Вениамин Чернов - Разрозненная Русь

• Название: Разрозненная Русь
• Автор: Вениамин Чернов
• Жанр: Современная проза

---

Передовые отряды огромного половецкого войска, ведомые "безбожным и свирепым Кончаком", вошли в русские земли, достигли реки Хорол и встали - ждали основные силы. С собой степняки везли укрепленные на больших телегах гигантские самострелы, которые могли стрелять огнем и метать "каменья в середину града в подъем человеку". При помощи такого оружия можно было взять или уничтожить любой град. И сделано было это фантастическое, небывалое по мощи оружие мужем-греком.

Чтобы скрыть истинные намерения, Кончак послал в Чернигов к Ярославу Всеволодовичу (льстя последнему) посольство с богатыми дарами для "учинения мира". Ярослав поверил и с ответом о своем согласии снарядил своих бояр во главе с Олстином Алексичем.

Святослав, узнав о коварстве (донесли русские сторожа) Кончака, велел немедленно собрать войска, послал за Рюриком, Мстиславом и Владимиром, и все вместе они, "не стряпая", поспешили навстречу врагу. А в Чернигов послали сказать, чтобы Ярослав не верил, и предложили вместе идти на Кончака. Но увы, разве убедишь надутого от гордости князя: ведь такая честь оказана от главного хана половцев!

Игорь Святославич, узнав о том, разгневался на Ярослава. "Кто-кто, а я Кончака знаю!" - и, собрав войско, пошел на помощь Святославу с его союзниками - русскими князьями, - но в пути настигла их "великая вьюга", - к сражению не поспели, и, "уведав", что русские, победив половцев, идут обратно, тоже возвратились.

Игорь, князь, северский, страшно огорчился: уже который раз не участвует в совместных походах на Степь!..

4

Третьяк прилег с женой под утро... Ласки, объятия... - короткий сон-забытье - проснулся. Вновь тревога; сна нет, голова ясная (несмотря на выпитое вечером); часа через три - вставать: отправление в путь... Все вроде бы уже обдумано, переговорено, уложено, приготовлено. С детьми попрощался вчера, чтобы их утром рано не будить...

Жена спала, посапывая, у него на руке, расплескав золотом отблескивающие шелковистые волосы. Он понюхал ее голову, тело... - тоска, боль в груди стала невыносима... Еще ни разу он их не оставлял таких - беспомощных и родных. Когда не был женат, не было у него семьи, тогда он не задумывался, не боялся - что за себя бояться...

- Господи, помоги и сохрани меня ради моих детей и женки милой, любимой!.. - прошептал он, глядя в потолок, слегка освещенным новым светом рождающегося дня.

Осторожно вытянув руку, он встал, босиком, ступая по выскобленному холодному деревянному полу, прошелся, шаря в темноте прохода, в крестовую, где перед Спасом, едва освещая, шевелился красный язычок лампадки; зажег от нее свечу, поставил перед иконкой и, встав на колени, начал молиться, обращаясь к Богу, всматриваясь в суровый лик на черной иконе.

Во дворе всхрапывали кони, переговаривались-перекрикивались сторожа на стенах городка.

Он молился.

И, когда в подклети заходили застукотили, Третьяк встал, погасил догорающую свечу, - через слюдяное окошечко уже проникал белый свет.

Спустился вниз. Баба Фекла (в переднике) перед протопившейся печью катала круглые тестяные мячи и ложила в берестяные кольца-формы - пекла хлеб. Она улыбнулась (забелели зубы), поклонилась - руки были у нее в тесте, - вкусно пахло: кислым хлебом, - вытерла кисти рук о передник.

- Подать, хозяюшко, брашки? - спрашивая, уже протягивала в деревянном ковшике-утице брашку-медовушку.

- Лучше кваску...

Медленно вытянул белопенный ядреный квас, вытер руками губы.

- Ах хорошо стало! Благослови меня, Феклушка!..

Поднялся наверх, оделся. Жена проснулась, подбежала в одной длинной сорочке - простоволосая, босоногая, прижалась к нему всем телом - слилась... От нее пахло постельным теплом, домом...

- Ну, не плачь, женушка... Мы с тобой обо всем обговорили: что и как, если что... Давно я хотел к ним в Степь сходить - поквитаться с ними...

Гладил, целовал коноплей пахнущие волосы и ему вновь стало ее, детей жалко так, что в груди сердце будто вывихнулось и стало биться с болью и перебоями, отдаваясь в висках и затылке.

- Давай, еще раз здесь попрощаемся, а там... - во время проводов, смотри, не показывай свою тоску-кручину...

* * *

Боярину Треьяку полегчало только тогда, когда отъехали на полдня пути от дома. Жена, как обещала, не плакала, когда во главе трехсотенной дружины провожала своего мужа, - только глаза у нее, - круглые, карие - блестели неистово молитвенно-жалостливо...

"Случись что со мной и она беззащитная, с детьми!.. Господи, помоги и убереги меня", - мысленно попросил он Бога, - в Душе появилась уверенность, что с ним ничего не случится.

Смотрел на своих воинов, качающихся в седлах, ребячествовавших, забыв уже о домашних делах - радовались воле...

Вспомнилось наставление воеводы Твердилы: "Береги коней - в Степи без них, что в море без лодий!.."

Да он сам знает. Кони были тучные, несмотря на то, что они не раз выходили на ученья-походы вокруг Городка. Холодный предутренник сменился хорошим солнечным днем, кони шли тяжело, только под угор - широким размашистым шагом, кое-где приходилось перебродивать разлившиеся ручейки, - но слава Богу - по пути не было рек, - под солнцем быстро сохли кони и люди. На передних копытах поблескивали новые подковы, - на мокрых и крутых спусках и подъемах лошади не оскальзывались.

Когда выехали на Бакаеву дорогу (шла по гребню водораздела рек Сулы, Псела, Ворскла, Северного Донца и левых притоков реки Сейм), то их встретил воевода Олстин Олексич с полком ковуев, - вместо князя Ярослава Всеволодовича с черниговской дружиной, - с руганью! "Тихо идете - мы вас уже сутки ждем!.. Надо теперь князя северского Игоря Святославича догонять, - они так и так до нас прошли!.."

Не понравился ему обрусевший воевода-половчанин, да и ковуи тоже - это, считай, те же кочевники, чуть присевшие на землю, еще не привыкшие трудом на земле добывать себе пропитание, одеваться - жить безбедно, и видно, что вольная жизнь им дороже, - вон как веселятся и резвятся, - даже кони у них сохранили зимой ходкость и легкость, - наверное, они больше на конюшнях пропадают, чем на зернотоках...

Русский боярин-воевода и воевода Олстин на привалах и на ходу старались держаться друг от друга отдельно.

Ковуи иногда далеко уходили вперед, оставляя русских на тяжело дышащих потных тучных, с раздутыми животами конях (у каждого, кроме запасного, были извозные).

5

Тридцатипятилетний Игорь Святославич, присоединив в Путивле дружину 15-летнего сына Владимира, переправившись через разлившийся Сейм, останавливаясь на короткие привалы дневные и недолгие ночные, как мог быстро шел по Старой Бакаевой дороге к Пселскому Перевозу. Здесь, на правом западном берегу, его должен был поджидать со своим полком племянник князь Рыльский Святослав Ольгович. Как было условлено, к ним, идущим по Бакаевой дороге, князь Ярослав Святославич не присоединился. Ни того - ни другого...

Потный, без шлема - темные мокрые от пота волосы свисали до плеч, коротко стриженные виски постепенно переходили в широкую русую бороду - в легкой кольчужной броне, князь северский слез с коня - он был вне себя...

Его тысяцкий Рагуил, - поджарый, сухой, черная борода коротко подстрижена, смуглое лицо поблескивало - вслед за своим князем ловко соскочил с седла, крикнул-приказал водрузить шатры; подозвал двух сотских и велел строить дополнительные весельные паромы. Передовые сторожа-ведомцы, не дожидаясь указаний, прыгнули в лодки и погребли на ту (луговую) сторону и там стали засадой. Боковые и задние сторожа совсем не показывались - сели там, где остановились (они на привалах не готовили еду, не разжигали костры - спали-дремали по очереди сидя, стоя, не впадая в глубокий сон).

Рагуил подошел, сел напротив Игоря Святославича. Светлые глаза тысяцкого переливались ореховым цветом, пытались встретиться с темно-синими глазами князя. Рядом уже горел костер - вкусно пахло дымом, окоренной ивой, речной пресной рыбой... По одному, по двое подходили бояре-воеводы, сотские, садились, молча смотрели на полупрозрачные пляшущие розовые фигурки пламени. Стряпчие на вбитые двурогие колья повесили на толстой длинной поперечине огромный черный котел с водой...

Наконец, встретились глазами - тихо, чтобы никто не слышал, заговорили: "Не этим путем надо было идти нам!" - "Я тебе, княже, опять скажу: дело не в пути, а во времени, - не в то время выступили мы опять..." - "Ты что?!.. Нельзя мне теперь после стольких неудач не воевать..." - "Да все знают, что ты не нарочно..." - "Хоть ты и тысяцкий, но ты больше книжник-писатель... После разгрома их Святославом они убоятся." - "Много ли он их побил? - Большая часть их разбежалась и все они ушли в гору - туда, куда нынче мы идем..." - "Все ведь помнят, как я вместе с половцами воевал Киев, а потом вместе с Кончаком, - теперешним моим сватом - в одной лодке спасался бегством от Рюрикова воеводы Лазаря и Бориса Захаровича..."