Карен Фаулер - Ледяной город

• Название: Ледяной город
• Автор: Карен Фаулер
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-49475-0

От автора поразительного международного бестселлера «Книжный клуб Джейн Остин» — психологический триллер о тайнах прошлого, закопанных в нем, как бомбы замедленного действия, и о всемогущем наваждении.

После смерти отца, журналиста-международника, тридцатилетняя Рима Лэнсилл переезжает к своей крестной, знаменитой писательнице Аддисон Эрли, в ее старый викторианский особняк «Гнездо», стоящий на высоком утесе с видом на Тихий океан. Самое известное творение Эрли, частный детектив Максвелл Лейн, давно зажило собственной жизнью: письма поклонников адресованы не писательнице, а Максвеллу, ему посвящены многочисленные веб-сайты, о нем пишутся нескромные фанфики. Риму же гораздо больше волнует не то, когда наконец выйдет новая книга о Максвелле, но почему убийцу в одном из предыдущих романов Аддисон звали так же, как ее отца?

---

Беседа закончилась. Через пару секунд Максвелл Лейн пролез под сетку, сел во второе кресло и тихо заговорил со мной.

— Все предсказуемо. Психическое нездоровье просачивается, как вода. Если контакт с окружающим миром слабый, группа небольшая и у кого-то не в порядке с головой — скоро так будет со всеми. Против этой болезни нет антител. Это — азбука теории малых групп.

Позднее, вспоминая о тех днях, я пришел к выводу, что это был один из приемов, посредством которых Максвелл ослаблял защиту собеседника. Сначала он убаюкивал вас абстрактными предположениями, а затем вонзал свой клинок.

— В любой секте кто-нибудь выполняет грязную работу, — сказал он тогда. — Если брату Исайе надо сделать что-то без лишнего шума, к кому он обратится?

— К Эрни.

— Бим говорит то же самое. Эрни. — Максвелл помолчал, вытянув ноги, словно давал себе передышку. Рука его барабанила по ручке кресла. Затем он небрежно спросил: — А если будет надо тебе?

— К вам.

— Бим сказал то же самое, — засмеялся он.

(2)

Рима не могла найти письмо насчет «Средней величины». Она бы поискала еще, но не могла, так как вся продрогла, промокла, и капли воды падали с нее в коробку с письмами. Так или иначе, «Средняя величина» вышла до «Ледяного города».

«Ты должна распутать дело», — сказал кто-то, то ли Максвелл, то ли Оливер. Скорее, Оливер, взбудораженный оттого, что никто не догадался о письме, посланном Римой Констанс Веллингтон.

Распутать дело.

Чем больше Рима об этом думала, тем больше ей улыбалась эта перспектива. Нельзя же пролежать в постели всю жизнь. Надо придумать себе занятие, из-за которого стоит вставать по утрам. Куда-то пойти, кого-то спросить, что-то разнюхать. Распорядок дня — вот чего не хватало Риме всю жизнь. Вот Максвелл — тот никогда не задавался вопросом, что делать с утра.

Вообще-то надо было поблагодарить Аддисон за чудесно проведенное время и отправиться домой — искать работу. Можно устроиться замещающим учителем. Отец однажды посвятил целую колонку ее решению получить учительский диплом. Он утверждал, что невероятно гордится этим, так как миру куда нужнее хорошие учителя, чем журналисты — лауреаты Пулитцеровской премии.

Очень изящный способ проявления скромности — напомнить о своей Пулитцеровской премии, но пренебрежительным тоном. (Зачем тогда все это, спросил Оливер. И если Рима не собирается ее получать, Оливеру она и на фиг не нужна.) Но Рима стала учителем не затем, чтобы отец гордился ею, — а потому, что любила детей. Даже — к ее чести, как полагала она, — этих ужасных тринадцати-четырнадцатилетних подростков, с которыми никто не мог сладить.

Увы, оказалось, что она любит их лишь по отдельности, а в виде целого класса — далеко не так сильно. Распутать дело — это даст ей совсем не то, что преподавание американской истории куче крикливых, буйных восьмиклассников.

Но была в этом и оборотная сторона. Какое именно дело?

Хорошо было Максвеллу, за которого А. Б. Эрли делала всю черновую работу — предоставляла тело, подозреваемых и нити к разгадке. При такой помощи легко вести расследование. Рима же была предоставлена сама себе, и ей следовало сделать все от начала до конца.

Какое именно дело? Явно не смерть Богана — без свидетелей, без всякой информации, к тому же после стольких лет. Этим пусть занимается Максвелл Лейн.

Явно не дело Памелы Прайс. Памела замышляла что-то недоброе, но Рима предпочла бы не встречаться с ней больше без крайней необходимости.

Дело, которое, как Рима полагала, она, может быть, смогла бы распутать, касалось ее отца и его связей с Холи-Сити. Может быть, удастся выяснить также, почему между ним и Аддисон наступило отчуждение. В книге А. Б. Эрли все это было как-то связано между собой. Максвеллу в этом случае пришлось бы бросить одну нить и заняться целым клубком.

