Журнал «Если» - «Если», 1992 № 02

• Название: «Если», 1992 № 02
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Газета «Московские новости»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992

Карин Андерсон. Тартесский договор.

Павел Гуревич. Цена предвидения.

Клиффорд Саймак. Способ перемещения. Роман.

Леонард Никишин. Мы неизбежно встретимся. Вопрос где и когда?

Филипп К. Дик. Самозванец.

Александр Рубцов. Тоска по Акакию Акакиевичу.

Роберт Шекли. Рабы времени.

Роберт Хайнлайн. Кукловоды. Роман.

Александр Асмолов. Бремя свободы.

Александр Корженевский. Если бы Хайнлайн стал президентом.

---

К концу первой недели, то есть на восьмой день, их будет сто двадцать восемь тысяч.

Через две недели — больше шестнадцати миллионов.

Однако точно нам ничего о них не известно. Может быть, они способны делиться чаще. Может, один корабль способен доставить десять тысяч ячеек. Или больше. Или меньше. Допустим, они начали с десяти тысяч и делятся каждые двенадцать часов. Через две недели получится…

БОЛЬШЕ ДВУХ С ПОЛОВИНОЙ ТРИЛЛИОНОВ!

Цифра просто не укладывалась в голове. Совершенно чудовищная цифра. На всей Земле не наберется столько носителей, даже если к людям приплюсовать обезьян.

Похоже, на нас обрушится целая лавина паразитов. Причем очень скоро-. Даже в Канзас-Сити я не чувствовал себя так скверно.

Доктор Варгас представил меня доктору Макилвейну из Смитсоновского института. Макилвейн занимался сравнительной психологией и, по словам доктора Варгаса, именно он написал книгу «Марс, Венера, Земля: исследование побудительных мотиваций». Варгас ожидал, что это произведет на меня впечатление, но я книгу не читал. И вообще, как можно изучать мотивации марсиан, если все они вымерли еще до того, как мы слезли с деревьев?

Макилвейн спросил:

— Мистер Нивенс, а как долго длятся эти «конференции»?

— Конъюгации, — поправил его Варгас.

— Конференции, — повторил Макилвейн. — Этот аспект более важен.

— Но позвольте, доктор, — не уступал Варгас, — конъюгация — это способ обмена генами, посредством которого мутации распространяются на…

— Антропоцентризм, доктор! Вы не можете с уверенностью утверждать, что эта форма жизни имеет гены.

Варгас покраснел.

— А вы способны предположить что-то еще?

— Сейчас нет. Но повторяю, доктор, вы оперируете недостоверными аналогиями. У всех, без исключения, форм жизни есть только одна общая характеристика, и эта характеристика — стремление выжить.

— И размножаться, — добавил Варгас.

— А предположим, существо бессмертно и ему не нужно размножаться?

— Но… — Варгас пожал плечами и махнул рукой в сторону обезьян. — Мы ведь уже знаем, что они размножаются.

— Я все же думаю, — ответил Макилвейн, — что это не размножение. Мне кажется, что мы имеем дело с единым организмом, который стремится захватить для себя побольше жизненного пространства.

— Но во всей Солнечной системе… — начал было Варгас.

— Антропоцентризм, терроцентризм, солоцентризм, — перебил его Макилвейн, — это все провинциальные подходы. Возможно, эти существа прилетели к нам из другой звездной системы.

— Ничего подобного! — вставил я. В мозгу вдруг вспыхнуло изображение Титана, и одновременно мне снова сдавило горло.

На мою реплику никто не обратил внимания. Макилвейн продолжал:

— Возьмите, к примеру, амебу. Кстати, по сравнению с нами, эта форма жизни проще, но гораздо более удачна в плане эволюции. Мотивационные особенности амебы…

Дальше я слушать не стал. Свобода слова есть свобода слова, и если человеку хочется, он может сколько угодно рассуждать о «мотивации» амебы, но слушать это никто не обязан.

Затем они занялись экспериментами, что несколько примирило меня с ними. Варгас распорядился перевести бабуина с паразитом на спине в клетку с шимпанзе и гиббонами. Едва новичок оказался в клетке, они все сошлись в круг спиной к спине и устроили переговоры.

— Вот видите! — Макилвейн ткнул пальцем в сторону клетки. — Эти «конференции» нужны им не для размножения, а, прежде всего, для обмена информацией. Временно разделенный на части организм вновь соединился.

То же самое мог сказать им и я, только без этой трескучей терминологии: хозяин, который долго был без контакта со своими, первым делом вступает в прямые переговоры.

— Гипотеза! Где доказательства? — фыркнул Варгас. — Сейчас у них просто нет возможности размножаться.

Он подозвал лаборанта и велел доставить еще одну обезьяну.

