Виктор Муратов - Командарм Лукин

• Название: Командарм Лукин
• Автор: Виктор Муратов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: История
• Год: 1990
• ISBN: 5-203-00702-0

Генерал-лейтенант Михаил Федорович Лукин — один из героев Великой Отечественной войны. Войска армий, которыми он командовал, храбро и мужественно сражались с превосходящими силами противника в Смоленске и на ближних подступах к нему, под Вязьмой. Попав в бессознательном состоянии в плен, раненный в ногу и руку, генерал Лукин пережил ужасы гитлеровских лагерей, стойко перенес все невзгоды, оставшись верным сыном Родины. О его героической и драматической судьбе и рассказывают в этом историческом повествовании писатель В. Муратов и дочь генерала Лукина Ю. Городецкая.

---

— Да, весь земной шар в огне. А что под Москвой?

— Отстояли белокаменную, — улыбнулся Волков. — И не только отстояли, но крепко ударили фашистов, В последние дни в госпиталь много раненых пленных поступило. Бои идут жестокие, мы наступаем. Вы представляете, Михаил Федорович, наступаем!

— Если б вы знали, как радостно слышать такие слова! Если б вы знали!.. — От волнения у Лукина дрожал голос. Он тряс полковнику руку, на глазах его выступили слезы. — Не напрасно, значит, мы дрались под Смоленском и Вязьмой. Не зря! Не зря! Я знал, я верил, что так будет. Ох и порадовали вы меня, Иван Иванович! Теперь ничего не страшно. Москву отстояли и бьем фашистов — это главное, а остальное выдюжим.

В купе, куда втиснули раненых генералов и полковника Волкова, уже были немцы. Они начали было протестовать. Но Стефан Цорн показал им свои документы, и они сразу притихли, потеснились.

В тесноте и духоте, но до Орши доехали без особых приключений. Дальше поезд не пустили. Цорн вышел из купе, чтобы узнать, в чем дело. Вернувшись, пояснил:

— Впереди взорван мост. Оказывается, Орша — район партизанских действий.

Раненых генералов внесли в вокзальное помещение. В это время на вокзал приехали только что окончившие военные училища немецкие офицеры. Все они направлялись к Москве. Помещение разбито, комнатки маленькие, а тут еще русские генералы и полковник… Узнав об этом, они потребовали выкинуть генералов на тридцатиградусный мороз. Гитлеровские молодчики были настроены очень воинственно. Кричали: «Нах Москау!» Восторги немного поутихли, когда они узнали, по какой причине остановилось движение поездов от станции Орша. Но на генералов молодые офицеры набросились еще яростнее:

— Век! Век, русиш генерал!

Стефан Цорн долго их уговаривал, а те продолжали бушевать. Не помогли и документы Цорна. Пришлось генералов переносить в товарный вагон.

Наконец, видимо, исправили путь. Без особых приключений прибыли в Брест. Здесь поезд стоял долго. Дело в том, что в Европе железнодорожная колея уже нашей, и в Бресте меняли колеса вагонов и паровоз. На этой пограничной станции все, едущие в Германию, проходили санитарную обработку, поэтому и генералам удалось помыться в бане.

Стефан Цорн раздобыл свежие газеты. Едва поезд тронулся, он углубился в чтение. Лицо его все больше хмурилось, и это замечал Лукин.

— Что пишут о боях под Москвой, господин Цорн? — спросил Лукин.

Цорн долго молчал, будто не слышал вопроса. Лукину было приятно досадить «русскому» немцу.

— Доблестные войска фюрера еще не в Москве? — снова спросил он.

— Красной Армии помогает «генерал мороз», — не отрываясь от газеты, пробормотал Цорн. — Немецкие солдаты оказались без теплого обмундирования.

— Да, осечка вышла, — сдерживая волнение, говорил Лукин.

Цорн мельком взглянул на Лукина и снова уткнулся в газету.

В вагонном окне замелькали фермы железнодорожного моста. Поезд, громыхая на стыках рельсов, пересек Буг. Река, как последняя ниточка, связывающая Лукина с Родиной, осталась позади. Что ждет Лукина на чужбине?.

Луккенвальде Лагерь в лагере

В Берлине стояла слякотная зима. Хмурые низкие тучи неподвижно висели над городом и давили на аскетические коробки домов, похожие на солдатские казармы. Из многочисленных труб, придавленный туманом, стелился дым, запах сгоревшего угля проникал всюду, сбивал дыхание.

Пленных привезли в канцелярию одного из шталагов[35]. Стефан Цорн увел куда-то полковника Волкова, оставив генералов на попечение маленького сгорбленного фельдфебеля, очевидно освобожденного от строевой службы. Фельдфебель окинул пленных насмешливым взглядом, задержался на Лукине и прошамкал на ломаном русском языке:

— На первый январь цвай миллионен руссише кригсгефанген есть умер, герр генераль… Ви понимайт?

Цорн вернулся один, без полковника Волкова.

