Джоанна Бак - Дочь Лебедя

• Название: Дочь Лебедя
• Автор: Джоанна Бак
• Издательство: Редакция международного журнала «Панорама»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-7024-0190-5

Флоренс Эллис выросла в удивительно странной семье. Наверное, поэтому она так непохожа на других и так внутренне одинока. Главная ее привязанность в жизни — тетя Джулия, но и та внезапно погибает в автомобильной катастрофе. Наконец Флоренс встречает Его — единственного и неповторимого. Но опять как же непохожа их связь на нормальные отношения между мужчиной и женщиной!.. Прочитав этот увлекательный роман, вы, сопереживая героине, испытаете массу волнений, а также откроете шокирующую любого человека тайну ее рождения.

---

— Раньше ты была более любопытна, — замечает он.

Ей непонятно, что он имеет в виду.

— Да нет, — возражает она, — я чувствую себя счастливее, ничего не зная.

Он заказывает бокал вина и берет ее руку в свою.

— Иногда неожиданности хороши, — говорит он, — они не всегда бывают плохими.

Ей так хочется, чтобы все было хорошо, что сначала она даже не замечает, что ладонь Джекоба вздута, пальцы стали жирными под натянутой кожей, а вся рука почти круглая. «Он набрал вес», — говорит она себе, а вслух произносит:

— Как твое дело?

— Неплохо идет, особенно в Германии, — говорит он. — И люди, которые там на меня работают, хорошие.

— Хорошо, хорошо, — повторяет она, как будто повторение этого слова сделает все правдой.

— Очень хорошо, — говорит он. — Кстати, как у тебя с деньгами?

— Ну, — она коротко смеется, — я только что истратила последнее из того, что привезла с собой.

— Все в порядке, — говорит он. — Дела действительно идут хорошо. Ты приехала в удачный день. — Он вытащил сложенную пачку денег из кармана и положил на стол. Вытащил шесть или семь коричневых банкнот и протянул их ей.

— Как Эрги? — спрашивает она, пряча деньги в сумочку.

— Он опять в тюрьме. Все давно распалось. В прошлом нет будущего.

— Но если нет прошлого, тогда это подделка.

— В моем каталоге нет подделок — предметы искусства, но не подделки.

Она думает, что он предал себя, а следовательно, и ее. Предал свое прошлое, в котором воспитал ее.

— Тебе хотелось бы хвалиться моей коллекцией, — говорит он, — хотелось бы иметь возможность показывать друзьям Коро, хотелось бы прогуливаться по моему магазину как по музею. Это больше невозможно. Но жизнь продолжается. Я выжил. Ты знаешь, сколько вещей я продал в Германии в прошлом году? Тебе хочется это знать?

— Нет, нет, папа. Прошу прощения.

Его волосы растрепались, глаза горят. Она никогда не замечала этого в нем, ярости, желания оправдаться. Он всегда был таким благоразумным, таким кротким.

— Знаешь, я хочу расширить дело и открыть магазин в Америке.

— Какой магазин? — спрашивает она.

— Увидишь.

Ей страшно сидеть лицом к лицу с ним, страшно быть с ним наедине по причине, которой она не может понять.

— Ты хорошо выглядишь, — говорит он ей.

Она внимательно разглядывает его лицо и улыбается.

Он продолжает:

— Я хочу пригласить тебя на чудесный ленч. Куда бы ты хотела пойти? Вспомни какое-нибудь очаровательное место.

— Я не знаю. Не уверена, что голодна.

— Давай прогуляемся, а потом ты сама выберешь.

Он вынимает очки, смотрит на чек и оставляет на столике деньги. Она берет свою сумку, он одергивает пиджак, прежде чем встать.

— Как Бен? — интересуется он.

— Бен, — повторяет она. — Ах, Бен?..

Он берет ее под руку.

— Может быть, все прошло? Вы уже долгое время вместе. Ничто не длится вечно.

— Никогда так не было, — говорит она.

— Смотри, — говорит он, когда они проходят мимо кучки, оставленной собакой на тротуаре. — Отвратительно.

— Все равно мостовая так красива, — говорит она, — посмотри, как обтесаны камни. — Флоренс смотрит на дома со ставнями и балконами, потом вниз, на бегущую по водосточному желобу воду. — Так красиво!..

— Немного же нужно, чтобы сделать тебя счастливой. «Ритц» и мостовая, полная собачьего дерьма.

— Природа, — отвечает она.

— Итак, у тебя есть кто-то еще? — спрашивает он, когда они переходят улицу.

Кто-то еще? Если бы. Она хочет рассказать Джекобу о Поле, но что рассказывать? Она молчит.

Здесь они когда-то гуляли с Джулией. Флоренс пытается представить ее рядом с ними, на ней серое кожаное пальто, старая черная сумочка. Она в темных колготках и на низких каблуках.

Она берет отца под руку.

— Помнишь? — спрашивает она, когда они идут вниз по Рю Бонапарт, и он думает о том же.

— Она любила гулять здесь весной, — говорит он.

— Она любила повторять, что в Париже надо непременно что-то оставить, чтобы всегда можно было вернуться, — добавляет Флоренс.

