Юрий Авербах - О чем молчат фигуры

• Название: О чем молчат фигуры
• Автор: Юрий Авербах
• Издательство: РИПОЛ-Классик
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-7905-4946-5

Автор, бывший очевидцем и активным участником самых острых коллизий, сотрясавших порой весь шахматный мир, откровенно рассказывает о том, что десятилетиями таилось за семью печатями.

Книга рассчитана на всех любителей шахмат, и не только на них.

Фотографии из архива музея шахмат ЦДШ и личного архива Ю. Авербаха.

В файле отсутствуют 102–103 страницы книги (прим. верстальщика FB2).

---

Многое из того, что содержалось в прокламации, было нам неизвестно. XX съезд, на котором Хрущев разоблачил публично преступления Сталина, состоялся лишь три года спустя.

Прокламации мы прочли, конфеты съели. Было ясно, что такие же подарки получили все члены нашей делегации. И мы решили отнести коробку руководству, чтобы продемонстрировать свою лояльность. Не сомневаюсь, что и остальные члены делегации сделали то же самое.

Увидев пустую коробку, зам руководителя делегации строго спросил:

— А куда делись конфеты?

— Мы их съели.

— Вы что? — набросился он на нас. — Конфеты могли быть отравлены!

— Нет, — нашелся Бейлин, — сначала я решил попробовать одну, вроде ничего, вкусная. И только потом ко мне присоединился Авербах.

Трезво оценивая свои шансы перед началом турнира претендентов, я считал, что могу попасть в первую пятерку. Достигнуть этой цели мне не удалось. Я разделил 10-11-е места, не добрав пол-очка до 50 %. Можно сказать, что сыграл в свою силу: встал вровень с Болеславским (как два года назад в полуфинале), опередил Глигорича, Сабо и Штальберга (с кем был вровень на межзональном турнире). Из своих достижений могу назвать две победы над экс-чемпионом мира Эйве и 50-процентный результат против пятерки победителей. Я выиграл у Кереса, проиграл Решевскому, остальные 8 встреч завершились вничью. Однако то, что я проиграл американцу Решевскому, было засчитано руководством мне в минус, хотя в свое оправдание скажу, что мы играли в необычных для меня условиях. Из религиозных соображений Решевскому разрешили начинать игру по субботам не в пять часов, а в девять. Где-то около часу ночи, в цейтноте, я допустил решающую ошибку.

Однако в значительной мере мой конечный результат объясняется катастрофическим счетом с занявшим последнее место Штальбергом — 0:2!

Швед вообще оказался для меня трудным и неудобным противником. Через 10 лет на турнире в Бевервейке получив с ним совершенно выигранную позицию, я даже подумал про себя: «Неужели могу проиграть и эту партию?» Таки смог, зевнув мат в два хода! Лишь наша последняя встреча, где я имел также большой перевес, завершилась ничьей. Случилось это за два года до его смерти.

Однако вернемся к турниру. Возвращались мы из Швейцарии поездом через Вену. Там нас пригласил к себе в резиденцию Верховный комиссар по делам Австрии И. И. Ильичев. В то время Австрия была еще оккупирована союзными войсками.

— Очень удачно, что вы здесь оказались, — сказал комиссар, — в Вене сейчас проходит неделя австро-советской дружбы. Хотите сыграть матч с местными мастерами? Если вы согласны с моим предложением, то после матча я устраиваю вам банкет. Если не согласны, то данной мне властью все равно оставляю вас в Вене, но банкета уже не будет!

Нам по душе пришелся больше первый вариант.

Конечно, после двухмесячного напряженного турнира играть было нелегко. Тем не менее, мы победили сборную Австрии с большим счетом. Состоялся и обещанный банкет.

На нем присутствовали Ильичев с женой, командующий советскими войсками в Австрии маршал Бирюзов с женой и вся наша делегация.

Банкет проходил в стремительном темпе. Комиссар приказывал:

— Всем налить.

После того, как были наполнены бокалы, он обращался к кому-нибудь из нас:

— Ты говори тост!

После того, как тост был произнесен, подавалась третья команда:

— Приказываю всем выпить!

Неудивительно, что уже через пару часов, основательно набравшись, мы вернулись в гостиницу…

Не спорь с начальством

В январе 1954 года я отправился в Киев на очередное XXI первенство СССР. Специально я к нему не готовился, но оказался в хорошей форме: сыграла свою роль основательная теоретическая подготовка, которой я занимался перед турниром претендентов, а также наигранность на нем.

Став чемпионом страны, я опередил ближайших конкурентов Корчного и Тайманова на полтора очка, не проиграл ни одной партии, выиграл целых десять. За всю историю чемпионатов Советского Союза, кроме Ботвинника в 1944 и 1945 году никто не показывал более высоких результатов. Причиной этого была ожесточенная борьба за лидерство между Корчным и мной, происходившая во второй половине соревнования.

