Юрий Гутян - Боевой режим

• Название: Боевой режим
• Автор: Юрий Гутян
• Издательство: Эксмо
• Жанр: О войне
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-34724-7

Авианаводчик — одна из самых опасных военных профессий, с земли он «дирижирует» воздушной боевой техникой, наводя ее на цель, прокладывая оптимальный маршрут, корректируя огонь. В горах Афгана без такого специалиста много не навоюешь. Потому-то авианаводчик всегда под прицелом, моджахеды любой ценой стремятся вывести его из строя. Порой боевая ситуация складывалась так, что приходилось оставшиеся патроны делить поровну, а одну гранату оставлять «для себя». Но когда в небе зависает «вертушка», а штурмовики сваливаются в пике, авианаводчик работает в боевом режиме — отражает атаки врага на земле и атакует его с неба…

---

Второй, третий, четвёртый Су-33 взмыл в воздух. Через несколько минут в эфире раздался голос командира полка: «Группа в сборе!» и четвёрка истребителей на предельно малой высоте четким строем прошла по левому борту авианосца, отсалютовав нам на прощанье отстрелом противоракетных тепловых ловушек.

Вот уже вторая, третья, четвёртая группы, повторяя манёвр командира, ушли к себе на аэродром. Пришла очередь и корабельных Су-25 собраться в стаю стальных хищных птиц, чтобы улететь на родной аэродром, покачав, прощаясь, крыльями. Проводив их взглядом, я тоже мысленно попрощался с ними: «До свидания, друзья! Счастливого вам пути и до скорой встречи!»

Полётная палуба авианосца и вертолётные площадки кораблей нашего ордера оказались во власти вертолётчиков. Словно нехотя вытягивают тягачи КА-27 и Ка-29 на вертолётные площадки «Адмирала Кузнецова». Разложив лопасти и запустив двигатели, все ждут разрешения на взлёт. Наконец прозвучала долгожданная команда, и противолодочники, сделав прощальный круг, ушли на берег. Счастливого вам пути! Мы не прощаемся, а говорим: «До свидания!», ведь вы ушли от нас, чтобы вернуться к себе на аэродром для небольшого послепоходового отдыха, а потом вас, как и нас снова встретит море….

Опустела полётная палуба. Только один КА-27ПС сиротливо стоит зашвартованный на вертолётной площадке, заправленный и готовый к вылету туда, где потребуется помощь спасателей. Экипажи заступили в дежурные силы уже не для обеспечения наших полётов, а для поисково-спасатльного обеспечения главной базы Северного флота. Они останутся с нами до завтра и улетят на аэродром, как всегда, только после того, как наш авианосец станет на рейде Североморска.

А на КДП видимых изменений нет. Группа руководства полётов всё также находится на рабочих местах, хотя давно уже прозвучал доклад Руководителя Дальней Зоны: «Группа 725-го под управлением «Прудка». (Прудок — позывной берегового аэродрома, куда ушли наши вертолёты). Это старая, давно сложившаяся традиция — не покидать рабочих мест и не расслабляться до поступления доклада о посадке крайнего нашего летательного аппарата на аэродроме.

Зазвонил телефон на столе у диспетчера. Прапорщик Пирогов, немного поговорив и что-то записав в своём журнале, специально громко, чтобы слышали все остальные, доложил Руководителю Полётов: «Посадка 728-го на «Прудке» в 12.37 Москвы».

На лицах моих сослуживцев засияли радостные улыбки, послышался смех, шутки.

— Да тихо вы! — Развернулся в своём кресле подполковник Голубев. Сегодня работает его расчет. Сергей Николаевич поднёс к губам микрофон корабельной трансляции. — Ходовой пост, руководителю полётов!

— Есть Ходовой Пост, командир корабля. — Послышался спокойный голос капитана первого ранга Шевченко.

— Товарищ командир, руководитель полетов подполковник Голубев: группа 725-го произвела посадку в на своём аэродроме в двенадцать часов тридцать семь минут. Наш спасатель зашвартован на шестой площадке. Прошу дать команду об окончании полётов.

— Есть!

С обходного мостика послышался хлопок выстрела, и взметнулась ввысь красная ракета.

По корабельной трансляции прозвучала команда: «Полёты закрыты. Материальную часть — в исходное».

Вахтенный офицер (судя по голосу, это был В. Протасевич) подал команду таким обыденно невозмутимым голосом, словно окончание лётной смены, когда все самолёты и почти все вертолёты после боевой службы перебазируются с кораблей на аэродромы — явление самое заурядное.

На КДП сразу же стало шумно. Уже нет необходимости сдерживать свои эмоции.

Мы идем домой!

Адмиральский час.

Тишину в каюте разорвал резкий звонок телефона.

На корабле сейчас послеобеденный отдых, или, как говорят на корабле «адмиральский час» — время, когда все, кто не на вахте, предоставлены сами себе и обычно используют, чтобы уйти в царство Морфея, или, если сказать по-простому — хорошенько выспаться. Считается, чуть ли не оскорблением, если побеспокоить кого-либо в это время.

