Эрин Пицци - Плавать с дельфинами

• Название: Плавать с дельфинами
• Автор: Эрин Пицци
• Издательство: АО Издательство «Новости»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-7020-0964-9

Полностью разочаровавшись в жизни, Пандора, героиня этой увлекательнейшей мелодрамы с элементами мистики, отправляется на затерявшийся в океане остров под названием Малое Яйцо. Здесь среди простых и отзывчивых людей в ее душе возрождаются любовь и надежда.

---

— Поразительно, — сказал Ричард, когда они садились в его зеленый «ягуар», — как может порой человек измениться в считанные мгновения.

Гортензия никак не отреагировала на замечание. Она была почти погребена под грудой своих вещей, заполнивших не только багажник автомобиля, но и все заднее сиденье. В руках она держала большой горшок со сладко пахнущей геранью.

— Все дело в сексе, Ричард, и ты прекрасно это знаешь.

Ричард, вытянув к рулю прямые руки, вел машину так, как делал бы это, если бы был Дорнфордом Йейтсом или каким-нибудь другим охотником за приключениями с юга Франции. Они остановились недалеко от судостроительных верфей, у дома, где была квартира Гортензии. Рядом ревело море, кричали чайки. Гортензия ухватила большую охапку вещей и пошла вверх по ступенькам крыльца. Ричард, проявив галантность, внес остальное.

— Тэк-с, — сказал он, пытаясь пресечь все возможные попытки Гортензии разреветься, — поехали есть пиццу. Развлечемся как следует. — Когда они вновь оказались на тротуаре, Ричард даже попробовал спародировать Джина Келли. — «Я пою под дождем! Пою под дождем…» — запел было он.

— Дождя-то никакого нет.

— Ну и ладно. Тогда я попробую спеть «Апрель в Париже».

— Сейчас август, и мы в Бостоне, — горько возразила Гортензия. — К тому же чертовски жарко. Так что лучше поехали.

В «Реджине» стояли духота и гвалт. Говорила в основном Гортензия, Ричард молчал, откинувшись на стуле и попивая грубоватое кьянти. Гортензия, внимательно всматриваясь в его лицо, пыталась наставить на путь истинный. По профессии Гортензия была скульптором. Натруженные руки немного старили ее, но Ричарда она любила по-настоящему. А сейчас она его теряла. И ей очень не хотелось, чтобы он причинил боль еще одной женщине.

— Ричард, сколько раз в своей жизни ты влюблялся?

— Сотни, Гортензия, сотни.

— А со сколькими замужними женщинами ты переспал, а?

Ричард выпил еще вина. Приоткрыл глаза.

— Я бы съел еще кусочек пиццы. Я как-то нехорошо себя чувствую. Со многими, что касается твоего вопроса. С очень многими.

— А с такими женщинами, как я?

— Гортензия, — Ричард положил руку на сердце и рыгнул, — я лишь два раза изменил тебе.

Гортензия возмущенно фыркнула. Этот парень был совершенно неисправим.

— Но, видишь ли, — продолжал Ричард, его глаза сверкали, — когда ты встречаешь «женщину своей жизни», все остальное можно смело вышвырнуть в окно. Прости, дорогая, — извинился Ричард, получив за предыдущую реплику по губам его же собственной салфеткой. — Я так счастлив, Гортензия. И тебя прошу быть счастливой вместе со мной. Пожалуйста, не смотри на меня так жалостливо.

«Реджина» уже закрывалась, но Ричард только-только разгулялся.

Уходя, он прихватил с собой две бутылки кьянти и коробку с недоеденной пиццей.

— Поедем добьем все это у тебя дома. Гортензия. Я настроен по-боевому, а ты?

Гортензия нахмурилась, но согласилась.

— Ладно, Ричард, но только ты садись рядом, а машину поведу я.

Радостно улыбающийся Ричард, с руками, полными пиццы и вина, забрался в автомобиль, откинулся на мягкие кожаные подушки и сказал:

— В воскресенье мы с ней будем там. — Он показал на небо. — Очень высоко и далеко.

Два часа спустя Ричард уже лежал в большой черной «викторианской» ванне в квартире Гортензии. Рядом валялись две пустые бутылки из-под вина и наполовину пустая бутылка виски. Маленькое круглое личико Гортензии появилось из воды на другом конце ванны.

— Попробуй-ка еще, — попросил Ричард, — мне так это нравится.

Гортензия опять пощекотала пальцами ног мошонку Ричарда. Тот уставился на поднявшийся вдруг из мыльной пены напрягшийся член.

— Поднять перископ! — заорал он. — Враги наступают!

Гортензия разразилась гомерическим хохотом. Она обхватила его яички пальцами, мягко сдавила, потом взяла член в рот, и вместе они стали двигаться в горячей воде, полной их запахов. Когда Гортензия поняла, что любовник вот-вот кончит, она уселась на него верхом. Струя семени изверглась в нее. Гортензия склонилась к Ричарду, поцеловала его в губы. «Эх ты, Ричард, негодяй ты этакий, — подумала она. — Ты предал ее, еще даже не переспав с ней. Бедная она сучка».