Он смотрит на свою дочь.

— Ты все больше и больше похожа на нее, — говорит он. Она чувствует, как что-то сдавило ей грудь. Чтобы преодолеть это чувство, она спрашивает:

— Куда мы идем?

Она с тревогой поняла, что они направляются вниз по Рю Джекоб, где раньше находился магазин, его магазин. С тех пор, как покинула Париж, она была уверена, что Джекоб никогда не ходит мимо своего старого магазина. Он пошел быстрее, он решился.

Она хватает его за руку.

— Я хотела бы увидеть Пляс-Фюрстенберг, — говорит она.

— Это по другой дороге, — отвечает он.

— Но, папа, я действительно хочу его увидеть. Туда Берта водила меня гулять, помнишь?

— Не помню, — возражает он.

Она тянет его за руку.

— Я хочу увидеть это место. Оно мне снится ночами. Пойдем туда, пожалуйста, ради меня.

Он замедляет шаг. Она чувствует силу его воли, как никогда раньше; все его тело устремлено вперед. До магазина остается лишь пара кварталов.

— Пожалуйста, — опять просит она.

Он останавливается.

— Мы же хотели пойти поесть, — говорит он таким же умоляющим голосом, как и она.

— Мы можем поесть потом, — настаивает она. — Давай посидим на лавочке под деревьями. Мне так здесь нравится. — Флоренс держит его под руку и тащит в сторону, без умолку, чтобы отвлечь его, говорит о Нью-Йорке, о квартире, о Бене…

— Вот мы и пришли, — говорит Джекоб устало.

Она прикидывает, как долго она сможет удержать его здесь. Они садятся; она наблюдает за ним. Он потерял ту безукоризненную аккуратность, которой отличался раньше. Его рубашка слегка расходится на животе, на платочке в нагрудном кармане — пятно. Наверно, джем. Каблуки ботинок стоптаны.

— Ну и как тебе нравится твоя площадь? — спрашивает он.

Она оглядывается вокруг, и у нее в изумлении открывается рот.

Дома вокруг них похожи на офис Джулии в Лондоне. Каждое окно вдвое больше, чем было, и в каждом окне выставка материалов. Сплошные демонстрационные залы и магазины. Что случилось? Здесь же были частные дома, квартиры. Почему все они занялись одним и тем же бизнесом?

— Это похоже на Третью авеню, — говорит она.

— Каждому хочется выжить, — замечает он.

А когда-то она так любила здесь играть.

— Пойдем, приглашаю тебя на ленч, — говорит Джекоб.

Они идут в крошечный ресторанчик, который открылся, когда ей было пятнадцать.

Он просматривает меню и вдруг говорит:

— Я на днях нашел несколько писем от Джулии…

Она тоже изучает меню и видит, что все блюда здесь очень дешевые. Возможно, Джекоб не так уж преуспевает, как говорит.

— Письма от Джулии, — опять повторяет он, — где она говорит о тебе. Ты можешь взять их.

— Хорошо, — отвечает она. Ей хочется спросить: «Она пишет, что любит меня? Она когда-нибудь говорила, что любит меня?» Это все равно что вглядываться в старую фотографию: пытаться дотронуться до мертвого черно-белого лица, дотронуться до ушедших, любимых.

— Мы, как правило, ели здесь, когда она приезжала, — говорит Флоренс.

Почему Джулия не может оказаться с ними, почему она умерла?

Джекоб заказывает бутылку шампанского и объясняет официанту, что он празднует возвращение дочери. Официант, который работает здесь недавно, выражает удивление, что у Джекоба есть дочь. Флоренс думает, что Джулия никогда не стала бы заказывать шампанское и рассказывать официантам о своей личной жизни.

— Да, как чудесно, — говорит официант. — Вы опять вместе.

— Ну и что будет, когда ты вернешься домой? — спрашивает он.

— Не знаю. Все то же самое, переводы, Бен.

— Я уезжаю, через несколько недель, — говорит Джекоб. — В Турцию.

— В Турцию? Раскопки?..

— Я же говорил тебе, что с этим покончено. Нет, потому что, знаешь ли, там чище.

— Чище? В Турции?

— Мальчики там чистые. — Он произнес это очень быстро, глядя в тарелку. — Не то что здесь, никогда не знаешь, на что нарвешься.

Она пытается найти объяснение, но не может.

— Ты боишься, что тебя ограбят какие-нибудь бандиты?

— Нет, я не это имею в виду. То новое, что сейчас появилось, делает нашу жизнь более рискованной.

— Что? — спрашивает она.

Он раздражается, он не любит объяснять. Как могла она не слышать…

— Гомосексуальная чума. Это иногда так называют. Гнев Бога. Католики злорадствуют.

— О, СПИД, — говорит она. — У Кейти был друг, который умер от этого. Но СПИД — это часть Нью-Йорка, часть уродливого настоящего Нью-Йорка. СПИД не может существовать в Париже. Здесь это тоже есть? — спрашивает она.

— Конечно, — отвечает он.

— В Америке, — говорит она, — многие вообще прекратили заниматься сексом. — Она это говорит с оттенком праведности.