Золотая медаль, которую я получил, оказалась уникальной: на ней выгравировано «Министерство здравохранения»! Объясняется это тем, что после смерти Сталина Спорткомитет некоторое время находился в подчинении этого министерства, а председатель Спорткомитета был в чине замминистра здравоохранения.

Вскоре после окончания чемпионата сборная команда СССР, правда без Ботвинника и Смыслова, игравших матч на первенство мира, отправилась в Аргентину, чтобы сразиться с местными шахматистами. Мы одержали убедительную победу. Как оправдывалась одна из аргентинских газет, «у нас один Найдорф, у Советов — все восемь!»

На обратном пути мы неделю провели в Париже, сыграли со сборной Франции, которую возглавляли выходцы из России, ветераны О. Бернштейн и С. Тартаковер. И тоже победили с внушительным перевесом. Помню любопытную деталь: один из французских шахматистов Р. Белькади играл под двумя флагами — Франции и Туниса.

Однако вернемся в Аргентину. Вместе с командой туда отправились два посторонних лица. Один, журналист из «Правды», говоривший по-испански, исполнял обязанности переводчика, другой считался заместителем руководителя делегации и в основном выполнял роль надзирателя.

Когда матч закончился, пригласившая нас Шахматная федерация Аргентины организовала выступления советских гроссмейстеров с платными сеансами одновременной игры на различных предприятиях Буэнос-Айреса. Одновременно наше посольство с помощью института Аргентина — СССР решило устроить вечер встречи нашей команды с трудящимися города.

Не знаю, по какой причине, оба мероприятия оказались несогласованными. Большая часть гроссмейстеров, в том числе руководитель делегации В. Рагозин, прибыли на этот вечер со значительным опозданием. Работники посольства, готовившие встречу, были недовольны: важнейшее, по их мнению, политическое мероприятие оказалось на грани срыва. А наши два сопровождающих подлили масла в огонь, доложив, что это произошло потому, что гроссмейстеры хотели заработать. И наш посол в Аргентине, которого к тому же я имел неосторожность обыграть во время сеанса в посольстве, пожаловался в Москву.

«Разборка» проходила на заседании коллегии Спорткомитета. Как рассказывал Рагозин, вопрос о платных сеансах дошел до Хрущева, и тот спросил: «А почему мы не должны брать деньги с капиталистов?» И вопрос потерял свою остроту. Но два сопровождающих донесли также о поведении одного из запасных, Толуша. Несдержанный и резкий, он иногда ворчал на официантов в ресторане, где мы питались, и заслужил у них кличку «плохой».

Председатель Спорткомитета с пафосом осуждал Толуша, а я, слушая его в пол-уха и думая о чем-то своем, имел неосторожность улыбнуться.

— А ты чего лыбишься? — вдруг рявкнул Романов, подойдя ко мне. — Думаешь, за тобой грехов нет?

Я опешил и, не чувствуя за собой никакой вины, попробовал защищаться:

— В чем вы меня можете обвинить, Николай Николаевич? Где у вас факты?

— Факты! — продолжал неулыбчивый Романов. — Зайди к Постникову, он тебе все карманы завалит фактами!

Я сидел как оплеванный. Когда «разборка» закончилась и все стали расходиться, тогдашний председатель федерации (в то время она еще называлась шахсекцией) В. Виноградов сказал, обращаясь к кому-то:

— Да. Дыма без огня не бывает. Видимо, и к Авербаху есть претензии.

На следующее утро я появился в кабинете у Постникова.

— Ты зачем пришел? — спросил он.

— За фактами!

— За фактами? — повторил Постников. — Где твои ученики?

Вопрос меня просто огорошил. Что говорить, учеников у меня действительно не было. А у кого из ведущих шахматистов страны они были?

Не прошло и четырех лет, как я стал профессионалом. Много времени у меня уходило на занятия шахматами, на подготовку к соревнованиям, на игру в турнирах. Особенно усиленно я занимался эндшпилем, опубликовал ряд статей, готовил к печати первый том «Шахматных окончаний». Выступал с лекциями и сеансами одновременной игры. В общем, времени не терял. А Постников продолжал:

— Какую общественную работу ты ведешь?

И в этом он был прав. В тот момент никаких общественных обязанностей у меня не было. Однако и стипендию мне платили не за общественную работу.

А все дело было в том, что взаимоотношения Спорткомитета и ведущих спортсменов-стипендиатов не были регламентированы никакими юридическими нормами. По идее спортсмен должен был регулярно тренироваться и показывать высокие результаты. Если результаты ухудшались, его просто снимали со стипендии и передавали ее тем, кто его опережал. Казалось бы, все? Нет, как видите, далеко не все. В любой момент, как в моем случае, к нему могли придраться и предъявить претензии, что он выполняет не все обязанности.