Кадзуо Навата - Тигриное око (Современная японская историческая новелла)

• Название: Тигриное око (Современная японская историческая новелла)
• Автор: Кадзуо Навата
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-94145-260-8

Сборник «Тигриное Око» — это двенадцать «исторических драм», написанных современными писателями о прошлом Японии, об эпохах, ушедших безвозвратно, но до сих пор хранящих обаяние тайны. Читатель найдет здесь немало историй о благородных самураях, об их кодексе чести и воинских умениях, о секретных приемах мастеров фехтования Кэндо, передававшихся из поколения в поколение. Эзотерическая техника одного из них и послужила названием заглавного рассказа сборника. В книге есть и другие истории — например, о слепом певце-сказителе, поющем баллады о падении дома Тайра, или о самурае-филантропе и его несбывшейся любви, или о голове казненного сановника. Словом, стародавняя Япония представлена здесь с подлинным разнообразием, достоверно и увлекательно.

Кураторы проекта: Мицуёси Нумано, Григорий Чхартишвили.

Составитель: Кадзуо Навата.

Художник: Кадзуя Нака.

Современная японская историческая новелла

М.: Иностранка, 2004. — 479 с.

---

Хотя небо третьей луны года было безоблачно, все же с наступлением вечера задувал довольно холодный ветер. Откуда-то донесся смех, и из дома вышла молодая крестьянка. Наверное, живет неподалеку. Была она загорелой дочерна, но хороша собой, с правильными чертами лица.

— Это и есть девица, которая приглянулась Сакаэ. Или, лучше сказать, приглянулась его матери? — прошептал Окунодзё.

Тору и без дальнейших расспросов мог представить себе, как обстояло дело. То есть девушку выбрала именно мать. Видно, она и вправду не желала жить жизнью знати и предпочитала спокойное, пусть даже крестьянское, существование.

Затем показалась еще одна женщина.

— Это мать, — проговорил Окунодзё.

Тору понял это и без его пояснений. Мать Сакаэ выглядела на удивление молодо и была очень красива, но, главное, Тору поразило то, как беспечно она улыбалась. Она была совсем не похожа на его собственную мать — та была строга, требовательна и всегда чем-то озабочена.

Вот и такие, оказывается, бывают… Наверно, мать и знать не знает, что ее сыну сейчас грозит опасность.

Мать и девушка, рассмеявшись на прощание, расстались. В следующую секунду девушка побежала куда-то, она словно летела. Из рощи, навстречу ей, вдруг показался Сакаэ. В один миг очутившись рядом, они вместе вошли под сень деревьев.

— Они всегда вот так…

— Кажется, влюблены друг в друга…

— Совершенно верно.

— А меч все же при нем…

— Мы же ему строго наказали…

— Однако… — проговорил Тору и запнулся. Перед его глазами была такая же семья, как у него самого, семья из матери и сына — однако в его воспоминаниях столь отрадных картин не сыскать. И подходящих к случаю слов тоже не нашлось.

На следующий день, закончив уроки в школе Наканиси, Тору напрямик отправился к роще в Итабаси. Сердце билось в тревожном предчувствии, и впрямь, в роще его встретил Окунодзё.

— Думаю, ронины должны явиться не сегодня-завтра, — прошептал он. — Дозорные видели нескольких подозрительных типов.

— Вполне может быть.

— Что будем делать?

— Надо заманить их как можно дальше от дома и прикончить всех, кроме этого «учителя Бокудэна». И чтобы мать не увидела кровавую сцену.

— Слушаюсь.

Широкие рукава Окунодзё уже были подвязаны с помощью длинных шнурков тасуки, еще двое учеников тоже подвязали рукава и опустили рукоятки мечей так, чтобы их легко было выхватить.

Долгий весенний день кончился. Солнце зашло, и в небе засветилась тусклая луна.

— Вот они, — проговорил Окунодзё и встал. Завиднелись тени человек семи-восьми. Они даже и не пытались скрыться от людских глаз. Возможно, были и под хмельком — к дому они подошли, громко переговариваясь, и стали пригоршнями бросать камни в двери. Держались при этом грубо, разнузданно — как есть разбойники. Один из них, с длинным изогнутым мечом у пояса, ростом несколько выше остальных, стоял, сложив руки. Скорее всего, это и был Бокудэн, то есть Сатакэ Хандзабуро. Прошло две-три секунды, дверь вдруг распахнулась и наружу выскочил Сакаэ. Меч его уже был обнажен, и он своим излюбленным способом ударов в голову быстро расправился с тремя противниками.

Все произошло молниеносно. Это был совсем другой Сакаэ, не похожий на того, кто молча трудился над упражнениями утикоми. Затем он бегом бросился в рощу. Казалось, он хотел, чтобы схватка произошла как можно дальше от дома.

Окунодзё и его люди побежали следом. Рубя противников мечом и валя их наземь, они догнали Сакаэ и увидели, что он стоит на небольшой поляне, лицом к лицу с Хандзабуро. Спутников последнего уже нигде не было видно, и теперь противостояли только они двое. Их разделяло не больше трех кэн. Впрочем, для поединка многовато; Хандзабуро стоял в прежней позе, все так же скрестив руки.

