с приездом Ивана. Сегодня, должно быть, четверг. В течение одной недели мой маленький хрупкий мирок разнесли в пыль, словно в волшебном Севильском снежном шекере.

Карлито выполз из-под кустов, остановился, чтобы основательно почесать за ухом. У него хватало собственных неприятностей, ему не было дела до моих. Когда пес покончил борьбу с блохами, он тряхнул свалявшейся шерстью, лязгнул зубами пролетавшей мухе и удостоил меня снисходительным взглядом.

«Ну, ты идешь, что ли?» — как бы спрашивал он.

Я осторожно встал, боясь увеличить прореху в изорванной одежде, и последовал за псом под гору. Карлито пробежал некоторое расстояние вперед и, кажется, озаботился тем, чтобы я следовал за ним, соблюдая должную дистанцию. Я был иммигрантом, он же коренным обитателем долины, я не мог оспаривать его первенство в очередности спуска под гору. Но прежде всего я следовал за ним потому, что он знал, куда идет, а я нуждался в поводыре, даже если им был пожилой пес, которого мучил зуд.