Лариса Чурбанова - Пурпурное Древо Порфирия

• Название: Пурпурное Древо Порфирия
• Автор: Лариса Чурбанова
• Жанр: Научная Фантастика

---

Серый слегка опешил. Он, конечно, знал о всяких таких колдовских приемчиках, что помогают не только зверя- человека сделать послушным своей воле. Но чтобы вот так, зачаровать рыбу словом а потом порешить... Было в этом что-то неправильное, некрасивое, что ли. Может быть потому, что часть своей жизни мальчишка сам пробегал в волчьей шкуре, но все в нем воспротивилось такому способу рыбалки. Должна быть честная борьба. Если ты сильнее, хитрее, быстрее, то получай добычу. Если зверь- ему свободу, а ты сиди с пустым брюхом. Так справедливо.

Настай как будто угадала его мысли:

- Это не состязание, Серый, - грустно сказала она. - Это жизнь. Не думай, я никогда не делаю так просто ради забавы.

Мальчик упрямо мотнул головой, как бы отметая ее оправдания, и молча уставился в темную холодную воду. Неожиданно лодчонку тряхнуло, она дернулась и стрелой рванула вперед, увлекаемая течением. В кожаное днище забили встречные валуны, в лицо детям полетели ледяные брызги.

Крепкий плетеный канатик беспомощно провис, тащась за лодчонкой как лысый кожистый хвост за крысой. Теперь привязь только мешала, угрожая в любой момент зацепиться за что-нибудь на дне и перевернуть легкую лодочку. Серый быстро вытравил веревку и бережливо смотал ее- мало ли для чего понадобится. Конец был явно отпилен каким-то достаточно тупым орудием- края были неровные, рваные. Мальчишка успел бросить взгляд на ускользающий берег. Там, на белом снегу мелькнуло какое-то смутное движение.

- Чакли! - Настай кричала, пытаясь заглушить шум бурной воды. - Обрезали веревку, шкодники.

Девочка из последних сил старалась держать лодку посредине реки. Острые прибрежные камни переходили в отвесные неприступные скалы. Кинет на них каяк- и все, поминай как звали. Серый немного приноровился и начал помогать девочке. Вдвоем дело у них пошло веселее. Они лихо маневрировали меж опасных препятствий и стремительно неслись, увлекаемые быстрым течением. "Не потопли, уже хорошо, " - думал мальчишка, немного успокаиваясь.

-Что впереди-то будет? - громко, чтобы быть услышанным осведомился он у Настай. - Река ваша куда впадает?

Ответ оказался совершенно неожиданным:

-Река Отцов приходит к морю, только мы туда все равно не попадем.

И, в ответ на изумленный взгляд зеленых глаз своего собеседника, пояснила:

- Сначала пороги начнуться, а после водопад- река с горы прыгать сильно будет. Даже если на камнях не побьемся, дальше точно разнесет.

Серому такой финал казался вполне справедливым наказанием за колдовской приворот маленьких несильных звериных душ, но он смолчал. Времени на поучения, судя по всему, уже не оставалось. Придонные камни становились все больше и острее: вот-вот пропорет днище, тогда точно к местному водяннику в гости угодишь. Мальчишка торопливо завязал на веревке скользящую петлю и попытался накинуть ее на наклонившийся над стремниной кустик. Ветки склонились под тяжестью кожаного жгута, и петля соскользнула. Серый пытался снова и снова. Неудачи только раззадоривали его. Вот он приметил впереди одиноко стоящее кривоватое деревце. Теперь или никогда! Мальчишка изготовился. Рука напружинилась, ожидая удобного мига, и тотчас резко выстрелила, посылая вперед веревку.

Две пары глаз напряженно следили за ее полетом. Перевязка надежно обхватила тонкий ствол и веревка натянулась. Лодка резко остановилась.

- Теперь тяни тихонечко,- почему-то шепотом сказала Настай.

Серого не надо было учить, он и сам прекрасно понимал, что к чему. Осторожно продвигаясь к берегу, он старался оплывать наиболее опасные препятствия. Нутряное чутье его обострилось- зверь в нем боролся за жизнь своего человека.

Наконец они измученные, мокрые и продрогшие так, что зуб на зуб не попадал, повалились на серые прибрежные камни.

- Надо огонь развести, - стуча зубами неотчетливо произнесла девочка, едва только чуть пришла в себя после их чудесного спасения. Серый молча кивнул. Сил говорить у него не было. Мальчика била крупная дрожь, кончик носа совсем побелел.

Настай суетливо непослушными, деревянными от холода руками нашарила на поясе кошель с разной бытовой мелочевкой. Мокрая тесемка упорно не хотела развязываться. Наконец искомая огнетворка была найдена. Серый надрал тонкой темной коры с того же самого дерева, которое своей стойкостью помогло им выбраться на сушу. Щелк, щелк- безрезультатно. Намокшие камушки никак не желали выдать ни единой огненной искорки. Как ни старались дети, как не защищали от ветра своими ладонями нерожденный костерок, ничего не помогало.

