Герберт Норман - Становление капиталистической Японии

• Название: Становление капиталистической Японии
• Автор: Герберт Норман
• Жанр: Экономика

Социально-экономический строй Страны Восходящего Солнца ещё в середине XIX века представлял собой классический тип феодальных отношений. Условным рубежом, отделяющим Японию феодальную от Японии капиталистической, является незавершённая буржуазная революция 1867–1868 годов, в результате которой была свергнута власть ставленника сёгунов правителя Токугава и и восстановлены легитимные права японского монарха. Годы правления взошедшего на трон императора Муцухито в японской историографии получили название «эры Мэйдзи». Исследованию характерных особенностей этого периода японской истории и посвящена предлагаемая книга крупного канадского японоведа и дипломата Герберта Нормана (1909–1957) «Становление капиталистической Японии» (оригинальное название — Japan’s Emergence as a Modern State).

Автором привлечён очень большой фактический материал, взятый главным образом из японских источников, который помогает раскрыть основное содержание событий 1867–1868 годов и характер сделки между японской буржуазией и феодальными элементами, предопределившей на длительный период особенности развития японского капитализма. Норман обстоятельно анализирует исторические предпосылки реставрации Мэйдзи, ранний период индустриализации, аграрную реформу и её социальные последствия, формирование партийной системы. Без ясного представления о том, как формировался новый экономический уклад, невозможно понять многих специфических особенностей современной Японии, её политической и экономической жизни.

---

Положение мелкого землевладельца, обрабатывающего свой клочок земли, было крайне непрочно. Он был подвержен превратностям природы (неурожаи, ураганы, сельскохозяйственные вредители); кроме того, он находился в зависимости от различных явлений общественного порядка (колебание цен на рис) и, несмотря на все это, он ежегодно должен был платить правительству определенную сумму денег в виде налога. Для того чтобы во-время уплатить налог, крестьянин-собственник должен был или вовсе отказаться от своего крошечного клочка земли, продав его, или же прибегнуть к помощи сельского ростовщика и таким образом встать на длинный и трудный путь уплаты долгов, что могло в любое время закончиться лишением права выкупа закладной из-за просрочки платежей. Более того, при низком уровне капиталистического развития в деревне необходимость быстро превратить в деньги 25–30 % урожая для уплаты поземельного налога[6] накладывала тяжелое бремя на мелкого земледельца, живущего за счет своего карликового хозяйства, не вовлеченного еще в широкую сферу национального рынка. Будучи переведенным из положения сравнительной экономической самостоятельности на положение зависимости от рынка, крестьянин вынужден был продавать свой рис сразу же после уборки урожая и, таким образом, подвергаться всем превратностям, вытекающим из колебания цен на рис. Следует отметить, что колебание цен не влияло в такой степени на положение крупного помещика, поскольку он имел возможность попридержать на время свой рис в зернохранилищах[7]. Мы здесь говорим о мелком производителе, который владел землей и поэтому платил земельный налог сам. Что касается арендатора, то он продолжал платить помещику арендную плату главным образом натурой. Помещик после вычета суммы, необходимой для передачи правительству в виде поземельного налога, всю остающуюся часть в виде чистой прибыли присваивал себе. Таким образом, реформа поземельного налога явилась средством, ускорившим начавшийся процесс обезземеливания крестьян и связанный с ним процесс концентрации земли в руках помещичьего класса. Теперь рассмотрим вкратце размах и темп этого процесса.

Экспроприация крестьянства

За период с 1883 по 1890 г. 367 744 крестьянина лишились земли; их наделы подверглись принудительной продаже за недоимки по уплате поземельного налога. Из этого числа 77 % крестьян не имели возможности уплатить поземельный налог вследствие бедности. Общая сумма недоимок составляла 114 178 иен, или в среднем 31 сену на человека. Площадь земли, проданной с торгов или конфискованной, составляла 47 281 тёбу (46335,38 га) общей стоимостью в 4 944 393 иены. Стоимость конфискованной и проданной земли в 27 раз превышала общую сумму недоимок[8]. Головокружительный темп экспроприации крестьян подтверждается некоторыми данными об ипотеке и принудительных продажах, взятыми из исследования П. Майе. Так как статистические данные по этому вопросу, относящиеся к раннему периоду Мэйдзи, мало доступны, мы здесь приведем некоторые из них. Для провинции Окаяма мы имеем следующую таблицу:

Эти цифры дают нам некоторое представление о быстром темпе экспроприации крестьян в одной префектуре, и если бы мы обратились к исследованиям в масштабе всей страны, то получили бы потрясающую картину.

«В официальном отчете по ипотекам по всей Японии в 14-ом году Мэйдзи 1881) насчитывается около 2 млн. ипотек на сумму 141 млн. иен при оценочной стоимости имущества только в 123 млн. иен. Средняя сумма ипотечного кредита поэтому составляет около 72 иен, что показывает огромную потребность в Японии в ипотечном кредите в малых суммах, которые не могут быть удовлетворены каким-либо крупным центральным кредитным учреждением»[9].