Она выбралась из ванны, оставив Ричарда похрапывать одного. Вытерлась полотенцем и забралась в кровать. Гортензия всегда знала, что все однажды кончится именно так. Тем не менее переносить разрыв было тяжело. И все же последний акт трагедии состоялся. Он теперь исчезнет из ее жизни. Зато войдет в жизнь другой женщины и там теперь станет откалывать номера. Гортензия знала, что будет скучать без его теплоты, юмора и особенно без его энергии, энтузиазма. Но вот без чего она обойдется очень легко, так это без того Ричарда, который так и остался ребенком. «Няня Гортензия уходит от мальчика Ричарда», — сказала она сама себе и перевернулась на другой бок. Хватит, пора кончать изображать из себя няньку.

Много позже она услышала, как Ричард, расплескивая воду, выбрался из остывшей ванны и попытался забраться к ней в кровать.

— Отвали, Ричард. Уже поздно, а я устала.

— Но я замерз, Гортензия.

— Полотенце на кухне. Вытрись и проваливай отсюда. Всего хорошего.

— Чертовы бабы, — пробормотал он, — никогда не поймешь, чего они хотят.

Он оделся и вышел из квартиры.

«Как грубо с ее стороны было так орать на меня после славного обеда и сеанса любви. Гортензия всегда была непредсказуема. Не то что Пандора».

Он устроился поудобнее на сиденье «ягуара» и подумал, что не следовало сегодня уделять столько внимания Гортензии. Но ведь это было в последний раз. «Точно, в последний раз», — торжественно пообещал Ричард солнцу, которое только что показалось из-за горизонта. Больше подошла бы луна, потому что в литературе клятвы при луне гораздо весомее. Ричард вздохнул. Сегодня он закончит статью, сдаст ее в печать, а завтра отправится в путь вместе со своей возлюбленной.

Глава тридцать девятая

Мариан обняла Пандору.

— Я приехала в аэропорт проводить вас, — сказала она. Мариан упаковала вещи хозяйки в шесть чемоданов от «Луи Вуиттона», шляпную картонку и саквояж для косметики.

Пандора пристально разглядывала свое изображение в зеркале.

— Знаешь, Мариан… я еще даже не развелась с Маркусом, а уже согласилась выйти за Ричарда.

— Это ваши проблемы, мисси. Вы всем сразу говорите «да». А надо бы попытаться хоть иногда отказывать.

Пандора рассмеялась, чувствуя, что смех ее поднимается откуда-то из глубины живота. Так она не смеялась уже многие годы. Мариан тоже улыбнулась. Ей приятно было вновь услышать жизнь в голосе Пандоры.

— С Ричардом мне весело, Мариан. Он очень забавный и полон энтузиазма.

— Но в нем же нет ничего хорошего.

— Ну, знаешь, ты это говоришь обо всех мужчинах.

— И при этом я права. — Губы Мариан вытянулись в тонкую мрачную полоску.

— После того, что я пережила с Маркусом, это меня не особенно волнует. Мой адвокат уже готовит соглашение о расторжении брака. Похоже, у меня появится много собственных денег. Так что я смогу провести некоторое время с Ричардом. Если повезет, в третьем браке я поймаю удачу. В первый раз я просто была дурочкой. Во второй — еще глупее. Но третий брак уж точно будет навсегда. Должен быть, Мариан. Потому что жизнь начинает меня путать. Я смотрю в зеркало и замечаю морщины вокруг глаз, появляющийся жирок на бедрах. Скоро и лицо мое станет походить на старый кожаный мешок. Я начинаю бояться старости.

Мариан покачала головой.

— Вам пора, — сказала она. — Машина ждет.

Пандора посмотрела сквозь окно в морозных разводах на знакомый уже силуэт автомобиля, который увезет ее из прошлой неудавшейся жизни. Она искренне надеялась на то, что жизнь с Ричардом будет иной. Маркус, считала Пандора, был черной тучей в ее жизни, тучей, которая как-то умудрилась пролезть в ее душу и повиснуть там таинственной пеленой. Маркус действовал путем продолжительных сеансов обвораживания, методами последовательного соблазнения. Ричард, напротив, все делал стремительно, как метеор: как неожиданный взрыв какого-то вещества, что находится в другой части Вселенной. Общаясь с ним, Пандора как бы надевала очки объемного видения, что выдают в кино в стереозалах, и они вдвоем могли сидеть в этом кинотеатре, держась за руки, и есть сладкий попкорн, наблюдая за тем, как остальной мир ведет свое тяжкое существование.

Машина остановилась у дверей аэропорта. Ричард ждал рядом с носильщиком, готовым принять вещи Пандоры.

— Моя Венера! — воскликнул он, обхватывая ее своими по-обезьяньи длинными руками. Он поднял ее и кружил так долго, что ей чуть не стало плохо. — Я не спал всю ночь, боясь, что вы вдруг передумаете. Но вы приехали!