К ним медленно подошел Тору.

— Вот и знаменитости пожаловали, — невозмутимо проговорил Хандзабуро, не спуская глаз с Сакаэ. Даже в присутствии столь многих сторонников Сакаэ он был совершенно спокоен. Неудивительно, подумал Тору, что и Сакаэ тоже медлит.

— Учитель Бокудэн! Знайте, никто вмешиваться не будет, — обратился Тору к Хандзабуро, а Сакаэ приказал: — Собери всю силу в Кикай тандэн! — Это была основа техники Рэнтанхо, и Тору только сейчас вдруг пришло в голову применить ее. Он не знал, услышал ли его противник, но тень юноши легко скользнула вперед, выходя в лунный свет. Хандзабуро пригнулся и взялся за меч. Схватка должна была решиться за миг. Все затаили дыхание.

Сакаэ взял меч в правую руку и выставил левую вперед. В ту же секунду блеснул меч Хандзабуро. Он прочертил в воздухе сверкающую ось, и казалось, вот-вот разрубит Сакаэ пополам, подбросив его снизу вверх.

Однако сверкающая ось замерла на полпути. Левая рука Сакаэ задержала меч. В ту же секунду правой своей рукой с занесенным мечом Сакаэ снес голову Хандзабуро.

Кровь хлынула с невероятной силой. Хандзабуро упал.

Сакаэ тоже мешком опустился на землю.

— Великолепно.

Тору подбежал к нему и обнял за плечи. Его ладоням передалась легкая дрожь, охватившая юношу. Сквозь запах крови Тору различил чистый запах Сакаэ.

И тут юноша сделал знак, показывая подбородком вперёд. На земле вокруг него было разбросано что-то белое.

— Вот, ваше превосходительство, это и есть «Клыки Дракона». — Сакаэ впервые заговорил с Тору учтивым языком благородных самураев. Перед ним лежали его собственные белые пальцы, которые отсек меч противника, когда Сакаэ схватился за лезвие рукой.

— Вы совершенно правы, милостивый государь мой, это очень похоже на Клыки Дракона.

Некоторое время Тору не мог оторвать глаз от того, что в тусклом лунном свете, казалось, и не могло быть ничем иным, как Клыками Дракона.

Примечания

1

Для исторических персонажей сохранено традиционное японское написание: сначала фамилия, затем имя. Имена и фамилии наших современников даются в принятом на Западе порядке. (Здесь и далее прим. перев.).

2

«Тюсингура» — букв. «Сокровищница вассальной верности»; легендарный сюжет о самураях, преданных своему господину и после его смерти. В реальной истории, которая стоит за ним, — множество невосстановимых лакун и неясных мотиваций, возможно, именно потому сюжет этот — один из самых плодотворных в японской литературе. Начиная с XVII в. он стал основой множества сказов, пьес, переделок, комментариев и теорий. История же заключается в том, что 21 апреля 1701 г. князь Ако в отместку за нанесенную ему обиду напал в коридоре замка сёгуна в Эдо на князя Кира и легко его ранил; в наказание ему было приказано совершить харакири. 47 самураев, потерявшие таким образом хозяина, князя Ако, и ставшие ронинами, довершают его дело — убивают князя Кира. За это им также назначается кара — совершить харакири, что они и выполняют.

3

Борьба двух родов — Тайра и Минамото и падение Тайра после битвы при Данноура в 1185 г. представляют собой важные исторические события, с которыми в японской культуре связано огромное количество преданий, поверий и легенд. Разного рода повествования были собраны воедино в японский книжный эпос «Хэйкэ-моногатари». Как было сказано в «Записках от скуки» Кэнко-хоси (XIV в.) (перевод В.Н.Горегляда, М., 1970), придворный Юкинага, постригшийся в монахи, создал собрание свитков «Повести о бива-хоси подражают голосу Сёбуцу». «Повесть о доме Тайра» переведена на русский язык И.Львовой, М., 1982.

4

Яси — разновидность ниндзя, тайных агентов на службе сёгуна или главы клана, способных на невероятные акробатические трюки и владевших различными секретными приемами.

5

Кан Кикути (1888–1948) — писатель, сценарист, издатель, основавший журнал «Бунгэй сюндзю», выходящий и поныне.

6

Монах-сказитель — бива-хоси. В средневековой Японии слепые, объединенные в цеха, занимались лечебными прижиганиями, массажем или игрой на бива (разновидность лютни, пришедшей в Японию с материка через Китай). Существовала подробно разработанная иерархия этого цеха, просуществовавшего до 1871 г., когда цех был упразднен указом правительства Мэйдзи. Кэнгё — высокий ранг в этой иерархии, здесь условно переведен как «магистр».

7

Даймё — крупные феодалы-землевладельцы, которые после объединения Японии обязаны были подолгу жить в новом политико-экономическом центре страны г. Эдо (ныне Токио) и служить при дворе сегуна — во избежание возможных смут и заговоров. Приезд в Эдо назывался санкин.

8

Ясаката — название одной из школ исполнителей сказания о доме Тайра под аккомпанемент бива.