— Где наш товарищ? — спросил Лукин.

— Не беспокойтесь, полковник Волков достаточно окреп, и ему здесь, в Германии, с вами не по пути.

Генералы переглянулись: что бы это значило? Но Цорн не стал больше распространяться о Волкове.

— А вас, господа, немецкое командование распорядилось направить в лагерь Луккенвальде. Там за вами будет надлежащий уход. Теперь мы вынуждены расстаться. Но, надеюсь, не навсегда. Поправляйтесь, набирайтесь сил. — И, улыбнувшись, многозначительно добавил: — Они вам пригодятся…

Небольшой городок Луккенвальде находится в пятидесяти километрах к югу от Берлина. На его окраине за рекой Нуте располагался лагерь для военнопленных. Невысокий решетчатый забор обрамлял один ряд колючей проволоки. Аккуратный домик для охраны у железных ворот. Часовой, проверив у сопровождающего лейтенанта документы, отдал честь и пропустил машину.

— Заборчик-то не ахти какой, — сказал Прохоров. — И охраны почти нет.

— Да, — согласился Лукин, разглядывая внутренний двор лагеря. — И территория чистая, бараки аккуратные. Я представлял все страшнее.

— А ты, Михаил Федорович, обратил внимание, какое название городка? Луккенвальде! Получается что-то вроде леса Лукина. Интересно, какой коттедж для нас приготовили? — невесело пошутил Прохоров.

Машина проехала мимо аккуратных бараков и уперлась в новые ворота. Внутри лагеря оказалась территория, огороженная колючей проволокой. На высоких столбах — гипсовые изоляторы. Генералы переглянулись: назначение изоляторов им было понятно — через проволоку был пропущен электрический ток.

— Вот тебе и лес Лукина, — присвистнул Прохоров. — Такой заборчик не перемахнешь.

— Руссиш лагер, — пояснил сопровождающий.

Так генералы оказались во внутреннем лагере для советских военнопленных. Их поместили в одной комнатке-закутке.

По лагерному двору бродили люди, похожие на скелеты, обтянутые кожей. Специальные команды ежедневно вывозили из русского лагеря десятки и сотни трупов. Лагерный паек состоял из двухсот граммов нечищеной картошки, литра супа из брюквы и двухсот пятидесяти граммов эрзац-хлеба. Этот хлеб выпекался специально для советских военнопленных. Мука представляла собой мякину с ничтожной примесью крахмала, образовавшегося от случайно попавших в солому при обмолоте зерен пшеницы. Военнопленные называли этот паек «смертельным». Иначе его и нельзя было назвать. Часто из-за тонкой перегородки доносилась до слуха Лукина с детства знакомая, но теперь разрывающая душу песня: «А умру я, умру я, похоронят меня, и никто не узнает, где могилка моя».

В пище генералам не делали исключения. Им выдавали тот же рацион, что и остальным. Правда, время от времени их навещал врач, осматривал раны, делал перевязки. К болям в ноге и руке у Лукина прибавились жестокие боли в желудке. И однажды он пожаловался врачу на непригодность пищи.

— Для вас курочки в Германии еще не выросли, — усмехнулся врач.

За проволокой, в тех самых аккуратных бараках содержались французы, англичане, югославы. Для них были созданы вполне сносные условия. Им разрешались прогулки вне территории лагеря. Общаясь во время прогулок через колючую проволоку, многие иностранцы признавались, что питаются они неплохо. Кроме того, пленные получали посылки от своих родных, близких и благотворительных заведений своих стран.

Переводчиком в лагере советских пленных был бывший сапер старший лейтенант Синелобов. Культурный, высокообразованный, он до войны работал инженером в Ленинграде. Его отец был дипломатом, и семья часто выезжала за границу. Синелобов хорошо знал немецкий, французский и английский языки. Обычно на переводчиков пленные смотрели с презрением, как на предателей, но Синелобова уважали. Он, как мог, пытался облегчить участь соотечественников.

Как-то Лукин сказал Синелобову, что у него из ампутированной ноги начали выходить осколки и с каждым днем усиливается боль в искалеченной руке. Синелобову удалось проникнуть в зону пленных французов и разыскать там врача-хирурга. Тот согласился осмотреть Лукина, если будет разрешение администрации лагеря. Немцы разрешили.

Лукина отнесли во французскую зону. Осматривая генерала, французский хирург рассказывал о своей необычной судьбе. Оказывается, в плен попал не он, а его отец — старый больной человек. Тогда сын предложил заменить немцам собой в плену больного отца. Немцы согласились, и обмен состоялся. Отец уехал домой во Францию, а сын остался вместо него в плену.

Осмотрев руку, французский хирург предложил сделать операцию по сшиванию нервов. У Лукина были перебиты локтевой и срединный нервы правой руки. Полной гарантии на успех он не давал. Тем не менее Лукин согласился. Однако время для проведения операции было упущено, и она не дала результатов. Французский хирург искрение переживал неудачу.