Привезли Сатану, черного как уголь шимпанзе. Возможно, в других обстоятельствах он бывал агрессивен, но сейчас вел себя очень тихо. Когда его запустили в клетку к обезьянам с паразитами, он прижался спиной к дверце и жалобно заскулил. Я держал себя в руках — человек, в конце концов, ко всему привыкает, — но панический страх обезьяны оказался заразительным: захотелось сбежать.

Поначалу обезьяны с паразитами просто смотрели на Сатану, не отрывая глаз, — ну прямо суд присяжных, — и продолжалось это довольно долго. Повизгивание Сатаны сменилось низкими стонами, и он закрыл лицо руками.

— Смотрите, доктор! — вдруг воскликнул Варгас.

— Что? Где?

— Люси, старая самка. Вон там. — Он указал рукой.

Видимо, у чахоточных гиббонов она была за главного. Люси стояла спиной к нам, и мы увидели, что паразит у нее на загривке собрался в ком, а затем на нем появилась радужная линия — прямо посередине.

Паразит начал делиться. Сначала появилась трещина, как на лопнувшем яйце, и всего через несколько минут процесс деления закончился. Один из новых паразитов устроился на позвоночнике Люси, второй медленно пополз вниз. Обезьяна присела на корточки, почти касаясь задом пола, и паразит с легким шлепком плюхнулся на бетон и заскользил к Сатане. Тот хрипло взвыл и полез под потолок.

И что вы думаете? Они отрядили команду, чтобы его притащили обратно, — двух гиббонов, шимпанзе и бабуина. Сатану оторвали от решетки, стащили вниз и разложили на полу.

Паразит подполз ближе.

Когда до Сатаны осталось фута два, он медленно вырастил псевдоподию — гибкое щупальце, которое тянулось и извивалось, словно змея. Щупальце взвилось в воздух и хлестнуло Сатану по ноге. Остальные обезьяны тут же его отпустили, но черный шимпанзе продолжал лежать без движения.

Титанец притянул себя щупальцем, устроился на ноге, а затем медленно пополз вверх. Когда он добрался до основания позвоночника, Сатана сел. Потом встряхнулся и двинулся к остальным обезьянам.

Варгас и Макилвейн опять затеяли яростный спор. Происшедшее их, видимо, совсем не тронуло, а у меня возникло дикое желание крушить и уничтожать — мстить за себя, за Сатану, за все земное.

Макилвейн утверждал, что мы стали свидетелями совершенно нового, в принципе незнакомого человеку явления: разумное существо, достигшее в ходе эволюции бессмертия и продолжающее себя в каждой отдельной личности. Или в групповой личности — здесь он сам начал путаться. Макилвейн предположил, что это существо хранит воспоминания с момента его формирования как вида. Затем он сравнил паразитов с четырехмерным червем в пространстве-времени, отдельные части которого переплетены в единый организм, и тут их понесло в такие дебри, что слушать это стало просто невыносимо.

Я же своего мнения не имел, но и не особенно на этот счет беспокоился. Паразитов я воспринимал только в одном плане: мне хотелось убивать их и как можно больше.

19

Следующие несколько дней я выступал перед всякими пентагоновскими шишками, отвечал на их дурацкие вопросы и объяснял, как лучше подступиться к человеку, которого оседлал паразит. Меня представляли в качестве «эксперта», но добрая половина «учеников» почему-то считала, что они знают о титанцах гораздо больше, чем я.

Тем временем паразиты надежно удерживали красную зону, но не могли выбраться оттуда незамеченными — во всяком случае, мы на это надеялись. Сами мы тоже не пытались больше проникнуть на их территорию, потому что, как ни крути, каждый паразит держал в заложниках одного из наших людей. От ООН помощи ждать не приходилось. Президент предложил им ввести режим «Голая спина» на всей планете, но участники сессии мялись, хмыкали, нерешительно переглядывались и в конце концов переадресовали предложение специальному комитету для дополнительной проверки. На самом деле, нам просто никто не верил. В доме пожар, но люди понимают это, только когда горит прямо под ногами.

Самого Старика я все это время не видел. Задания мне передавал его заместитель Олдфилд. Соответственно, я не знал, что охрана Президента передана другим людям и Мэри вернулась на базу. В баре Отдела мы встретились с ней совершенно случайно.

— Мэри! — крикнул я, споткнулся и чуть не полетел на пол.

На ее губах медленно расцвела сладостная улыбка. Она подвинулась, чтобы я сел рядом, и прошептала:

— Здравствуй, милый!

Мэри не спрашивала, чем я занимался, не дулась за то, что я пропал, и даже не жаловалась, что меня не было слишком долго. Что прошло, то прошло.

Зато я говорил без умолку:

— Нет, это просто замечательно! Давно ты здесь? Когда тебе обратно? Слушай, давай я тебя чем-нибудь угощу? О, у тебя уже есть. — Я начал было выстукивать на клавиатуре заказ для себя, но рюмка появилась на столе сама. — О! Как она здесь оказалась?

— Я сделала заказ, когда увидела тебя в дверях.