- Надо идти, - пробурчал Серый, поднимаясь.

Лежащая девочка не пошевелилась. Казалось, силы разом покинули ее.

- Куда мы пойдем? - тихо, не поднимая головы, прошептала она.

- Не важно! - выпалил мальчишка, одним рывком встряхивая Настай и ставя ее на ноги. - Идти надо, двигаться. Будем лежать, точно замерзнем.

Девочка покорно затрусила за своим спутником. Мокрые черные косы выползли из-под меховой шапки и теперь поминутно лезли ей в глаза. Мало что осталось от той веселой хохотушки, которая еще утром подтрунивала над Серым.

Мальчик решил идти по течению реки в сторону моря. Разум подсказывал ему, что на побережье они скорее встретят людей и тепло. Только вот далеко ли до них, и хватит ли сил до них добраться, Серый не знал.

- Гляди веселей! - пытался ободрить он девочку. - У нас баснь есть про лягушку, хочешь расскажу?

Так и не дождавшись от Настай ответа, он продолжал:

- Однажды две лягушки возьми и свались в бадью с молоком. Что делать? Вылезти никак нельзя- стенки скользкие, лапы сами вниз съезжают. Выпрыгнуть, тоже никак не выпрыгнешь- опереться не на что. Барахтались-барахтались, совсем сил лишились. Одна и говорит: "Нету мочи, подруженька, видно, жизни моей конец пришел, не стану с судьбой бороться. " Сложила лапки и потонула тихонечко. А другая лягва била лапами час, два- и насбивала под собой кусок масла. Уселась она на него, передохнула, да и выпрыгнула вон.

Как не измучилась девчонка, но немудрящая побасенка заметно развеселила ее. Она стала бодрее передвигать озябшие непослушные ноги. Только этого трудового порыва хватило не надолго. Закружила острыми колючими снежинками черная вьюга, и холод безжалостной болью принялся рвать на куски человечьи тела. Теперь Серому уже приходилось тянуть Настай волоком, чуть ли не на руках. Мальчишка знал, остановиться- значит пропасть. Но скоро сонное тупое безразличие отчаяния начало завладевать и им. Шаги становились короче, ноги по-стариковски шаркали по снежной целине. Уснуть- и исчезнут все беды. Перестать быть навсегда, и холод пропадет, исчезнет усталость. В небесных садах Ирия всегда весна, тепло, и щедрые деревья ломятся от сладких медовых плодов. Но упорство зверя тащило маленького оборотня вперед, продолжать пусть безнадежное, но движение. Даже перекинуться в волка у него теперь уже не было сил. Только идти. Шаг, еще шаг, еще...

Он упал уже в двух шагах от вежи. Когда старый саам, которого соплеменники прозвали Старшая Голова, вышел проверить оленей, он споткнулся о два маленьких тела. Детей тут же внесли в дом, раздели и стали натирать целебным нерпичьим жиром. Сразу к очагу не понесли- опасно, схваченная морозом кожа может в одночасье облезть и потом клоками сваливаться с тела.

Когда Серый открыл глаза, первым, что он увидел, была тревожно озабоченная мохнатая морда его господина. Трудно представить такие чувства на медвежьей харе, но именно они и отражались сейчас в маленьких карих глазках, черном чутком носу и даже наморщенной шерсти пресветлого князя Ольгерда.

- Ну, и напугал ты нас, малый! - прорычал он, стискивая мальчика в крепких объятиях.

- Барахталась, барахталась, да и спаслась лягушка! - произнес Серый непонятные слова и снова провалился в спасительное забытье.

Дела домашние.

- Кап-кап, - и еще: - Кап-кап-кап.

Крупные прозрачные слезы падали на яркого шелкового петуха. Кочет неодобрительно желтым глазом косил на Домогару, словно хотел сказать: "Ну, что разнюнилась, развела сырость? Коли осталась одна на хозяйстве, так должна и детей, и себя, и дворню держать ого-го как! А ты что? Ненаглядный Ольгерд домой не ворочается, так и все, жизнь не мила?"

Иголка давно лежала без движения, прочно воткнутая в рукоделие. Уже который день не могла княгиня докончить вышивать рушник. Да она и брала бабью работу для того только, чтобы пристойно побыть одной и поплакать вволю, чтоб хоть дети не видали.

Как уже по зимней пороше, прорываясь сквозь нарождающийся лед, прибыли в город княжьи лодьи да без самого Ольгерда, Домогара чуть не медведицей взревела. Где ж это видано, дружину бросить, стол княжий бросить и шататься незнамо где, непонятно зачем?! А самое главное, как он мог оставить ее? Места себе не находила княгиня, металась раненной горлицей от стены к стене, да разве ж стены помогут?