Михаил Савеличев - Меланхолия

• Название: Меланхолия
• Автор: Михаил Савеличев
• Жанр: Научная Фантастика

Роман о Контакте, о том самом Контакте, о котором уже столько написано и где, кажется, ничего нового настолько невозможно придумать, что если Неназначенная Встреча и случиться, то будет просто обязана уложиться в прокрустово ложе ответственных или безответственных выдумок. Они пришли. Они уже здесь. Они не спустились с небес на своих сверкающих кораблях, не назначили нам Встречу на Плутоне. Они лишь взглянули на человека его собственными глазами и позволили нам прочувствовать свою печаль, свою меланхолию – философский камень преображения жаждущей души. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Данная книга написана с сознательным намерением нанести ущерб всем читателям и по-читателям "традиционной фантастики".

---

- Можно и так сказать, - подтвердил коневод. - А можно и иначе...

- Например?

Старик вздохнул, выудил конфетку изо рта, кинул ее на пол и придавил ботинком. Кости сладости хрустнули. Вытер платком липкие пальцы, бросил платок под ноги и нарочито безразлично описал паршивцу ритуал "прописки" и "посадки", затем перешел к ритуалу "седалище" и "кто подставил кролика", продолжил "сестричками" и закончил "шоколадкой". Познания в антропологии замкнутых мужских сообществ у него были энциклопедические. Паршивец смотрел на лысину недоверчиво, но к концу лекции слегка побледнел.

- Я не хочу туда, - сглотнул он.

- Разве это зависит от нашего хотения? - философски заметил старик.

- У нас хороший адвокат...

- Это у него хороший адвокат, - кивнул в мою сторону старик.

- Но ведь состава преступления нет, - попытался возразить напуганный паршивец. - Тела нет.

- Ха! - мрачно усмехнулся коневод, растянув рот в желтозубой ухмылке. - Ты разве не знаешь, что в тюрьме сидят только невиновные?

Сандра закончила тихие переговоры по телефону и протянула трубку шерифу.

- Вам лучше поговорить.

Парвулеско не возражал. Он взял серебристую коробочку, отчего та утонула в могучем кулаке и казалось, что у шерифа очень болит ухо, на что он мрачно и неразборчиво жалуется собственному запястью. Возможно это был какой-то шифр - бурчания перемежались клекотанием, сипением и ответным визгом и писком сотового, задыхающегося в потной тьме. Сандра покривила губки, оглянулась в поисках стула и расположилась рядом со мной на диване, заложив ногу на ногу.

Студия, по традиции, располагалась на последнем этаже заброшенной текстильной фабрики. Ужасы рабовладения, депрессии и разрухи так и скалились сквозь запыленные окна, сочились тусклым светом древних светильников, вокруг которых правильными кругами порхали ошалевшие и сонные мотыльки. Крыша кое-где проседала, черепица провисала мокрыми лохмотьями, очень удачно подпираясь изгрызенными вязанками труб, из которых порой доносилось мягкое шуршание крыс. Слабое свечение ложилось расплывчатым туманом на невзрачную обстановку, так располагающую к массовым ритуальным убийствам. Разборные муляжи скелетов с вставленными глазами, атлетов и атлетш, с ободранной кожей и напряженной мускулатурой, а также прочей расчлененкой, стимулирующей художественное вдохновение, хаотично выстраивались по всему чердаку загадочной шахматной партией. Творческое помешательство дополнялось связками холстов, подвешенных к трубам; тумбами с горками жилистой глины, сквозь которую, при большой фантазии, можно было уловить намеки на чьи-то черты, так и не дождавшиеся отсечения лишнего; а также причудливо изогнутыми штырями, обмотанными колючей проволокой - то ли скульптурные абстракции, то ли абстрактные скульптуры. Под ногами у нас валялись листки исчерканной бумаги. Я наклонился, чтобы подобрать один, но Парвулеску предупреждающе всхрапнул, а Сандра перехватила мою руку.

- Мы здесь еще не хозяева, - пояснила она.

- И сомневаюсь, что будем.

- Будем. Он был придворным художником. У него сильные покровители, заинтересованные в...

- Правде?

- В ее отсутствии. Официальное расследование слишком неповоротливо - оно может случайно и натолкнуться на эту правду. Мы же легко этого избежим.

- Но тело ведь не найдено? Почему решено дать ход разбирательству?

Сандра покосилась на меня. Щелкнула сумочкой и достала сигаретку.

- Он рисовал поясной портрет мэра, - пояснила она дымком. - Каждый день у него была аудиенция. Вчера он не пришел.

- Шлюхи, - сказал старик, пристально разглядывая табачный огонек и тщетно принюхиваясь. - Шлюхи всегда мешают творчеству. И политике. Ищите шлюху и обрящете.

- Почему как только речь заходит о художнике, так сразу он представляется весьма распущенным человеком? - спросил паршивец. - Краски как-то стимулируют потенцию?

- Ну, видишь ли, сынок, - развел старик руками, - у модного художника всегда есть тайна, как понравиться всем сразу. Бабы на это западают.

- А он был модный художник?

Старик выплюнул очередную конфетку и с отвращением придавил ее.