Рима высушила волосы, оделась и тут поняла, что лишилась туфель. Не то чтобы она потеряла их — Рима помнила, где они. Просто их не было здесь и сейчас. На ее лице все еще оставались пятна от слез, и Риме не хотелось встречаться в таком виде с Коди и Скорч. Но ведь ей надо было распутывать дело — а как заняться этим в домашних шлепанцах?

Чем дольше она будет откладывать, тем больше вероятность, что туфли растворятся где-нибудь во Вселенной, как до них — солнечные очки или мобильники. Рима пошла вниз и прокралась мимо кухни, где завтракали Скорч и Коди. Собаки следили за каждым куском, который отправлялся в рот. Что ж, пока неплохо. Скулеж такс заглушал звук Риминых шагов, и она пробралась на пляж незамеченной.

Туфель уже не было. Кто-то честно обменял их на старые красные кеды «Конверс». На правом имелась большая дыра в области большого пальца. Кеды оказались минимум на размер меньше, чем носила Рима. Но на них были до зарезу необходимые шнурки. Рима взяла кеды.

Дома она поднялась на второй этаж и прихватила несколько листков бумаги из принтера. В прошлом Рима множество раз делала попытки вести дневник, или записывать сны, или составлять список дел на день и тому подобное. Даже если она теряла все это, ведение записей помогало ей кое-что запомнить. Бумага предназначалась для заметок по расследованию дела. Максвелл всегда делал заметки.

Заодно Рима проверила почту на компьютере — ничего интересного — и набрала «Холи-Сити» в «Википедии», чтобы составить список важнейших деталей. Строчка про Максвелла Лейна с того времени, когда она смотрела последний раз, вернулась на место. Рима поглядела в истории изменений: опять Ураган Джейн.

Рима записала дату смерти Райкера. На ней обрывалась статья в «Википедии». Но после этого в Холи-Сити оставалось три (а если верить «Сан-Хосе меркьюри ньюс» — восемь) последователя Райкера, проживших там еще более тридцати лет.

«Кто эти последователи?» — записала Рима.

И потом: «Когда умер Боган?»

За это время строчка про Максвелла исчезла опять.

Рима вернулась к себе и вывалила письма Максвеллу на неубранную постель. Пыль из коробки оказалась на одеяле и между простынями. Не надо было делать так, наверное.

Но что сделано — сделано. Рима сложила письма по одному обратно в коробку, оставляя только те, которые, судя по всему, были от Констанс. Когда она закончила — а времени на это ушло немало, — оказалось пятнадцать писем и четыре открытки.

Некоторые были без конвертов, а две открытки без даты. Рима составила список имеющихся дат. Первое послание датировалось 23 марта 1972 года. Последнее — 30 сентября 1988 года. Шесть писем за 1983–1984 годы. И ни одного от 2 июля.

Рима взяла два самых ранних и прочла их. Констанс представлялась сперва как федеральная служащая, потом — как поклонница детективов и на конец — как детектив-любитель, вполне заслуженно. В этом последнем качестве она поздравляла Максвелла с отличным расследованием, проведенным в «Наших ангелах». Она в первый раз знакомилась с работой Максвелла, но предсказывала, что не в последний. Как считала Констанс, Максвелл правильно указал на преступника. Если некоторых, отмечала она, убедило бы лишь полное признание, то она за свою спокойную, но насыщенную событиями жизнь узнала, насколько сложна человеческая природа. Разум имеет свои границы. Констанс хвалила Максвелла за его гибкий, интуитивный подход.

Рима занесла на бумагу лишь несколько строчек из ее письма — своего рода обещание: «Возможно, когда мы лучше узнаем друг друга, я расскажу Вам о своих дознаниях. Это дела из далекого прошлого. Думаю, профессиональный взгляд будет здесь полезен».

Второе письмо было отправлено вскоре после выхода романа «На этот раз не вышло».

21200 Олд-Санта-Крус-хайвей

Холи-Сити, Калифорния, 95026

22 июня 1973 г.

Уважаемый Максвелл Лейн!

Я человек совсем неспортивный, но не могу не задуматься, меньше ли клюшки для мини-гольфа клюшек для гольфа обычного, и если да, то насколько. Напомню, что Джефф Страбб — гольфист (знаю еще из «Наших ангелов»). Не вижу, чтобы Вы вообще видели в нем подозреваемого, но если клюшки меньше обычных, то, возможно, Вы исключили его из списка подозреваемых, руководствуясь сведениями, которыми не соблаговолили поделиться с читателями (если так, это нечестно).

Заметьте, кроме того, что тело лежало у седьмой лунки. Есть люди, для которых число «семь» полно смысла. Библия говорит нам, что семь — совершенное число. Семь дней в неделе, семь нот в гамме, семь звезд Большой Медведицы, семь костей в шее человека. Семь смертных грехов. Уверена, вам известно, что большинство людей, если предложить им выбрать число от 1 до 10, назовут семерку. По-моему, Вы совсем не брали это в расчет. А между тем это связано с психологией убийцы.

Не хочу сказать, что Вы пришли к неверному выводу, — просто были и другие перспективные линии расследования. Если бы я оставила тело на поле для гольфа, то только у девятой лунки. Догадайтесь почему (шутка).