Дорис Лессинг - Золотая тетрадь

• Название: Золотая тетрадь
• Автор: Дорис Лессинг
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-367-01068-8 (рус.), 978-0-00-724720-2 (англ.)

История Анны Вулф, талантливой писательницы и убежденной феминистки, которая, балансируя на грани безумия, записывает все свои мысли и переживания в четыре разноцветные тетради: черную, красную, желтую и синюю. Но со временем появляется еще и пятая, золотая, тетрадь, записи в которой становятся для героини настоящим откровением и помогают ей найти выход из тупика.

Эпохальный роман, по праву считающийся лучшим произведением знаменитой английской писательницы Дорис Лессинг, лауреата Нобелевской премии за 2007 год.

* * *

Аннотация с суперобложки 1

Творчество Дорис Лессинг (р. 1919) воистину многогранно, среди ее сочинений произведения, принадлежащие к самым разным жанрам: от антиколониальных романов до философской фантастики. В 2007 г. Лессинг была присуждена Нобелевская премия по литературе «за исполненное скепсиса, страсти и провидческой силы постижение опыта женщин».

Роман «Золотая тетрадь», который по праву считается лучшим произведением автора, был впервые опубликован еще в 1962 г. и давно вошел в сокровищницу мировой литературы. В основе его история Анны Вулф, талантливой писательницы и убежденной феминистки. Балансируя на грани безумия, Анна записывает все свои мысли и переживания в четыре разноцветные тетради: черная посвящена воспоминаниям о минувшем, красная — политике, желтая — литературному творчеству, а синяя — повседневным событиям. Но со временем появляется еще и пятая, золотая, тетрадь, записи в которой становятся для героини настоящим откровением и помогают ей найти выход из тупика.

«Вне всякого сомнения, Дорис Лессинг принадлежит к числу наиболее мудрых и интеллигентных литераторов современности». PHILADELPHIA BULLETIN

* * *

Аннотация с суперобложки 2

Дорис Лессинг (р. 19119) — одна из наиболее выдающихся писательниц современности, лауреат множества престижных международных наград, в числе которых британские премии Дэвида Коэна и Сомерсета Моэма, испанская премия принца Астурийского, немецкая Шекспировская премия Альфреда Тепфера и итальянская Гринцане-Кавур. В 1995 году за многолетнюю плодотворную деятельность в области литературы писательница была удостоена почетной докторской степени Гарвардского университета.

«Я получила все премии в Европе, черт бы их побрал. Я в восторге оттого, что все их выиграла, полный набор. Это королевский флеш», — заявила восьмидесятисемилетняя Дорис Лессинг журналистам, собравшимся возле ее дома в Лондоне.

В издательстве «Амфора» вышли следующие книги Дорис Лессинг:

«Расщелина»

«Воспоминания выжившей»

«Маара и Данн»

«Трава поет»

«Любовь, опять любовь»

«Повесть о генерале Данне, дочери Маары, Гриоте и снежном псе»

«Великие мечты»

Цикл «Канопус в Аргосе: Архивы»

«Шикаста»

«Браки между Зонами Три, Четыре и Пять»

«Сириус экспериментирует»

«Создание Представителя для Планеты Восемь»

«Сентиментальные агенты в Империи Волиен»

Готовится к печати:

«Кошки»

* * * 

Оригинальное название:

DORIS LESSING

The Golden Notebook

* * *

Рисунок на обложке

Светланы Кондесюк

---

У Теда уже начались страдания из-за «бабочки под камнем»: из-за Стэнли, который упорно отказывался признать, что он нуждается в спасительной помощи. Чтобы утешиться, Тед подсел к Мэрироуз и обнял ее. Мэрироуз мило и весело улыбнулась и не сделала никакой попытки освободиться из кольца его рук, но она словно бы отстранилась и от него, и от всех остальных мужчин. На деле многие, так сказать, профессионально хорошенькие девушки обладают этим даром: они позволяют их трогать, обнимать и целовать так, будто это дань, которую они должны платить Провидению за то, что родились красивыми. И есть у них такая особая терпеливая улыбка, которой сопровождается их подчинение рукам мужчины, подобная зевку или же вздоху снисхождения. Но в случае Мэрироуз за этим скрывалось и нечто большее.

— Мэрироуз, — сказал Тед с грубоватой сердечностью, глядя на аккуратную золотистую головку у себя на плече, — почему ты не любишь никого из нас, почему ты не позволяешь никому из нас любить тебя?