- Несомненно. У нас искусство давно умерло. Осталась только мода. Не всякому доверят поясной портрет мэра.

Где-то внизу заработал лифт - искрящее, грузоподъемное чудовище, упрятанное за ржавые решетки и с трудом раскрывающее давно не смазанную пасть. Лампы под потолком от перегрузки мигнули и в кратковременной тьме остался лишь желтоватый оскал Парвулеско, разглядывающего экранчик сотового. Затем все наладилось - шахта заполнилась мятой грудой металлолома, свет вернулся, изогнутые челюсти раздвинулись в пьяной усмешке, выпуская неожиданно ослепительные кинжалы светы, неуютно пронзающие студию, так что в них терялся силуэт прибывшего. Парвулеско кинул телефон на диван и пошел навстречу прибывшей фигуре, по привычке оглаживая кобуру. Где-то в районе гигантского мотка колючей проволоки две тени встретились, слились, замерли под все тот же бурчащий и булькающий аккомпанемент и затем скрылись в лифте. Гул прополз до самого дна здания, рассыпался неожиданным звоном бьющегося хрусталя и почти одновременно за запыленными окнами взревело нечто огромное, мощное, заполнило, затопило студию, разбавляясь неприятной резью в ушах, простреливая полумрак странным свечением, вычерчивающим по стенам медленно затухающие блики.

Легкая дрожь прошла по полу. Сандра поймала соскальзывающий с дивана мобильник, захлопнула его и сунула в карман. Вслед за этим наступила внезапная и неуютная тишина упущенной возможности.

- Быстро она его, - сказал маленький паршивец.

Старик торопливо достал долгожданную сигарету и дрожащей рукой возжег огонь. Знакомая вонь стала расползаться по фабрике, изгоняя незнакомые и непривычные запахи искусства, моды и распущенности. Никотин влил новую отраву в старые легкие, отчего древний коневод как-то расправился, набух весенним клещом, дождавшимся своей босоногой жертвы, оторвался от шкафа с паршивцем и прошелся по студии, старательно обходя скульптурные и мусорные композиции, бормоча сквозь сигаретный дым: "Абстракционизм... Примитивизм... Кубизм... Постмодернизм..." Особенно его заинтересовали препарированные женские тела - он долго изучал рельеф мускул, водил пальцем по нервным сплетениям и одобрительно шлепал их по бедрам и задам: "Мясо оно и есть мясо".

- А я, пожалуй, ошибся в своей оценке современного искусства, - признался он наконец. - У этого малого было что сказать.

- У меня тоже есть, что сказать, - крикнул паршивец и скрипучий голосок отразился мрачным эхом.

Старик махнул рукой.

- Если научить человека только читать, то он будет читать одну порнографию, если научить человека только писать, то он будет писать только кляузы. А учить говорить вообще не стоит. Я о другом, коллега, совсем о другом. Посмотрите вокруг, - старик развел руки и закрутился, - посмотрите вокруг, мой друг, и вы задумаетесь. Вы задумались?

Паршивец кивнул.

- О, это момент истины! Так скажите - о чем?

- Я задумался о том, какого черта ты все это несешь! Тебе не кажется, что пора брать расследование в наши крепкие руки?

- Мы только этим и занимаемся, - сказал старик и хлопнул очередной манекен. - Что мы имеем на данный момент?

- Убийства - раз, похищения - два, кражу личной собственности - три. Полный боекомплект преступлений против человечности.

- Боекомплект! Отлично сказано, коллега. А кто главный подозреваемый?

- Мы.

Старик споткнулся, неловко развернулся и упал в кстати поставленное кресло. Пальцы его сплелись, прижались к гулкой груди, а лицо оплыло в просительном выражении:

- Не стоит так шутить, не стоит.

Маленький паршивец слез со шкафа, заложил руки за спину и принялся расхаживать по сложному маршруту.

- А что? Это было бы замечательно. Ведется расследование против самого себя. Отличный сюжет. Популярный. Модный. Нет, если бы я был писателем, то я только бы и придумывал подобные сюжеты. Да что там! Придумывать! Зачем? Все давно придумано, надо только творчески переработать тему.

- Ну-ну, - добродушно ухмыльнулся старик, - выкладывай, а я послушаю.

- Главное не сюжет, а лесть.

- Какая еще лесть?

- Лесть читателю. Читателю надо льстить. Он не прощает зауми, а откровенной порнухи еще как-то стесняется. Поэтому надо побольше глубокомысленных банальностей, желательно на злобу дня. Что-нибудь против власти - господина мэра или, не дай бог, против господина президента. Сразу же педалируем эдипов комплекс интеллигенции. Затем нечто патологичное - кровосмешение, педофилия, ксенофилия. Герой, ясное дело, - сумасшедший. По ночам крошит всех налево и направо, а днем преподает в колледже и трахает директириссу и учениц.

- Какая богатая фантазия у мальчика, - вздохнул старик. - Днем он просто примерный гражданин.

- Ну да. Добавлю что-то теологического, тайных культов, инопланетное вторжение... Мать моя, а это - идея! Идет тайное вторжение злобных инопланетян. Власти подкуплены и молчат, и только главный герой стоит на пути жукоглазых монстров.