Игорь Федорцов - Поводок для пилигрима

• Название: Поводок для пилигрима
• Автор: Игорь Федорцов
• Жанр: Фэнтези

---

˗ Мать Лиа, он очнулся!

Мать… Мать… всполох воспоминаний ударил как свет фонарика в глаза в темноте. Непроизвольно вырывается стон. Боль ударяет в правый бок. Будто плеснули горящего масла. Различаю склоненное надо мной лицо. Жрица!? Нет сил… Совсем…

˗ Дайте ему…

Последние слова не понимаю. Глохну и слепну от усталости и боли…

…Рядом бубнят. Не разберу о чем.

˗ Воды…, ˗ слово само выдавливается сквозь ссохшиеся губы.

˗ Воды? Это можно. Вода не вино, пей сколько хочешь…

Всплывает куцая мыслишка. Хрена ли мне ваша вода? Кларету патриаршего! За мыслишкой приходит бессилие. Опять черное кружение и слабость… слабость… и тонешь в ней как в жиже.

…Меня поят. Из ложки.

˗ В кру..ж..ке, ˗ клацаю зубами по металлу.

Мне приподнимают голову и продолжают совать ложку в рот. Не чувствую вкуса. Вода комками, скатывается по горлу.

˗ Еще, ˗ прошу я, когда перестают поить.

˗ Поспи, пока…

Сон бессвязный и путаный…

Сколько их было таких снов? И все ли они сны? Не вспомнишь…

Приходил в сознание, поили и снова спал. Иногда чувствовал, перекатывают с бока на бок, меняют грязное белье, осторожно обтирают мокрой тряпкой. Охал, скрипел зубами когда ковыряли в ране. Видно здорово ткнул, вонючка песчаная. За морду не переживал, шов тянул и только. Буду девкам арапа заправлять. Интересно, заправлять арапа" это из лексики русского языка или из пособия по сексу?

Прошло декад шесть так мне показалось прежде чем я более-менее оклемался. Если так можно назвать упорядочившиеся короткие моменты ясности ума и долгие промежутки черного сна.

Лежал я в комнате один, на жестком лежаке. За окном виднелась макушка яблони. Ветки тихо скребли по стеклу, приглашая глянуть на мир божий. Кроме жриц ко мне ни кто не заходил. Пять раз в сутки мне совали в рот какие-то порошки, толкали пилюли и поили омерзительнейшим пойлом. Если б водка имела такой вкус, людей бы приговаривали не к вышке, а к её распитию. Литра ˗ амнистия. Два ˗ нобелевская премия.

Шрам, я его почти не ощущал, а вот бок! Повязку на нем отмачивали, судя по запаху не плохим кагором, потом шуровали в ране деревянным дрючком. Вытекавшая сукровица жутко воняла. Почистив, рану промывали и накладывали нечто похожее на асфальт. После перевязки я с час лежал не в состоянии не то, что шевельнутся ˗ моргнуть. Словом шкуру попортили капитально. На барабан точно не возьмут.

Ни смотря на мои попытки поговорить, жрицы отмалчивались, лишь изредка отвечая коротко да-нет, нельзя. Набрался терпения. Имея опыт нахождения с ними в одном обществе, можно быть уверенным лишнего не скажут.

Прошла еще декада. Разрешили вставать. Ну, разрешение мне ни к чему. Сам бы поднялся если смог. А смог только на следующей декаде. И то сидеть, держась за спинку кровати.

Однажды заявилась одна из матерей ордена. Пришла без сопровождавших. Видок у неё хоть под кровать прячься. Став напротив, заговорила коротко.

˗ Видия Рона очень беспокоилась за тебя. Почему не знаю. Теперь когда ты пошел на выздоровление хочу кое-что разъяснить.

Жрица достала зеркало и подала мне. Я глянулся. Ни чего себе моряк красивый сам собою*! На правой стороне, от виска до скулы шрам. Но шарм пустяки. На моей роже красовалась цветная наколка змея обвивающего красный рубец. Стоило мне пошевелить лицевыми мышцами и рисунок переливался, создавая иллюзию движения. Не тату, а фото с натуры.

˗ Не знаю для чего видия Рона нанесла символ принадлежности к Храму Матери. Но ты должен усвоить, его не должны видеть.

˗ А что он означает? ˗ спросил я. ˗ Что то он должен означать раз накололи? Судящий?

В ответ испытывающий обжигающий взгляд серых глаз.

˗ Если ты знаешь нашу иерархию то…

" Ух, ты! Из пилигримов и героев в Папы Римские! Вот это карьера!" ˗ догадался я о чем умолчала жрица.

˗ А где сама видия?

˗ Её призвала Великая Мать. Раны видии нуждались в хорошем уходе, но она отдала свое время, выхаживая тебя.

˗ Видать больничный мне уже не полагался… ˗ проворчал я. ˗ А абхая** Эйжа?

˗ Она тоже предстала перед Великой Матерью.

Я трусил спросить про Маршалси и Амадеуса. Да и не скажет. Что ей какие то капитан и бард. Ей ˗ да, а мне?

Она подала мне банку с мазью. Мазь слабо пахла лавандой.

˗ Втирай в щеку раз в три декады. Водой она не смывается.