Мэрироуз просто улыбнулась в ответ, и даже в этом неровном свете, рассеченном ветвями и листвою эвкалиптов, ее карие глаза казались огромными и излучали мягкое сияние.

— Сердце Мэрироуз разбито, — заметил Вилли поверх моей головы.

— Разбитые сердца остались в старомодных романах, — вставил Пол. — Они не вяжутся с тем временем, в котором мы живем.

— Наоборот, — сказал Тед. — Сейчас разбитых сердец больше, чем было когда-либо, и именно из-за того, что мы живем в такое время. Я практически уверен, что любое, любое сердце, которое мы можем повстречать, разбито, пробуравлено, разорвано так сильно, что стало уже просто клубком шрамов.

Мэрироуз подняла голову и улыбнулась Теду, застенчиво, но благодарно, и произнесла серьезно:

— Конечно, это так и есть.

У Мэрироуз был брат, которого она любила очень сильно. Они были похожи по характеру, но, что важнее, их объединяла нежнейшая из всех возможных привязанностей, основанная на том, что они вместе, поддерживая друг друга, пытались противостоять своей невыносимой, грубой, позорящей их матери. Год назад брата убили в Северной Африке. Случилось так, что в это время Мэрироуз жила в Кейпе, она работала там моделью. На нее был большой спрос, потому что была она очень красива. Один из молодых людей оказался внешне похож на ее брата. Мы видели его фотографию — стройный, со светлыми усами, довольно агрессивного вида молодой человек. И Мэрироуз мгновенно в него влюбилась. Она сказала нам, — и я помню, как мы были шокированы, как это у нас всегда случалось при общении с ней, ее абсолютной, но какой-то бездумной прямолинейностью:

— Да, я знаю, что я влюбилась в него потому, что он был похож на моего брата, а что в этом плохого?

Она всегда спрашивала, или просто заявляла: «А что в этом плохого?», и мы всегда терялись и не знали, что ей ответить. Но молодой человек был похож на ее брата только внешне, и, хоть он и был вполне счастлив, что у него с Мэрироуз случился роман, жениться на ней он не собирался.

— Может, это и правда, — сказал Вилли, — но это очень глупо. Ты знаешь, что с тобой случится, Мэрироуз, если ты будешь вести себя неразумно? Ты превратишь свои отношения с этим возлюбленным в настоящий культ, и чем дольше ты будешь с этим жить, тем более несчастной ты станешь себя чувствовать. Ты будешь отвергать всех хороших парней, за которых могла бы выйти замуж, а потом наконец ты выйдешь замуж за кого-нибудь лишь для того, чтобы просто выйти замуж, и превратишься в одну из этих страдающих от неудовлетворенности матрон, которых мы встречаем сплошь и рядом.

В скобках я должна заметить, что именно так все и случилось. Еще несколько лет Мэрироуз оставалась восхитительно прекрасной, она принимала ухаживания с милой улыбкой, похожей на зевок, терпеливо сидела в кольце рук того или иного мужчины; а потом наконец внезапно вышла замуж за мужчину средних лет, отца троих детей. Она его не любила. Сердце Мэрироуз умерло в тот момент, когда ее брат превратился в кровавое месиво под гусеницами танка.

— Так что же я по-твоему должна делать? — спросила она с той невыносимой мягкостью, которая была столь характерна для нее. Сквозь пятна лунного света она смотрела на Вилли.

— Тебе следует отправиться в постель с одним из нас. Чем скорее, тем лучше. Нет лучшего лекарства от безрассудной страсти, — сказал Вилли в своей брутально-добродушной манере, как он всегда это делал, когда входил в роль искушенного жизнью жителя Берлина.

Тед скривился и убрал свою руку с плеч Мэрироуз, давая тем самым понять, что он вовсе не разделяет подобный цинизм и что, случись ему отправиться в постель с Мэрироуз, он будет движим чистейшим романтизмом. Ну, разумеется, так бы оно все и было.

— Так или иначе, — заметила Мэрироуз, — я не вижу в этом смысла. Я думаю только о брате.

— Я не встречал никого, кто бы так предельно откровенно говорил об инцесте, — сказал Пол. Он хотел обратить все в шутку, но Мэрироуз ответила совершенно серьезно:

— Да, я понимаю, что это был инцест. Но, что забавно, в то время я никогда не думала об этом как об инцесте. Понимаешь, мы с братом просто любили друг друга.