Распорядок дня в ВМФ отличается от распорядка дня в сухопутных войсках тем, что «отбой» во флоте происходит на час позже, но зато после обеда предусмотрен часовой «послеобеденный отдых». Ещё есть одно отличие — рабочий день начинается в 7.30.

Первых полгода своей службы на корабле я ворчал по этому поводу, на что Валера Терещенко, мой однокашник, который в свое время тоже служил на «Адмирале Кузнецове» уже давно, так как его полк расформировали раньше моего, в шутливой форме отвечал: «Юра, ты не понимаешь своего счастья: у тебя на рабочем месте (он имел в виду мою каюту) есть кровать, на которой тебе положено по распорядку дня спать даже днём!»

Кто же так настойчиво беспокоит?

— Слушаю! — Я нехотя снял трубку и представился.

— Станиславович, это Горшков. — В голосе Андрея, вечно невозмутимого и спокойного, слышалось возбуждение и какое-то недоумение. — Представляешь, я крутился на ФКП (флагманском командном пункте), и вдруг вспомнил, как мы говорили с тобой, что неплохо было бы поздравить Валеру Терещенко с нашим юбилеем. Я вызвал его на связь, поздравил от своего и твоего имени. Кстати, прими и его поздравления.

— Спасибо, — нетактично прервал я.

— Это ещё не всё. Только окончили переговоры, как с Ходового раздался голос Коня: «Горшков, зайдите ко мне в каюту!» Ну, думаю, влипли. «Засветились» по полной схеме. Теперь врядли удастся вечером спокойно посидеть и отметить наш юбилей — будут контролировать. Поднимаюсь к нему в каюту, а Владимир Григорьевич тепло так поздравил и, узнав, что на борту из однокашников ещё Николай Соколовский и ты, просил вам передать свои поздравления, наилучшие пожелания, а потом выделил бутылку Московского коньяка и своих запасов…. Чудеса!

— Вот это — номер! — Я задумчиво почесал затылок. — Знаешь, Андрей, удивил ты меня. Обычно вице-адмирал Доброскоченко за пьянку очень сильно «порет», а тут такое…. Кстати, а Соколовский разве не ушел на берег?

— Нет. Его оставили старшим в авиагруппе. Видел его минут двадцать назад. Злой ходит, как собака. Техников гоняет…, но это ещё не всё.

— Что он сотворил? — Нахмурился я.

— Да не в Соколовском дело! Представляешь, подхожу к своей каюте, а меня кок с салона флагмана поджидает, мол, хочу для вашей компании торт испечь, так не уточните ли время к какому его вам принести. Я сказал, чтобы нёс к 22.00. Нормально?

— Я думаю, что нормально. Ты ведь раньше всё равно не освободишься. Хотя погоди: ближе к вечеру уже будет ясно, чем будем заняты. Давай сделаем так: в 21.00, на вечернем чае уточнимся, а если что изменится в планах координально, то созвонимся через оперативного дежурного.

— Ну, тогда — до вечера! — Горшков положил трубку.

Приятные новости, нечего сказать. Сон как рукой сняло. За иллюминатором далеко на горизонте маячили какие-то прибрежные скалы. Может это уже полуостров Рыбачий? Тогда мы уже почти дома.

Я забрался на койку, чтобы своей возней не разбудить своего соседа. Уж больно сладко он посапывает за шторкой. В голову полезли всякие мысли, как иногда бывает в день Рождения.

Двадцать лет прошло после выпуска из училища. Двадцать лет назад я впервые надел парадный китель с золотыми офицерскими погонами. Кажется, что это было совсем недавно, и годы пролетели, как один день. Но как много вместили в себя они!

Первый гарнизон, первая квартира, счастье рождения дочери и… бесконечные полёты, приносящие радость оттого, что занимаешься любимым делом.

Потом был Афганистан: слёзы расставания, первые боевые, кровь, боль, горе и смерть. Но были там и красота гор и долин, близкое ночное небо с переливом самоцветов звёзд, и тёплые встречи с однокашниками, новые друзья. Удовлетворение от хорошо выполненной работы и крепкое рукопожатие в знак благодарности, и, наконец, долгожданная встреча с женой на пороге родительской квартиры после почти полуторагодичной разлуки….

Что же было дальше?

Второе знакомство с дочерью, для которой папа за пятнадцать месяцев его Афгана стал пришедшим письмом или пролетевшим в небе самолётом. Трудное возвращение в гарнизон с горьким осознанием того, что ни ты, ни твой богатый опыт никому, кроме старых друзей не нужен. Обидная фраза: «Я вас туда не посылал». Мысли о том, что тебя и твоих братьев-«афганцев» никто не понимает в этой, вдруг ставшей совсем дугой стране, которую ты, не смотря на обиду, по-прежнему любишь и считаешь своей Родиной.

Но, твоя Родина под названием СССР, уже после того, как ты научился жить с болью от непонимания и сплошного потока «чернухи» на самые сокровенные для тебя понятия «честь», «долг» и «армия», вдруг развалилась на множество больших и маленьких стран, некоторые из которых оказались для тебя вдруг совсем недружественными.