Эти цифры говорят о господствующем положении ростовщического капитала в японской деревне и о той роли, которую он играл в процессе обезземеливания крестьян[10]. О роли ростовщического капитала много писалось в манифестах и политических листовках, которые распространялись в Идзу партией должников — сяккинто (наименование местных политических организаций крестьян-бедняков, созданных для борьбы против массового сгона крестьян с земли). В этих листовках говорилось, что ссуда из 13 % годовых считалась филантропической, а продление срока погашения кредита с 3 до 5 лет считалось великодушным поступком.

Десятилетие с 1880 по 1890 г., когда новый поземельный налог полностью вступил в силу, было периодом наиболее значительных перемен в землевладении Японии, и самые быстрые темпы этого социального переворота наблюдались в 1884–1886 гг. Так, например, Мазельер пишет по этому поводу: «В старой Японии (включая и города) стоимость проданного крестьянского имущества в 1884 г. достигла 4,8 % от общей стоимости всей их собственности, а в 1886 г. — 5,1 %… При таких темпах в течение двадцати лет вся эта собственность перейдет в другие руки. И это будет происходить по мере того, как прежние собственники будут лишаться своих владений. С экономической и социальной точек зрения это будет более тяжелое испытание по сравнению с тем, которое пережила Франция во время революции».

Если взять цифры об уменьшении числа лиц, пользующихся активным избирательным правом на выборах в префектуральные собрания (то есть лиц, которые платили поземельный налог в размере 5 иен и больше), а также лиц, имеющих право быть избранными на должности (то есть уплачивавших 10 и более иен налога в год), то хотя эти цифры и не дают нам представления о росте числа арендаторов, они свидетельствуют о неуклонном ухудшении положения мелких и средних крестьян-собственников, подготовившем почву для экспроприации крестьян. Эти сведения дают нам таблицы на стр. 160.

К 1892 г. в собственно Японии, включая Хоккайдо, площадь земли, обрабатываемой арендаторами, достигла 2 031 958,5 тёбу (2011639 га), или 39,99 % всей обрабатываемой площади[11]. Данные о числе арендаторских хозяйств не особенно показательны вследствие того, что большое количество арендаторов являлось частично арендаторами, частично собственниками. Однако в данном случае эти цифры красноречиво говорят о том, что происходил процесс превращения крестьян-собственников в арендаторов и полу арендаторов[12].

Экспроприация крестьянства и ее последствия (сравнение Японии с Англией)

Подобный же процесс экспроприации крестьянства происходил и в английской деревне при переходе к капитализму, а именно, в период широкого движения за огораживание земель под пастбища в XVI в., а также в период еще более широкого движения за огораживание земель под сельскохозяйственные культуры в XVIII в.

Под действием экономических сил того времени происходило резкое падение числа мелких собственников, не имевших ни капитала, ни в достаточном количестве земли для того, чтобы организовать свое хозяйство на основе более усовершенствованных методов производства продуктов на рынок. Кроме того, их домашняя промышленность была разрушена новыми механизированными фабриками Ланкашира, и поэтому мелкие собственники были вынуждены покинуть землю и мигрировать в города. В Англии это движение сопровождалось не только концентрацией земли в руках небольшого числа людей, но также громадным увеличением масштаба сельскохозяйственного производства. В Японии этот процесс был крайне сложен и, в отличие от огораживаний в Англии в XVIII в., не вызвал массового бегства крестьян в города в годы, непосредственно последовавшие за реформой поземельного налога. Наоборот, в Японии не было абсолютного падения числа сельскохозяйственных хонкэ (дворов), занятых обработкой земли[13]. Явное противоречие между тем, что крестьянство подвергалось экспроприации в большом масштабе, как описано выше, и тем, что оно все же оставалось на земле в качестве арендаторов или полуарендаторов, нельзя объяснять просто ссылкой на общеизвестный факт, что в самом начале и в ходе преобразований Мэйдзи в Японии еще не было высокоразвитой промышленности, которая могла бы поглотить экспроприированное крестьянство. Такое объяснение было бы неверно, поскольку даже после индустриализации Японии число крестьянских хозяйств все же оставалось постоянным или даже неуклонно возрастало. Объяснение этого факта следует искать скорее в своеобразии отношений, сложившихся в Японии между арендаторами и помещиками. Высокая арендная плата, являющаяся характерной чертой японского помещичьего землевладения, привела к тому, что помещик, сам не обрабатывающий землю, был заинтересован исключительно в получении земельной ренты[14], и это удерживало его от использования своего капитала для ведения сельского хозяйства на капиталистических началах[15]. В Англии же завершение капиталистического развития в сельском хозяйстве привело к концентрации земли в руках небольшого числа лиц, которые, согнав прежних владельцев земли при помощи парламентского акта об огораживании, увеличили площадь обрабатываемой земли с целью получения прибыли, то есть превратили бывшие феодальные владения в капиталистические предприятия. Прежний полуфеодальный держатель, согнанный с земли, был вынужден вместе со своей семьей искать работы в быстро развивающейся городской промышленности. В Японии же вследствие чрезвычайно высокой арендной платы помещик или ростовщик не стремились согнать с земли арендаторов и прежних крестьян-собственников, чтобы самим заняться обработкой земли.