Мы снова испытали шок. Я почувствовала, как плечо Вилли напряглось, и я помню, что подумала, что еще минуту назад он был декадентствующим европейцем; но одна мысль о том, что Мэрироуз спала с родным братом, мгновенно вернула Вилли к его истинной сущности, а был он пуританином.

Повисло молчание, а потом Мэрироуз спокойно заметила:

— Я понимаю, да, я понимаю, почему вы в шоке. В последнее время я много думала об этом. Но мы же никому не делали зла, правда? Поэтому я не понимаю, что было в этом плохого.

Снова воцарилось молчание. Потом Пол ворвался в их разговор, очень весело и беззаботно:

— Мэрироуз, если тебе вообще все равно, почему бы тебе не лечь со мной? Как знать, а вдруг ты исцелишься?

Пол все еще сидел очень прямо, поддерживая Джимми, по-детски привалившегося к нему во сне. Он обнимал Джимми очень терпеливо, точно так же, как Мэрироуз позволяла Теду обнимать ее. Пол и Мэрироуз играли в нашей группе одну и ту же роль, находясь при этом по разные стороны барьера, обусловленного полом.

Мэрироуз спокойно ответила:

— Если мой возлюбленный из Кейпа так и не смог меня заставить забыть брата, почему ты думаешь, что сможешь это сделать?

Пол поинтересовался:

— А какова природа той помехи, что мешает жениться на тебе твоему обожателю?

Мэрироуз сказала:

— Он из очень хорошей кейпской семьи, и его родители не позволяют мне выйти за него, потому что я недостаточно для него хороша.

Пол опять позволил себе издать грудной, глубокий, привлекательный смешок. Я не хочу сказать, что он этот смешок культивировал, но, безусловно, он понимал, что это одна из тех мелких черточек, которые делают его образ столь обаятельным и притягательным.

— Хорошая семья, — сказал он саркастически. — Хорошая семья из Кейпа. Должно быть, семья богатая, по-настоящему богатая.

Это заявление не было таким снобистским, как может показаться. Снобизм Пола проявлялся косвенно, в его шутках или же в игре словами. На деле он потакал своей главенствующей страсти, он наслаждался всем нелепым и невообразимым. И я не имею никакого права его винить за это, потому что, осмелюсь предположить, настоящая причина, по которой я оставалась в колонии еще долгое время после того, как необходимость в этом отпала, сводилась к тому, что в таких местах есть все возможности для получения такого рода наслаждений. Пол предлагал всем нам развлечься и позабавиться, как это было, когда он обнаружил мистера и миссис Бутби, Джона и Мэри Булль во плоти, заправляющих отелем «Машопи».

Но Мэрироуз сказала спокойно:

— Полагаю, тебе все это кажется забавным, поскольку ты привык к хорошим семьям в Англии, и, конечно же, я понимаю, что хорошая английская семья — совсем другое дело, чем хорошая семья из Кейпа. Но для меня-то все едино, итог один и тот же, да?

В ответ на это Пол состроил какую-то неопределенную мину, призванную скрыть начатки беспокойства. Он даже, словно пытаясь доказать, что Мэрироуз несправедливо ополчилась на него, как-то инстинктивно шевельнулся, чтобы Джимми мог поудобнее устроиться у него на плече, тем самым пытаясь показать, что он умеет быть заботливым и нежным.

— Если бы я спала с тобой, Пол, — спокойно заявила Мэрироуз, — я полагаю, я бы к тебе привязалась. Но ты такой же, как и он, — мой парень из Кейпа. Ты никогда бы не женился на мне, я недостаточно для этого хороша. У тебя нет сердца.

Вилли грубовато хохотнул. Тед сказал:

— Вот так тебя и пригвоздили к стенке, Пол.

Сам Пол не сказал ничего. Когда он перед этим пытался устроить Джимми поудобней, тот как-то ополз вниз, и теперь его голова и плечи лежали у Пола на коленях, и он их бережно поддерживал. Он баюкал в своих объятиях Джимми как ребенка; и весь остаток вечера он наблюдал за Мэрироуз, улыбаясь тихо и печально. После того случая он всегда разговаривал с ней нежно, словно пытаясь убедить ее, что презирать его не стоит. Но он так и не сумел этого добиться.