Жрица развернулась уходить, на миг остановилась в дверях. Дурная манера людей договаривать у порога.

˗ Когда поправишься окончательно, мы вернемся к разговору.

Таким тоном обо мне лучше не разговаривать. Помирать я не собирался. Во всяком случае теперь.

˗ А что дайва Аира? В Ожене… ˗ спросил я напоследок.

Взгляд жрицы стал не просто холодным ˗ каменным.

˗ Дайва Аира руководила обороной Святого города.

Прошло еще декады две прежде чем хватило сил доковылять до двери. Разрывающая боль в боку скручивала в бараний рог. Всякий шаг пытка.

Задушевных разговоров со мной ни кто больше не проводил, а на мою инициативу завести беседу ни кто не откликался и на вопросы не отвечали. Молча совали лекарства и все. Вскоре жриц в монастыре поубавилось. Как мне подсказал служка: Воюють! Судя по всему война полыхала не шуточная, раз рекрутировали и, плакальщиц". Но мне нет до этого дела. Последние три декады я не мог ни пить, ни есть, ни спать. Мне нужно вернуться к Трем Холмам. Я не убеждал себя. Знал должен так сделать и сделаю.

Из монастыря я сбежал. Прихватив банку с мазью, собрав в узел хлеба, сыра и полгорсти пилюль. Вывел без спросу старую лошаденку настоятеля и уехал.

Показалось, добирался целую вечность. Три Холма… Раньше была деревня… Теперь насыпали курган и рядом поставили поминальную часовенку из старых бревен. Еще не доезжая до места, спешился и пошел… нет, поплелся к часовне, отсчитывая тяжелыми вдохами каждый свой шаг.

˗ Здравствуйте сеньор, ˗ поприветствовал меня старик, сажавший тоненькие деревца.

˗ Здравствуй, ˗ ответил я и отпустив лошадь, плюхнулся на ступеньки часовни. Ноги не держали. Нашарил последние пилюли, сыпанул их в рот, разжевал и проглотил. Старик сходил за водой и подал. Запил застрявшие в горле лекарства.

˗ Не признали меня? ˗ спросил он, подождав.

˗ Не припомню, ˗ покачал я головой, даже не глядя в его сторону.

˗ И ладно, ˗ не обиделся он и не полез с изъяснениями, где и как мы с ним встречались.

Старик забрал у меня кружку с остатками воды и собрался отойти. Я его остановил.

˗ Подожди… Не знаю как спросить…

Он остановился. Старик понял меня.

˗ Почти никого не осталось. Я, вот вы, жрица…

˗ Нет её…

Старик сокрушенно закачал головой. Рука его скользнула к поясу и отцепила фляжку. Протянул её мне.

˗ Упокой душу!

˗ Кто еще, ˗ фляжка не держалась в руках. Внутри, под сердцем, разверзлась бездонная холодная полынья.

˗ Послушница сильно плохая была… Кадетов… пацанов тех, человек десять. Остальные… Там лежат.

Я слышу его, но не хочу понимать. Не принимает душа его слов. Сколько можно! Запрокидываю фляжку. Проклятое вино не идет в глотку, льется на грудь.

Поднимаюсь со ступенек и бреду к краю кургана. На осыпающихся склонах кое-где прорастала трава. Поднял горсть сухой земли, долго мял в пальцах, растирая жесткие комья в прах. Бросил вверх. Что еще сделать? В груди больно словно горит вселенная. Задыхаясь, хватаю ртом воздух.

Иду прочь. Лошадь догнала и ткнулась мордой в плечо. Я не глядя взял в повод. Надо идти… Куда? Зачем? Надо… Не ушел… Не смог… Вернулся к кургану.

˗ Не отпускают… ˗ голос старика далек. ˗ Тут вот тетрадку нашел… Может того юноши, что с вами приезжал.

Дед сует мне в руку помятую, извалянную в земле, с ломанной обложкой тетрадку.

˗ Ты бы поплакал…

Такие как я не плачут старик. Никогда. Это память. Оставшаяся малость от былого богатства…

…Ты есть и тебя нет. Кругом пусто. И что хуже, пусто внутри тебя самого… Лишь сосущее чувство ожидания. А вдруг?… Вдруг!.. Вдруг… Капает и капает время…

…Сижу за столом. Над миской с жидкой похлебкой. Мешаю баланду и смотрю, как в бульоне полощутся редкие крупинки пшена, жилки мяса, морковка, очистки. На против меня бывший солдат. На потрепанной одежке красуется, Серебряная слеза".

˗ Хоть и не золотая, а кружку вина завсегда подадут ветерану, ˗ похвалился солдат. ˗ Больше видно у государя императора не заслужил. Ты ешь-ешь. Это Мирка. Она кого покормит, кому угол, голову приклонить, найдет. У самой мужик сгинул. Война такое дело… Морду тебе знатно располосовали. Бочину тожеть. Раз кособочишься. Чего молчишь?

˗ Нем с рождения, ˗ огрызнулся я.

˗ А я думаю чего ты такой, ˗ беззлобно усмехнулся солдат. ˗ Супцу то похлебай.

Машинально поддеваю баланду и сербаю из ложки. Мутная жидкость отдает не мытой крупой. Жир моментально застыл на губах.