Афиней - Пир мудрецов

• Название: Пир мудрецов
• Автор: Афиней
• Жанр: Античная литература

В "Пире мудрецов" Афинея в форме диалога описана масса вещей, касающихся нравов, общественной и частной жизни древних греков, а также древнегреческих наук и искусств. И хотя все эти сведения изложены с целью развлечения и демонстрации собственной эрудиции, этот сборник служит важным источником знания о древнегреческой жизни, заменяя в этом отношении частью утраченные сочинения других поэтов и писателей.

---

{129 ...с прилетом ласточек... — У Феофраста: «с ласточкиным ветром (η̉ χελιδόνια)» — юго-западный ветер, начинающий дуть в конце марта.}

Нежный тезеев цветок, на яблоневый цвет похожий;

Он посвящен Левкерее {130} прекрасной, его полюбившей

{130 Левкерея. — Упоминается только здесь; возможно нимфа из окружения Артемиды; ср. «левкерин», 76с.}

Более всех остальных.

Из этого цветка, по словам Тимахида, был сплетен венец Ариадны. (685) Еще о цветах для венков упоминает Ферекрат или иной автор пьесы "Персы" [Kock.I. 183]:

О рыгающий мальвами, | дышащий гиацинтом,

Донниками болтающий, | розами смеющийся,

Майоран целующий, | сельдерей обнимающий,

Гиппосельдереем смеющийся, | живокостью шагая.

Кубок наполнив, пеан {131} прокричи, | тройственный, по закону.

{131 ...пеан... — То есть трижды повторяемый за обедом возглас ι̉ὴ παιάν; см. ниже 701е.}

И сочинитель приписываемых Ферекрату "Рудокопов" говорит [Kock.I. 177]:

Под кудрявыми лозами | мягкие стебли дрока,

[b] Влажный кипер топчущие | средь лугов лотоносных,

Средь полей трилистника, | кервеля, нежных фиалок.

Спрашивается, что за трилистник (τὸ τρίφυλλον) в этих стихах? Ведь и Демарете приписывается поэмка "Трилистник", и Ферекрат (или Страттид) пишет в драме "Добрые люди" [Kock.I.145 (Ферекрат)]:

Иные,

До рассвета омывшись и в венках,

Иные,

Умастившись, о мяте и живокости

Вы лепечете.

И Кратин в "Неженках" [Коск.I.43; выше, 68If]:

Я главу себе венчаю ведь цветами всех мастей:

[c] Лилиями, живокостью, розами, нарциссами,

Чашечками анемонов, мятою лимонною,

Гиацинтами, шафраном, кервелем, фиалками,

Также царскими кудрями, самыми любимыми,

И тимьяном, златоцвета ветками, лабазником,

..................... пучком нарциссовым,

Также бдительным медвяным покрываюсь лотосом,

А ракитник от Медонта {132} сам является ко мне.

{132 Медонт. — Неизвестен; темен и сам текст.}

33. В прежние времена внесение на пир венков и умащений означало, что начинаются "вторые столы": это показывает Никострат в "Мнимом злодее" [Kock.II. 227]:

[d] Устрой вторые нам столы: давай сюда

Венки и мирру, ладан, сласти, лакомства,

Найми флейтистку.

Дифирамбический поэт Филоксен в "Пире" тоже представляет венок началом попойки [PLG4. III.601]:

На ладони полилось омовение -

Нежный отрок

Изливал его кувшином серебряным;

И внеслись из миртовых тонких ветвей дважды свитые

Венки.

Эвбул в "Кормилицах" [Kock.II.204]:

[e] В дома лишь заходили гости старые.

На ложа устремлялись все не мешкая,

Венки для всех там быстро появлялися,

А вот и стол, для взоров соблазнительный,

С натертыми ячменными печеньями.

Как показывает Никострат в "Ростовщике", такой обычай был и у египтян: ростовщик-египтянин у него говорит [Kock.II.226]:

- Застали двух гостей мы там и сводника,

Умытых и венками разукрашенных.

- Отлично, Хэрефонт, {133} всегда ты вовремя!

{133 Хэрефонт. — О парасите Хэрефонте см. 243а-244а.}

А ты, Кинульк, уже объелся! Уж я бы спросил тебя, почему это у Кратина о медвяном лотосе говорится "бдительным медвяным лотосом" (685с)? Но ты, я вижу, уже "упившийся" ('έξοινος) - так Алексид в "Новоселе" называет пьяного (μεθύσης) - поэтому конец шуткам, и я приказываю слугам словами Софокла, который говорит в "Сотрапезниках" [TGF2. 161]:

(686) Вносите! Пусть замесит тесто кто-нибудь,

Кратер глубокий побыстрей наполните!

Как вол рабочий, этот муж не примется

За дело, не набив живот как следует.

И как у Аристия Флиунтского в "Керах" [TGF2. 727]:

Гуляка ль, сотрапезник, попрошайка ли

Хлебов ячменных, или с ненасытною

Утробой парасит стола загробного.

[b] Но на все мои слова он молчит - наденьте на него "путаные" (χυδαίοι) венки и унесите прочь! А про такие венки сказано было в "Близнецах" Алексида [Kock.II.315]:

Венков вот этих, заплетенных путано.

Я же на этом сегодня умолкаю, предоставив слово желающим обсудить благовония, и отдаю в конце этой моей венценосной речи приказ слуге словами Антифана [Kock.II. 123]:

Пусть принесут мне два венка порядочных,

[с] Изрядный факел с ненасытным пламенем! -

и я удалюсь, как со сцены. {134}

{134 ...я удалюсь, как со сцены. — Ульпиан, однако, принимает участие в дальнейшей беседе.}

И через несколько дней, как будто сам себе напророчив молчание, он счастливо скончался, ни единого дня не подарив болезни, а нас, своих товарищей, оставив в великом горе.

[Каталог благовоний и умащений]

34. Между тем прислуга стала разносить умащения в алебастровых и золотых сосудах, и кто-то щедро намазал одним из них лицо задремавшему за столом Кинульку. Очнувшись и еще не придя в себя, он [d] закричал: "Геракл великий, что это значит? Подойдите же кто-нибудь вытереть мне лицо от этих ваших шуток! Или вы забыли, что говорит Сократ в "Пире" милого Ксенофонта [II.2]: "- Клянусь Зевсом, Каллий, ты прекрасно угощаешь нас! И обед ты нам подал безукоризненный, и для зрения и слуха нам представляешь наилучшие развлечения! - А что, если принести еще и мирры, чтобы пир был и для обоняния? - Вот этого [e] не надо, сказал Сократ. Как есть иная одежда для женщин, иная для мужчин, так и запах хорош иной для женщин, иной для мужчин. Ведь мужчина для мужчины никогда не станет мазаться миррою, да и женщинам, особенно новобрачным, как жене нашего Никерата или жене Критобула, к чему эта мирра? Они и так хорошо пахнут. Для них запах масла наших гимнасиев приятнее благовоний, если он есть, и желанней, если его нет. От душистого масла и раб, и свободный сразу пахнут одинаково; [f] а для запаха от трудов, достойных свободного человека, нужны добрые усилия и нужно долгое время, чтобы этот запах стал приятен и благороден". Точно так и дивный Хрисипп говорит, имя свое "мирра" носит из-за того, что ее получение связано с массой напрасных трудов (μόρος) и многих тягостей. Лакедемоняне даже изгоняют из Спарты изготовителей благовоний, за то, что те зря изводят оливковое масло, и красильщиков (687) шерсти за то, что те портят ее белизну. И мудрый Солон в своих законах запретил мужчинам торговать благовониями.

35. "А нынче, - пишет Клеарх в третьей книге "Об образе жизни" [FHG.II.304; ср.: 568a-d], - не только благовония, но и румяна пошли в ход с такими излишествами, что мужчины совсем обабились и отбились от рук. Неужели вы думаете, что роскошь без добродетели может быть изящна? А вот Сапфо, истинная женщина и поэтесса, постеснялась отделить нежное от истинно красивого, когда писала [PLG.4 III. 115]:

[b] Я негу люблю:

блеск, красота,

словно сияние солнца,

Чаруют меня...

- ясно, что здесь желание жить у нее вызывает сочетание блеска с красотой, а они в равной степени свойственны добродетели. Живописец Паррасий (ср. 543с), хотя и роскошествовал сверх меры своего художнического положения и своим уделом свободного человека упивался из кистей, {135} как из чаш, на словах, однако, не забывал о добродетели и над всеми своими линдскими картинами надписывал:

{135 ...из кистей... — Точнее, стилей рисовальщика в технике энкаустики, имевших сходство со стопками.}

Неге приверженный муж, но доблести чтущий исполнил.

Это Паррасий.

Какой-то остроумец, вознегодовав на него за то, вероятно, что он марает негу и красоту добродетели, грубо отдавая роскошеству все, что подарил [с] ему случай, переправил [начало стиха] на "кубкам приверженный муж". И все-таки он заслуживает снисхождения за то, что воздавал честь добродетели". Так пишет Клеарх. А поэт Софокл в "Суде [Париса]" [TGF2. 209] изображает Афродиту как богиню наслаждения, умащенную миррой и с зеркалом в руках, Афину же - как богиню разума и мудрости, умащенную оливковым маслом и соревнующую в гимнасии".

36. На эти слова отозвался Масурий: "Милейший мой! Неужели [d] ты не знаешь, что ощущения нашего мозга приятными запахами утишаются и даже лечатся? Об этом и Алексид пишет в "Заблудшей" [Коcк.II.368; 46а]:

Дать мозгу напитаться добрым запахом -

Залог здоровья.

И отважный, даже буйный поэт Алкей сказал [PLG4. III. 162]:

И на грудь струей благовонной лейте

Сладкое миро!

[е] И мудрый Анакреонт [PLG4. III.257]:

Отчего ты бежишь,

миррой натерши грудь,

как свирель, пустую?

Мирру он указывает втирать в грудь, потому что в груди сердце, и оно, видимо, успокаивается от благовония. Так делали не просто потому, что с груди сладкий запах естественно возносится вверх, к ноздрям, но и потому что думали, будто душа гнездится прямо в сердце, как учили [f] врачи Праксагор и Филотим [Wellmann 122-123]. И Гомер говорит [Од.ХХ.17]:

В грудь он ударил себя и сказал раздраженному сердцу.

И [Од.ХХ.13]:

Сердце же злилось в груди...

И [Ил.ХХ.17]:

Даже у Гектора сердце в могучей груди задрожало.

Все это значит, что в груди находится властная часть души: потому-то в (688) волнении страха сердце и бьется заметнее. И гомеровский Агамемнон говорит [Ил.Х.93]: